Колин Харрисон - Найти в Нью-Йорке
С организационной точки зрения оба этих отделения «Корпсерв» имели весьма «плоскую» структуру: каждым отделением руководил один человек, контролировавший группы и график их работы; руководство размещалось в здании ветхого склада в бруклинском районе Ред-Хук. Цзин Ли выбрала это укромное место из-за его дешевизны и потому, что оно располагалось сравнительно недалеко от Манхэттена. Никого здесь особо не беспокоили тяжелые машины «Корпсерв», снующие туда-сюда. Еще один человек ведал бухгалтерией и выплатой жалованья в этих двух отделениях. Их деятельность приносила достаточно прибыли, чтобы оправдывать существование «Корпсерв».
Но важнее всего была третья функция «Корпсерв», и именно на ней сосредоточивали внимание и Чен, и Цзин Ли. Отчетности от этой деятельности не оставалось, ее вообще никогда не фиксировали и не упоминали в письменной форме. Функция эта сочетала в себе некоторые элементы первых двух. Главная идея была проста: похищать важную информацию. Когда отделение уборки работало в офисах, чьи бумажные отходы, на взгляд Цзин Ли, могли представлять ценность, она пыталась, снижая расценки, перебить у конкурентов контракт, который заключали менеджеры этого здания (если они его заключали). Иногда ей это удавалось, и тогда она получала легальный доступ к потоку столь желанной «мусорной информации». А значит, ее компания не только вывозила ненужные бумаги, но и контролировала их после вывоза. Оставалось лишь выделить те материалы, которые не следовало измельчать. Разумеется, иногда заключить контракт на шрединг, а значит, и получить возможность вывозить документы ей не удавалось. Один из принципов Чена запрещал похищать из офисов документы, не предназначенные для уничтожения, и она была согласна с этим приказом. Это слишком рискованно и, если вскроется, привлечет к себе нежелательное внимание. Они же играли тихую, скромную роль, и компании сами платили за то, чтобы они уничтожали важную информацию. Если бы возник вопрос о том, почему не обработали мешок отходов, Цзин Ли объяснила бы, что произошла ошибка, мешки перепутали. Но она никогда не совершала ошибок.
Точнее, до сих пор не совершала. Что же случилось?
Цзин Ли контролировала все три типа операций, но на местах легальной уборки и шрединга она появлялась редко, пять ночей в неделю разъезжая с передвижным шредером № 6 (китайцы считают шестерку счастливым числом) и посещая сравнительно небольшое количество офисов, где она хотела добыть информацию. Но она всегда надевала синюю мешковатую форму «Корпсерв», смывала косметику, собирала волосы в пучок и прятала их под кепку, а кроме того, предъявляла свое удостоверение сотрудницы компании, когда ее об этом просили. Охранники либо узнавали ее в лицо как человека, надзирающего за работой уборщиц, либо, зная, что в компаниях по уборке всегда большая текучесть кадров, не давали себе труда задавать вопросы тщедушной китаянке в униформе и с бейджем, прикрепленным к нагрудному карману. За исключением водителя шредера № 6, прочие служащие «Корпсерв» не знали ее истинной роли. Она была просто сменным инспектором, который иногда и сам выносит мусор. Многообещающие отходы попадали в так называемые «синие мешки», их откладывали, чтобы затем подробно изучить. Если казалось, что кто-нибудь из уборщиц слишком заинтересовался действиями Цзин Ли, та тут же хвалила женщину за прекрасную работу, переводила ее на легальную уборку и насколько возможно повышала зарплату.
Рыская ночью по выбранным офисам, Цзин Ли передвигалась легко и результативно: если каждый день убираешь конторы, многое о них узнаешь. Обычно ей выдавали планы этажей, где «Корпсерв» проводила уборку, и она всегда очень тщательно выясняла, предвидятся ли затруднения в их предстоящей работе: например, кто из руководства остается на службе допоздна, чьи кабинеты надо пылесосить ежедневно из-за аллергии, которой страдают их обитатели, а чьи можно пылесосить реже, и тому подобное. Все эти сведения она выуживала под предлогом необходимости обеспечить первоклассное обслуживание — и «Корпсерв» действительно его предоставляла. Очень часто ответ руководства компании на эти вопросы точно указывал, какое помещение или помещения представляют наибольшую ценность. Цзин Ли со временем узнала, что бумажный мусор у секретарш и помощников более содержательный, чем у их начальников, потому что именно секретарши и помощники составляют черновики ответов, распечатывают электронные письма и тому подобное. Но это еще не все! По желанию клиента «Корпсерв» предоставляла дополнительную услугу: надежные запирающиеся пластиковые корзины для мусора с надписью «На шрединг». Компаниям нравился этот метод, позволявший надежно отделять важные документы, убирая их подальше от глаз персонала самой компании — не все же сотрудники заслуживают абсолютного доверия. И разумеется, в эти корзины обычно попадала самая ценная информация из той, которую искала Цзин Ли, — иначе говоря, клиенты «Корпсерв» приплачивали за то, чтобы у них эффективно воровали ту самую информацию, которую они больше всего стремились уничтожить. У Цзин Ли имелись ключи, подходившие ко всем моделям корзин, и требовалось просто быстро опорожнять эти корзины в мешок, содержимое которого она затем изучала. Люди на удивление небрежно относятся к бумагам, особенно в наши дни, когда все пользуются компьютерами. Компании тратят колоссальные суммы на внутреннюю и внешнюю компьютерную защиту, нанимают все новых и новых гениев, кудесников и напыщенных прорицателей, чтобы те устанавливали всевозможные системы перекрестной проверки и антихакерские протоколы. А бумага естественным образом стала чем-то избыточным, ведь теперь каждый документ, каждое электронное письмо существует где-то в недрах компьютера. И раз данные больше не «сохраняются» на бумаге, изменилось само отношение к бумажным «файлам». Бумага стала кратковременным носителем электронных файлов, с ней удобно ходить туда-сюда, но беречь ее ни к чему. Всегда можно распечатать еще один экземпляр.
В этом смысле офисы не отличались один от другого. В некоторых предусматривались особые меры безопасности, но эти меры редко подкреплялись регулярностью их применения. Люди в нью-йоркских офисах слишком загружены, слишком напряжены, слишком амбициозны для того, чтобы думать о бумажном мусоре. Этой проблемой всегда занимались другие.
К счастью для Цзин Ли. Со временем она научилась избегать одних сфер и нацеливаться на другие. Достаточно перспективными оказались юридические фирмы, особенно если у них имелось управление слияний и поглощений, что нетрудно выяснить. Но значение их бумаг в краткосрочной перспективе очевидно, не говоря уж о том, что они подпадают под федеральные законы о защите информации, так что юридические конторы обычно прибегают ко всяческим ухищрениям, чтобы уничтожать информацию. Между тем издательские и медийные корпорации никакой ценности не представляли. Коммерческие банки также не приносили никакой пользы. То же касалось и страховых компаний — разве что у них имелось управление по работе с корпорациями, которое могло стать золотой жилой, если бы удалось выудить документы, показывающие, что у той или иной фирмы имеются серьезные нерешенные проблемы, связанные, к примеру, с судебными исками. Представляли определенный интерес компании, размещающие на рынке чужие корпоративные бонды, — их деятельность позволяла судить о кредитоспособности тех компаний, чьими долгами они торговали. Хороши были фармацевтические компании, если удавалось найти такую, которая проводит какие-нибудь любопытные исследования; но лучше всего офисы фирм, предоставляющих услуги по оценке акций, потому что Цзин Ли прежде всего искала скоропортящиеся сведения, способные сразу же повлиять на цену акций той или иной компании, выставляющей их на открытые торги: такие цены обычно быстрее и резче реагируют на информацию, чем цены бондов. Причем информация должна быть качественной и эксклюзивной, такой, которую еще не успели заполучить аналитики, журналисты, биржевые игроки, инсайдеры и все прочие заинтересованные лица.
Международные рынки акций работают исходя из странной теории, предполагавшей их эффективность, а значит, и то, что важнейшая информация о публично размещаемых акциях очень быстро становится доступна всем заинтересованным сторонам; однако в действительности это, конечно, не так. Компании лгали, мошенничали, завышали прибыль, скрывали долги, создавали вымышленные предприятия и с улыбкой делали вид, что их высшие руководители не находятся на пороге смерти, не бесполезны для дела, не лишились рассудка или — самый распространенный вариант — не окружены ненавистью своих же сотрудников. Компании «сглаживали» свои показатели, чтобы казалось, что их доходы более стабильны, выпускали продукцию, которая не находила сбыта, страдали от внутренних войн между личностями, между отделениями, между советом директоров и руководством, между руководством и рядовыми сотрудниками, между акционерами и руководством. Внутренние противоречия могли быть незначительными, медленно назревавшими, взрывоопасными, чреватыми судебным разбирательством, а порой даже способными повлечь за собой вспышку насилия. Как говаривал один из преподавателей Цзин Ли в Харбинском технологическом институте, неважно, насколько корпорация крупная и бюрократизированная, насколько жесткие и строгие правила в ней существуют: в конце концов, это всего лишь набор человеческих существ, с обычными для всех людей причинами для огорчения и радости, успеха и неудач: вот почему, напомнил им профессор, коммуны, созданные Мао в шестидесятые годы, хоть и призваны были показать высокую производительность, на деле оказались катастрофически убыточными.
