Владимир Колабухин - Дознание Феррари (сборник)
– Но почему?! – вскрикиваю запальчиво.
Лена предостерегающе вскидывает палец к губам:
– Тише – маму разбудишь.
И вдруг берёт в ладони мои руки, как в тот недавний, памятный для меня вечер и целует их.
Непостижимо!
Совершенно сбитый с толку, осторожно высвобождаю руки:
– Как же тогда понимать тебя?
Лена выпрямляется, задумчиво смотрит куда-то и сторону:
– Ты уж прости меня, Демичевский. Я и сама себя не понимаю.
Она переводит на меня взгляд.
– Хочешь откровенно?.. Когда ты появился у нас, показался мне таким молчуном, таким нелюдимым… И захотелось расшевелить тебя… А сейчас вот места себе не нахожу, если не увижусь с тобой хоть денёк. Вот ведь как всё получилось.
– Тогда почему же… отказ?
– По-моему, ты поторопился со своим предложением. Разве обо мне думал в тот наш вечер?
– Много ты знаешь, о ком я думал, – бурчу с раздражением. – И не такой уж я сухарь, как ты считаешь, нашли бы общий язык.
– Да, ты не сухарь, – соглашается Елена. – Просто был замороженный какой-то… А душа у тебя чуткая, отзывчивая. Потому и прошу: давай пока останемся просто друзьями.
Друзьями? Просто – друзьями? Ну нет, такое мне не подходит!.. А как быть с третьим? С тем же Славиком? Не зря он вокруг неё так увивается…
Лена выжидающе смотрит на меня. Прекрасное лицо её даже побледнело от волнения.
– Я не хочу просто дружить, – говорю я и слышу, как предательски срывается мой голос, словно у обиженного мальчишки. – Я не могу без тебя, ясно?
На лице Лены появляется едва заметная улыбка. Она приподнимается на носки и целует меня в щёку. Потом быстро уходит к себе. Вот это выдался денёк! А что грядущий мне готовит?
10Ночью мне не спалось. Всё вспоминался разговор с Еленой, думалось о тяжёлом ранении Кандаурова, перед глазами, словно в видеозаписи, мелькали сцены задержания Камилова… Не отпускала мысль: надо скорее задержать его сообщницу. С ней-то теперь, конечно, будет проще. Хотя что в нашей работе даётся просто? Да, завтра новый день, новые заботы…
С тем и отправляюсь утром чаёвничать на кухне. Лена не показывается. То ли ещё не проснулась, то ли просто скрывается от меня… И тревога сковывает грудь. Томлюсь ожиданием, но её всё нет и нет. А мне надо в отдел.
Следует выяснить, кто сообщница Камилова. Сам он говорить о ней, естественно, не хочет, не в его интересах, а нам-то нельзя оставлять её безнаказанной.
Пока шагаю по солнечным улицам к райотделу, всё больше склоняюсь к мысли, что необходимо срочно отыскать бывшую подругу Камилова – парикмахершу Светлану. Много ли в городе парикмахерских? За день – все обойдёшь. Можно, конечно, справиться о Светлане, обзвонив все эти заведения по телефону, но стоит ли тревожить администрацию, пойдут ненужные разговоры и домыслы…
А Светлана может знать о приятельницах Камилова. Вот захочет ли назвать их?
В райотделе наша следственно-оперативная группа уже в сборе. Наумов старательно опрашивает по моей просьбе соседей Камилова, Губин сличает пальцевые отпечатки Эдика с теми, что обнаружены в машине Власова, а элегантно разодетый Громов откровенно томится в своём кабинете, ожидая каких-либо распоряжений. На этот раз на нём тёмно-синий в рубчик костюм, сорочка, галстук в горошек, на ногах коричневые ботинки на высоком каблуке.
Первым делом интересуюсь у Наумова, что с Кандауровым? Может, ему лучше?
Сергей крутит головой:
– Врачи говорят, он в кризисной ситуации. И каким будет исход – предугадать трудно.
– Но надежда есть?
– Лишь бы сердце не подвело.
«Может, и выдюжит», – думаю я, иду к Губину.
– Ну, как пальчики? – спрашиваю. – Кто оставил их в машине?
Он вскидывает на меня свои всегда серьёзные глаза.
– Теперь сомнений нет: те, что в салоне – Камилова. Официальное заключение получишь позднее.
– А чем ещё порадуешь? Результатов баллистической экспертизы нет? Что ответило УВД?
– Больно ты скорый! Будут тебе и результаты. Ведь только-только отправили пистолет Камилова на экспертизу… Но не сомневаюсь: в «Бирюзе» стреляли именно из его «Вальтера». Я предварительно поинтересовался, подойдут ли к нему найденные тобой гильзы – подошли! Теперь только отстрелять патроны, и всё станет ясно!
Я закрываю за собой дверь лаборатории Губина и отправляюсь к Белову.
– Ну? Что думаешь делать дальше? – спрашивает он.
Выкладываю свои соображения о парикмахерше и предлагаю:
– Пусть Громов займётся её поисками, всё равно пока ничем не занят.
– Добро, – соглашается Белов. – Передай ему моё распоряжение на этот счёт.
Вызываю Громова к себе, ставлю перед ним задачу, и он моментально преображается. Весело подмигивает и тут же исчезает из кабинета. А через час звонит по телефону:
– Светлану к нам привезти, или сам подъедешь?
– А это она? Точно? – спрашиваю.
– Она, не волнуйся. Других таких девиц в этих заведениях не бывало.
– Где она – на работе или дома?
– Дома. Завтра собирается в отлёт. Отпуск у неё. И как только перехватили!
– Что она собой представляет?
– Впечатление производит девицы неглупой, но несколько вульгарной.
– Если не возражает, вези её в отдел.
И он привозит. Представляет мне высокую и весьма симпатичную блондинку:
– Изотова Светлана.
И исчезает.
Я предлагаю Светлане стул и с минуту разглядываю её: что ж, кремовое платье джерси, красивая финифтевая брошь, в ушах брильянтовые капельки-серёжки… Светлые волосы аккуратными локонами обрамляют такое же светлое продолговатое лицо с неестественно тонкими, стрелкой, бровями. Веки голубоватых глаз чуть тронуты зелёной тенью, ярко-алой помадой подкрашены пухлые губы. Ноготки тонких, холёных рук отливают перламутровым лаком… Интересно, чем она не пришлась Камилову, если он предпочёл ей брюнетку?
Решаю поговорить пока неофициально, чтобы не насторожить прямыми вопросами о сообщнице Эдика.
– Вы замужем? – спрашиваю.
– А что, хотите сделать мне предложение? – игриво отзывается Изотова и закидывает ногу на ногу. – Тогда поторопитесь, пока не улетела.
– И куда собираетесь лететь, если не секрет?
– У-у, далеко, – тянет Изотова. – Аж, в самые Сочи. И между прочим, не одна, а с женихом.
– Это кто же такой счастливый? – говорю шутливо, чтобы не сбить её с избранного тона.
Изотова польщённо улыбается:
– Правда? Вот и я так считаю. Эдику просто повезло, что я согласилась составить ему компанию.
«Эдик?» – проносится у меня в голове. – Значит, все эти годы он продолжал встречаться со Светланой?
– Это что за Эдик? – осторожно спрашиваю Изотову. – Камилов что ли?
Она с изумлением смотрит на меня:
– А вы откуда знаете?
И в самом деле – что ей ответить? Вести разговор напрямую? Рановато, наверное. Ещё не ясны отношения сторон в этом загадочном треугольник Камилов, его сообщница, Изотова.
– Да вот уж, знаю, – медлю с ответом. – Вы давно с ним знакомы?
– Три года. А что?
– Говорят, он вам предложение делал… Было такое?
Изотова хмурится:
– Да вы объясните, в чём дело? Зачем меня пригласили сюда?
– Извините, – говорю. – Вы правы. Я сейчас вам всё объясню. Дело в том, что мы были вынуждены задержать Камилова. Он совершил очень тяжкое преступление. А вы считаете себя его невестой. Вот мы и пригласили вас кое-что уточнить.
– Что именно? – Изотова как-то сразу сникла, низко опустила голову. – Что он натворил?
– Мы ещё вернёмся к этому вопросу, – говорю тихо. – Пока ответьте: делал он вам предложение о свадьбе?
Я спрашиваю, а сам думаю: почему мне так важно знать это? Подспудно ловлю себя на мысли, что, во-первых, хочется проверить, действительно ли три года назад Камилов собирался жениться, в связи с чем и умолял Пикулина не упоминать о нём на следствии; a во-вторых… Три года – большой срок! И если Камилов никакого предложения не делал Изотовой, то что ему в этом помешало? Что или – кто? Может, та его чернявая сообщница? Знает ли о ней Изотова?
– Делал ли он мне предложение? – задумчиво переспрашивает Светлана. – Нет, не делал. Это я, дурочка, всё мечтала… Да не получилось.
– Почему? Не сошлись характером?
Изотова достаёт из цветистого продолговатого кошелёчка круглое зеркальце, бросает в него быстрый взгляд, поправляет прическу.
– Как вы считаете – я представляю интерес для мужчин?
– Несомненно, – не кривя душой, подтверждаю я, уже догадываясь, в чём соль вопроса.
– Ну вот, – грустно продолжает Светлана. – А Эдика увлекла другая – смуглая, темноволосая и черноглазая, как цыганка.
«Неужели, думаю, та самая наша подозреваемая?»
– Такая же, как вы, красивая?
– Что вы, – с ревнивой злостью возражает Изотова. – Да на неё и взглянуть-то страшно. Тощая – кожа да кости!
