Ян Флеминг - Казино Руаяль
Все почувствовали напряжение противников и, когда Намбер начал сдавать карты, за столом стало тихо.
Концом лопатки крупье пододвинул к Бонду две его карты. Тот, продолжая смотреть на Намбера, протянул к ним руку, на мгновение опустил глаза, затем, вновь взглянув на противника, небрежно перевернул их.
Девять: четверка и пятерка.
По столу прокатился завистливый вздох, двое, сидящих слева от Бонда, обменялись грустными взглядами, жалея, что у них не хватило смелости принять игру.
Чуть заметно пожав плечами, Намбер медленно перевернул свои карты и отбросил их от себя. Два валета. Ни очка.
- Баккара, - сказал крупье, пододвигая к Бонду жетоны. Тот убрал их в правый карман вместе со своей нераспечатанной пачкой. Хотя его лицо по-прежнему не выдавало ни малейшего волнения, он был рад своему первому успеху и молчаливым поздравлениям, идущим со всех сторон.
Дама, сидящая слева от него, миссис Дюпон, повернулась к нему и натянуто улыбнулась.
- Надо было опередить вас. Как только сдали карты, я почувствовала, что вы выиграете.
- Игра только начинается, - сказал Бонд. - Наверное, в следующий раз вы не ошибетесь.
Сидящий рядом с супругой господин Дюпон наклонился к Бонду и философски заметил:
- Если бы мы умели никогда не ошибаться, никто из нас здесь бы не сидел.
- Я бы все равно была здесь, - откликнулась миссис Дюпон со смехом. - Я же играю для собственного удовольствия!
Игра возобновилась. Бонд бросил взгляд на толпу, собравшуюся у загородки. Он без труда заметил двух телохранителей Намбера, стоящих позади хозяина, по обе стороны от него. Они были более или менее похожи на остальных зрителей, но недостаточно выразительно переживали игру, чтобы остаться незамеченными.
Тот, который держался справа от Намбера, был высоким, в смокинге, с похоронной миной на невыразительном земляного цвета лице. Глаза у него бегали и сверкали, как у заговорщика. Его длинное тело все время дергалось, руки беспокойно полировали медную загородку. Бонд подумал, что этот человек должен убивать, не спрашивая, кого он убивает, и скорее всего предпочитает своих жертв душить. В нем было что-то от Ленни из "Мышей и людей", с той разницей, что у этого жестокость была порождением не инфантильности, а наркотиков. Марихуана, определил Бонд.
Второй - маленький, чрезвычайно смуглый, с плоской головой и густо набриолиненными волосами - был похож на корсиканского лавочника. Должно быть, он был инвалидом. Толстая бамбуковая трость с резиновой пяткой висела рядом с ним на загородке.
"Он должен был получить разрешение, чтобы пронести ее с собой", отметил про себя Бонд, знающий, что в игорных домах на трости и прочие подобные предметы наложен запрет во избежание бурного проявления эмоций. "Корсиканец" производил впечатление довольного собой человека, не считающего нужным скрывать свои очень плохие зубы. У него были густые черные усы, очень волосатые руки. Наверное, и все его тело было покрыто такими же черными густыми волосами...
Игра шла без неожиданностей, но с чуть заметным оживлением за столом.
В железке и в баккара третья партия подобна звуковому барьеру. Удача может отвернуться от вас в первых двух, в третьей - это уже катастрофа. Вероятно поэтому банкомет и игроки предпочитали не рисковать, хотя на банке за два часа игры уже побывало в общей сложности десять миллионов.
Бонд не знал, сколько именно Намбер выиграл за предыдущие два дня. Предположительно - около пяти миллионов, так что теперь его капитал не должен превышать двадцати.
На самом же деле сегодня днем Намбер проиграл. И проиграл много. В его распоряжении оставалось всего десять миллионов против двадцати восьми миллионов Бонда, если считать те четыре, которые он выиграл к часу ночи.
Бонд был доволен тем, как шла игра, но не расслаблялся. Намбер ничем не выдавал своего волнения. Он продолжал играть как автомат, молча, лишь изредка тихо отдавая распоряжения крупье о ставке в очередной партии.
За пределами зоны большого стола, где царила тишина, атмосфера была более шумной: шепот за столами железки, рулетки и "тридцать-сорок", гул голосов, прерываемый зуммером крупье, внезапный смех и нервные выкрики доносились со всех сторон огромного зала.
В глубине зала отсчитывал свои проценты с каждого поворота рулетки, с каждой перевернутой карты символический метроном казино, большая хитрая кошка с пульсирующим нулем на месте сердца.
На часах Бонда было десять минут второго, когда ритм игры за большим столом внезапно изменился.
Грек на первом номере переживал тяжелые минуты. Проиграв за первую и вторую партии по полмиллиона, он спасовал на очередном банке в два миллиона. Кармель Делэйн тоже не приняла ставку. Равно как и леди Денвер, номер три.
Дюпоны переглянулись.
- Принято, - сказала миссис Дюпон и тут же проиграла восьми очкам банкомета на первой сдаче.
- Un banco de quatre millions (18), - объявил крупье.
- Banco (19), - сказал Бонд, бросив перед собой пачку банкнотов.
Взгляд на Намбера, быстрый взгляд в карты. У него на руках была пятерка и бесполезная картинка. Положение было опасным.
Намбер предъявил валета и четверку. И взял еще одну карту. Тройка.
- Sept a la banque (20), - сказал крупье. - Et cinq (21), - добавил он, перевернув карты Бонда, пододвинул к себе пачку банкнот, отсчитал четыре миллиона и вернул остальное Бонду.
- Un banco de huit millions (22).
- Suivi (23), - ответил Бонд.
Он вновь проиграл: Намбер сдал себе девять очков. За две партии Бонд лишился двенадцати миллионов. У него еще оставалось шестнадцать, но это было ровно столько, сколько объявил крупье на следующем банке.
Внезапно Бонд почувствовал, что у него вспотели ладони. Его капитал таял, как снег на солнце. Намбер выжидал, барабаня пальцами по столу. Бонд смотрел в его глаза, в которых стоял насмешливый вопрос: " Не желаете ли, чтобы вас обработали по полной программе?"
- Suivi, - тихо и спокойно произнес Бонд.
Он достал оставшиеся банкноты и жетоны из правого кармана, всю пачку из левого и положил их перед собой. Ничто в его движениях не выдавало, что это его последняя ставка.
Во рту у него пересохло. Подняв глаза, он увидел Веспер и Феликса Лейтера на том самом месте, где недавно стоял "корсиканец". Бонд не заметил, когда они появились. Лейтер выглядел чуть озабоченным, Веспер ободряюще улыбалась.
За спиной Бонда, у загородки, послышалось легкое шуршание. Он обернулся. Усатый "корсиканец" улыбнулся ему, показав полную пасть гнилых зубов.
- Le jeu est fait (24), - сказал крупье, и две карты скользнули к Бонду по зеленому сукну, которое уже казалось ему не мягким, но шершавым, как камень, и неестественно зеленым, как молодая трава на свежей могиле.
Уютный поначалу свет забранных в шелковые абажуры ламп теперь лишь подчеркивал бледность его рук, когда он приподнял свои карты. Он положил их, потом снова заглянул в них.
Хуже быть не могло: черный король и туз, туз пик. Туз был похож на ядовитого паука.
- Карту, - сказал он по-прежнему спокойным голосом.
Намбер раскрыл свои карты. У него были дама и черная пятерка. Он посмотрел на Бонда и вытянул из сабо толстым указательным пальцем еще одну карту. За столом стояла полная тишина. Намбер перевернул карту и бросил ее на сукно. Крупье, аккуратно подцепив ее, пододвинул к Бонду. Карта была хорошая, пятерка червей, но Бонду это красное сердечко напомнило отпечаток окровавленного пальца. У него было шесть очков, у Намбера - пять, но банкомет, имеющий на руках пятерку и сдавший пятерку партнеру, мог и обязан был взять еще одну карту, чтобы попытаться улучшить свое положение с помощью туза, тройки или четверки. Все прочие карты по правилам означали проигрыш.
Шансы были в пользу Бонда, и теперь Намбер смотрел ему в глаза. Чуть приподняв карту, он бросил ее на всеобщее обозрение.
Четверка, лучшее, что могло быть, и девять в сумме. Он выиграл.
Бонд проиграл все.
ЛИЦО СМЕРТИ
XII
Бонд сидел неподвижно, не в силах встать и уйти. От открыл портсигар и взял сигарету. Щелкнул крышкой своего "ронсона", закрыл и медленно поставил зажигалку на стол. Глубоко затянувшись, выпустил дым узенькой струйкой.
Что теперь делать? Вернуться в отель, лечь и не выходить, чтобы не видеть полных сочувствия взглядов Матиса, Лейтера и Веспер? Сообщить в Лондон, потом самолет, такси до Риджентс-парка, длинный коридор и холодный взгляд М. по ту сторону стола, вежливое сожаление: "В следующий раз повезет". Следующего раза, разумеется, не будет; такого сличая, как сейчас, больше не представится.
Бонд скользнул взглядом по игрокам и поднял глаза на зрителей. Многие не разошлись, ждали, когда крупье подсчитает деньги, в прямом смысле слова горой лежащие перед банкометом. Им хотелось убедиться, что уже никто, хотя это было очевидно, не рискнет бросить вызов огромному банку в тридцать два миллиона, чудом доставшемуся за одну партию банкомету.
