Алексей Макеев - Смертельный архив
Он вкратце пересказал историю с моргом, визит к матери, попытку убийства… Когда закончил, хозяин сидел в глубокой задумчивости.
– Дела… И что по этому гадству думаешь?
– Ничего. Иду от точки к точке.
– Стрелок, убийство… канитель неслабая, – Рогачев почесал седоватую голову. – Кто-то, видать, очень против, чтоб ты копошился. Даже, честно сказать, не соображу, что присоветовать… Могу охранника дать, но – сам знаешь – если захотят, «положат» в любом случае.
– Не надо охранника, информация нужна: даже не знаю, куда от тебя ехать, кого выспрашивать… Ты сказал, заезжал к нему. На Чугунку?
– Нет, на Фрунзенскую: что Ерема-франт мог забыть в гетто?
– Дашь адрес?
– Погоди… – Хозяин вышел на минуту и вернулся с IPad. – Записывай.
Звонарев черкнул адрес на предложенном листочке. Протянул свою визитку Рогачеву:
– Если что вспомнишь…
– Наберу. Тоже звони – людьми, еще чем всегда помогу. По своим каналам попробую узнать – может, «заказ» на тебя где всплывет.
– Даже так? Не зря болтают про «солидность» вашей организации.
– Может, мы и коммерческая структура, но курв среди нас нет. Найдем убийцу – сдадим, самосуда не будет.
– Похвально, – не поверил, но злить хозяина не стал. – Ладно, тогда «на созвоне»…
В машине капитан открыл окна и задумался. Рогачев не врал, хоть и информацией не помог… В сложившейся ситуации любое содействие – капля воды умирающему: обещал помочь – уже неплохо. Есть адрес поддельного Еремы – вероятно, такой же поддельный, как и вся личность, но след. И… и больше ничего. Начинала терзать подлая мыслишка – вдруг действительно инфаркт? Стреляют теперь из-за архива, ищут, воюют… а капитан Звонарев влез между воюющими, как тупорылая героиня ужастика, впотьмах бредущая на чердак выяснить, кто воет… Отстранили, может быть, даже посадят – так, опять же, из-за проявленной инициативы, дело-то закрыли…
Звонарев тряхнул головой и завел двигатель – надо было думать раньше: теперь осталось идти до конца и надеяться, что все догадки-додумки окажутся верными.
Да и не архив интересовал капитана – плевать на бумажки, пусть урки хоть на части друг друга рвут. Главная цель – убийца. Рогачев сказал – найдут, и самосуда не будет… Звонарев такой фразы произнести не мог – даже про себя.
Жара усиливалась – столбики термометров давно проскочили отметку тридцать. Спортивная куртка капитана перестала быть приятной и липла к телу, с коротко стриженных висков бежали струйки пота… казалось, все – даже погода! – работало против него.
Глава 13
На звонок никто не отозвался. Капитан прислонил ухо к двери. Ничего, ни единого шороха. Помедлив, нащупал в кармане отмычку.
Две минуты – и дверь распахнула объятия. В нос ударил запах дорогого табака, одеколона и еще… сладковатый, едва уловимый и тем не менее знакомый… Реакция капитана сработала мгновенно – в следующую секунду ладонь сжала рифленую рукоять «ТТ».
Неслышно ступая по дорогому ковролину, Звонарев двинулся в глубь квартиры. Длинный, утонувший во мраке коридор расходился в три стороны: все двери плотно закрыты. Громко тикали большие напольные часы в конце – чик… чик… – каждая секунда, будто взвод бойка, нервно шевелила волосы на затылке… Впрочем, как капитан ни прислушивался, других звуков в квартире уловить не мог, и это вселяло некоторую уверенность.
За первой дверью открылась кухня: со стильным бело-золотым гарнитуром; с обилием техники; с картинами «под старину» и хорошим толстым ковром на натертом паркете. В большой напольной вазе раскинулась зеленая, слегка увядшая пальма. Идеальная чистота, если не считать турки на плите; капитан макнул в нее палец – остаток кофейной гущи успел превратиться в корочку. И еще что-то резало глаза, будто инородное, не местное…
Сконцентрировавшись, Звонарев понял – чистота, как в операционной, нарушена кусочком грязи телесного цвета, прилипшим к краю стола. Он ковырнул ногтем, комок нехотя поддался – в пальцах капитана оказался мягкий, будто резиновый шарик. Звонарев помял его – так и есть, резина – субстанция принимала любую форму и хорошо ее сохраняла. Вытащив пачку сигарет, капитан снял полиэтилен и осторожно завернул в него находку – из странностей получаются лучшие улики…
Пройдя дальше по коридору, он попал в кабинет хозяина. Шкафы, уставленные книгами; кожаный диван со столиком и резной пепельницей – в ней толстая, наполовину скуренная сигара; снова несколько картин, удачно подобранных к строгому интерьеру… и снова нет того, что искал Звонарев…
Труп нашелся в третьей комнате – судя по всему, гостиной. Крепкий мужчина лежал лицом вниз, разбросав руки. В бритом черепе, аккуратно посередине, алела небольшая дырка с темно-бурыми, опаленными краями. Массивное телосложение, спортивный «Адидас», толстая золотая цепь на шее – принадлежность к определенным кругам бросалась в глаза сразу. Морщась от запаха, капитан перевернул деревянное тело на спину.
Молодой – не больше двадцати пяти – парень уставился стеклом глаз в узорчатый лепной потолок. Вернее, одного глаза – второй выбило сквозным ранением. Лицо жесткое, волевое, но в то же время несколько удивленное, Звонарев видел такие – не ожидал смерти, не был к ней готов и даже не готовился…
Капитан быстро проверил карманы трупа: в одном нашлись водительские права и несколько стодолларовых купюр. Сунув находки обратно, Звонарев сел в белое кресло и задумался.
Стреляли в упор – об этом говорят опаленные края раны – в затылок: значит, пришел пацанчик скорее всего с убийцей вместе. Давно, больше суток – кровь высохла, тело окаменело, запах, опять же… Выходит, примерно в то время, когда неизвестный стрелок палил по следователям. Зачем убили? Ну, тут целая куча вариантов – пока даже в расчет брать не стоит. Зачем Рогачев дал адрес? Не знал, что здесь жмур, или…
От догадки по позвоночнику капитана пролетел ледяной вихрь. И, будто подтверждая ее, заорала во дворе сирена скрипящей тормозами полицейской машины.
Вскочив, капитан бросился к двери, но снизу уже гремели тяжелые ботинки. Если до этой секунды он сомневался, что власти по его душу, то теперь сомнения отпали – подстава! В нынешней ситуации быть пойманным на взломанной квартире, да при трупе – верный конец. Не раздумывая, Звонарев бросился вверх, не особо представляя, что его может там ждать…
И, конечно, там его ждала наглухо запечатанная дверь – амбарный замок, издевательски новенький, держал приваренную по диагонали железную полосу. Без всякой надежды капитан дернул за нее – преграда не шелохнулась – и вытащил пистолет. Привлечь внимание не хотелось, но, при всем раскладе, другого варианта не осталось – идти вниз нельзя, ждать бесполезно: еще минута, максимум две, и опера пойдут по подъезду.
Скорчив недовольную гримасу, Звонарев приставил ствол к замку – с таким расчетом, что пуля срикошетит в сторону…
Выстрел получился больше похожим на взрыв, раскатом пролетев по подъезду, наполняя его шипением долгого эха. Оглушенный капитан не знал, бегут ли за ним, да и не хотел, ногой сбил замок, вторым ударом распахнул дверь и юркнул в темень.
* * *Под ногами хрустел щебень, в косых лучах света кружилась встревоженная пыль. На чердаке пахло затхлостью и влажным деревом; валялись доски, битый кирпич и обрывки тряпья… Звонарев несколько раз моргнул, привыкая к полутьме, и бросился к ржавой покореженной лесенке на крышу.
Солнце на секунду ослепило – капитану пришлось остановиться, чтобы не рухнуть, – с каждой минутой задумка казалась все нереальнее. Пожарной лестницы могло и не быть: а если и есть, спуститься с нее будет трудно – наверняка полиция обнаружила труп и будет стрелять на поражение. Дом не такой большой – три подъезда, максимум 50 метров в длину – пока он будет корячиться, подмога подоспеет и будет наготове… Шанс уйти становился призрачнее с каждой секундой.
Но не попытаешься – не узнаешь! Капитан заметил слева от себя начало лестницы – там высокими дугами начинались перила – и, насколько возможно быстро, побежал по опасно трескучему шиферу. Ногами Звонарев обхватил края, руками взялся за основания поручней… задуманный трюк грозил смертельным риском – капитан знал, как съехать вниз, не теряя времени на карабканье, но без перчаток ладони сотрутся до мяса еще в начале пути. Лететь с четвертого этажа не хотелось, но секунды казались важнее. Глубоко вдохнув, он начал опасный спуск…
Почти сразу поручни стали раскаленными, через секунду на них появился красный след – кровь окрашивала металл бурой влагой. Мышцы затряслись от дикого желания разжать ладони, но капитан, стиснув зубы до судороги, держался. Страшно медленно, будто в плохом кино, пролетали мимо лица этажи – четвертый, третий, второй… Прошла, наверное, вечность, прежде чем ноги уперлись в конечную балку.
