Фридрих Незнанский - Золотой омут
Но если уж угодил в руки военной прокуратуры — не дергайся. Сиди смирно и жди, когда примчится твой офицер. Мчаться, разумеется, никто не станет — чего спешить, если солдат все рано попался? Спокойно доедет, не торопясь. Выслушает все о твоих подвигах. Затем попросит встречу. Пару раз по шее, ясное дело, врежет, не без этого (для некоторых даже полезно, воспитание опять же!). Но и лишний повод появится, чтобы просить за тебя, дурака, который умудрился угодить в военную прокуратуру. Вот офицер и попросит, чтобы отправили солдата не по знаменитой дороге север — юг, прямиком в пользующийся дурной славой термезский дисбат, а совсем в противоположном направлении — в «семерку»… И если это случится (например, дрогнет каменное сердце военного дознавателя или послужной список офицера и количество заработанных им орденов и медалей действительно достойны уважения), то солдат может считать, что ему крупно повезло.
И начнется у него совсем другая жизнь. Классная или не очень — это уж как повезет. Если есть земляки, если не подстрелят в первой же операции, значит, считай повезло.
Володин угодил в «семерку» на десятый день после того, как подписал заявление о том, что готов остаться на сверхсрочную.
А случилось это так. Из роты сбежал солдат. Как и почему сбежал — неизвестно. Скорее всего, от «дедов» или из страха перед предстоящими боями. В общем, глупо поступил. Куда в Афганистане бежать советскому солдату? Только в руки к душманам. Короче говоря, списали солдата как без вести пропавшего, поискав для порядка пару дней.
А спустя неделю вдруг нашли. И нашел не кто иной, как Володин. Ехал он на «уазике» вместе с командиром в соседний городок. Вдруг видят — за валуны метнулось что-то коричневое. Командир заметил. В соответствии с правилами машину остановили, Володин дал предупредительный в воздух. А потом, поняв, что перед ними тот самый беглец, пошли к валунам, благо тот от испуга и не думал стрелять. Но когда его брали, ругался и кричал благим матом.
И вот тут Володин допустил промашку. То ли пальцем спусковой крючок задел, то ли еще что — только «калаш» в его руках сам выстрелил и пуля попала прямиком в коленную чашечку командира. Тут уж он заорал…
Вместе с беглым солдатом они дотащили раненого до «уазика», потом Володин доставил командира в госпиталь… Но от «семерки» это его не спасло.
Здесь он в первый раз столкнулся с Константином Апариным.
В 1989 году, когда 40-я армия покинула Афганистан — «мягкое подбрюшье» СССР, Володин уволился из рядов Советской Армии. Идти ему особенно было некуда, но на просторах великой родины заполыхали очаги конфликтов: Нагорный Карабах, Фергана, Ошская долина, Душанбе… Его военный опыт вдруг стал востребованным. Умения десантника теперь хорошо оплачивались. Конечно, воевать Евгению уже надоело, кроме того, его давно воротило от Азии, пустыни, жары и духоты, и Евгений поехал в привычный климат — в Приднестровье, где стал инструктором в одном из центров подготовки бойцов «самопровозглашенной республики». Как-то раз даже встретился с самим легендарным тогда генералом Александром Лебедем, который, положив ему тяжелую руку на плечо, предложил идти служить к нему. Володин отказался…
В 1991 году, сразу после опереточного путча с ГКЧП, он купил дом в пригороде Сухуми. Грузины выдавливались со своей земли, и за бесценок можно было купить вполне пристойное жилище. Денег у Володина хватило на двухэтажный особняк на берегу моря.
Год прошел спокойно. Чтобы не скучать, он пускал в одну из своих комнат «диких курортников». А в июле 1992 года пригласил погостить жену и дочь Константина Апарина. Ни телевидения, ни радио у Володина не было, да и с соседями он особенно не общался.
В начале августа, ранним теплым утром, он проснулся от странного гула и глухих звуков и выскочил на крыльцо.
Прямо над его головой в сторону Сухуми летели самолеты. Это были бомбардировщики «суверенной Грузии». Над городом поднимались клубы дыма. Самолеты заходили в пике и сбрасывали бомбы где-то в районе ущелья. А потом летели обратно, чтобы взять новые бомбы.
К концу дня показались и грузинские солдаты. Они шли в надежде после интенсивных бомбардировок увидеть сплошное пепелище. Но ошиблись — им дали достойный отпор. Недалеко от дома Володина разгорелось настоящее сражение — с гранатометами, горящими бронетранспортерами, убитыми и ранеными…
К следующему утру прилетели вертушки. Володин знал, что это уже совсем серьезно. И прежде всего для него, потому что ракеты, пущенные из вертолетов, чаще всего в цель не попадают, зато выжигают все вокруг. А так как вертушек было много, Володин не сомневался, что рано или поздно и его дом не избежит общей участи быть сожженным дотла. Надо было решаться скорее.
Володин схватил девочку и женщину, которые побросали в сумки только самое необходимое, и увлек их за собой. Обойдя участок, они ушли вслед за длинным потоком местных жителей, которым суждено было стать беженцами. Путь их лежал в горы, в лес. Поднявшись на высоту, они могли наблюдать за военными действиями.
Беженцы видели оттуда, как вошедшие в селение грузинские войска безжалостно подавляют сопротивление и тут же, на улице, расстреливают «предателей» — абхазов и армян. Бойня была беспощадной и скоро закончилась, так как убивать стало некого…
Володин со своими спутницами пробыли в лесу около суток и видели, что в особняке поселился прежний хозяин со своими друзьями. Они допоздна отмечали победу и перепились сладкого абхазского вина, извлеченного из подвалов убитых жителей селения.
А ночью Володин прокрался к дому, осторожно запер все двери и ставни, и поджег его вместе с победителями. Горела половина селения, а грузины праздновали победу, поэтому дом никто тушить не стал…
Той же ночью Володин вместе с женой и дочерью Апарина обошел Сухуми кругом. Они влились в поток беженцев, двигавшийся в сторону Пицунды и Гагры. Идти пришлось пешком — те, у кого были машины, давно уехали, а горючее конфисковали грузины для своих целей. Люди двигались как можно быстрее, не без оснований считая, что их могут догнать… И они были правы.
Со стороны Кадорского ущелья тоже двигались грузинские войска. Мышеловка была готова вот-вот захлопнуться. Вскоре так и произошло…
Евгению опять помог его военный опыт. Они спрятались в лесу, а потом, обойдя войска, вырвались из окружения. В последний момент Володину с Апариными удалось пробиться в Гагре к морю, где их подобрали российские военные катера.
В Адлере на российско-грузинской границе собралась огромная толпа людей, чьи родные оказались в Абхазии. От неизвестности и общего бардака толпа зверела и готова была выйти из-под контроля. Люди требовали немедленно пропустить их в Грузию, требовали информации о положении в Сухуми, требовали объяснить им, где находятся родственники… Но пограничники ничем не могли им помочь. Они сами с трудом оценивали ситуацию. Это было простительно — истинного положения дел не знали даже в Москве…
Людям ничего не оставалось, как встречать катера, которые привозили эвакуированных курортников и беженцев. Они надеялись увидеть знакомые лица. Некоторым везло…
— Люда, Людочка! — Через толпу к Володину и его подопечным пробивался высокий сухопарый мужчина. Это был Константин Апарин. Он схватил на руки дочурку и другой рукой прижал к себе жену. По его щекам текли слезы. Больше Володин никогда не видел Апарина плачущим. Да и расскажи кому об этом в Москве, никто просто бы не поверил. Апарина в криминальных кругах называли «железным дровосеком» — за непреклонную волю и решимость. Апарин знал об этом и старался не подвести ожиданий своих уголовных недругов и заклятых друзей в правоохранительных органах.
Впрочем, слезы на щеках Апарина тут же высохли. Он повернулся к Володину и кратко сказал:
— Спасибо.
Евгений понял, что это не просто благодарность. Апарин никогда не забудет того, что тот сделал для его жены и дочери.
Так Володин оказался в Москве. Апарин покровительствовал ему. Устроил на работу в свое управление и всячески способствовал карьерному росту. Не без помощи Апарина Евгению удалось закончить вечернее отделение юрфака, жениться на москвичке из «хорошей прокурорской семьи». Теперь он жил в неплохой квартире в сталинском доме.
Однако чем дальше, тем больше тяготился Володин зависимостью от Апарина. Тем большую неприязнь и раздражение вызывал у него покровитель. Володин стал замечать, что с интересом слушает сплетни об Апарине. И чем грязнее была сплетня, тем скорее верил ей Володин. Он подозревал, что дыма без огня не бывает и за многими сплетнями стоят действительные факты.
Например, рассказывали, что Константин Апарин связан с уголовными авторитетами, с которыми, по идее, должен бороться. Володин не верил в это, пока своими глазами не увидел, как Апарин садился в машину известного вора в законе Китайца. А перёд этим поздоровался с ним, да не просто за руку, а обнявшись и расцеловавшись.
