Анна и Сергей Литвиновы - SPA-чистилище
– Это моя последняя запись, – лопаясь от гордости, провозгласил музыкант.
– Спасибо, дорогой Анатолий Васильевич!.. А это, познакомьтесь, Валерий Петрович, полковник. Он друг нашей семьи и немного поживет в нашем доме.
Пианист настороженно протянул Ходасевичу ладошку.
– Валерий Петрович частный сыщик, – пояснила Елена, – и попытается отыскать мою маму.
В глазах Ковригина – Ходасевич готов был поклясться – промелькнул оттенок страха и даже паники. Однако музыкант тут же постарался скрыть свои чувства за неискренней улыбкой.
– Очень, очень приятно! Милости прошу ко мне в гости, в любое время дня и, как говорится, ночи.
– Анатолий Васильевич, – почтительно пояснила Лена полковнику, – заслуженный артист России, заслуженный деятель искусств, лауреат многочисленных всесоюзных, всероссийских и международных конкурсов.
– Почту за честь знакомство с вами, – коротко поклонился Ходасевич.
Хозяйка, художница Люба, подвела к ним еще двоих гостей. Ими оказалась парочка. Холеная дамочка лет тридцати держала под руку сорокалетнего мужчину. Мужчина, сухощавый и в очочках, был похож на осетра. Женщина с ухоженным лицом и в черных очках сверкала бриллиантовыми серьгами.
– Это мои соседи напротив, – пояснила Любочка.
– Проживающие по адресу: Чапаева, один? – любезно поинтересовался Ходасевич.
Любочка воскликнула со смехом:
– О, да вы, Валерий Петрович, здесь уже все знаете! Что значит – частный детектив! Может, вы уже в курсе, как ребят зовут?
– Никак нет.
– Тогда представляю вам – Андрей Ильич Марушкин и Оля… Оля… Извини, ни отчества твоего, ни фамилии я не знаю…
– Это совершенно неважно, – царственно пожала плечами соседка, обращаясь к полковнику. – Зовите меня просто Оля.
Валерий Петрович вспомнил детский смех, раздававшийся часом ранее из-за забора дома номер один, и решил схулиганить. Отчего-то ему показалось, что его выходка должна произвести впечатление и на Любочку, и на важную Олю.
– А с кем вы оставили вашего ребенка? – осведомился у парочки полковник.
Марушкин и Оля переглянулись и дружно нахмурились.
– Ребенка? – ледяным тоном вопросила Ольга. – Моего ребенка? Она сейчас спит. Дети должны спать днем, знаете ли.
Неловкий момент прервала Любочка. Она захлопала в ладоши и закричала:
– А теперь – к столу! Всех прошу к столу!
Гости, обитатели улицы Чапаева, воодушевленно потянулись к стоящему на траве столу. На него уже успело нападать с березы несколько огненно-рыжих листочков.
***Разошлись довольно рано. Сидеть на улице оказалось довольно холодно – особенно после того, как зашло солнце. К тому же отсутствие спиртных напитков отнюдь не способствовало сугреву, расслаблению и сплочению общества. Последовало несколько довольно формальных тостов, превозносивших талант и добропорядочность именинницы. Гости отдали должное яствам, ею приготовленным – оказавшимся, без дураков, очень вкусными. И уже около шести все засобирались по домам.
Лена помогла хозяйке прибрать со стола и вымыть посуду – а в семь она, вместе с мужем, уже погрузилась в «Мицубиси» и отбыла в город. Иван, оставшийся на даче, тут же куда-то умотал. Он клятвенно пообещал и маме, и полковнику, что явится не позже одиннадцати.
Валерий Петрович уселся на веранде нового обиталища и открыл блокнот. Он прекрасно осознавал, что со двора виден весь как на ладони, но намеренно не ушел внутрь дома. Почему-то он был уверен, что нынешний вечер еще далеко не закончен.
Схему улицы Чапаева, сделанную днем, теперь появилась возможность значительно пополнить.
В соседях у исчезнувшей Аллы Михайловны были внезапно разбогатевший бизнюк Василий Елистратов – именно ему строили новый дом таджики, а также пианист, лауреат и скряга Анатолий Ковригин. О проживающих напротив художницы, в доме номер один, Марушкине и его сожительнице Ольге Лена ничего полковнику не успела рассказать. Кроме того, осталось неизвестным, кто проживал за колоссальным бетонным забором в доме пять – на дне рождения Любочки он не появился и разговора о нем не заходило. А также кто жил в доме номер три.
Ходасевич выписал в блокнот в столбик:
Любовь Перевозчикова
Василий Елистратов
Анатолий Ковригин
Андрей Марушкин
Едва Ходасевич покончил со списком, в дверь веранды постучали. Полковник захлопнул блокнот и поплелся открывать.
Глава 4
На пороге стояла Любочка.
Валерий Петрович нисколько не удивился. Почему-то он не сомневался, что нынче вечером она к нему пожалует.
В руках художница держала две тарелки, прикрытые фольгой.
– Я пришла к вам, чтобы… – начала она, однако полковник решительно прервал ее и, распахнув дверь настежь, сделал приглашающий жест:
– Прошу!
– Я только на одну минуту… – постаралась объясниться Любочка, но Ходасевич мягко взял у нее тарелки и поставил их на стол, стоящий посреди веранды. Запахло свежей выпечкой. Полковник обволакивающе сказал:
– Позвольте ваше пальто и, ради бога, проходите. Я собирался выпить кофе, и вы очень меня обяжете, если составите мне компанию.
– А я как раз принесла вам пирожков. Вы тут совсем один, за вами и поухаживать некому…
Валерий Петрович улыбнулся – сама галантность:
– Раз уж вы у меня в гостях, позвольте мне ухаживать за вами. Разрешите ваше пальто. Разуваться, пожалуйста, не надо.
– А Аллочка всегда просила меня надевать тапочки…
Ходасевич ответствовал весело:
– Теперь здесь хозяин я, пусть и временный, и жить мы будем по моим правилам. Присаживайтесь, я поставлю кофе.
Вечерний неожиданный визит женщины нисколько не взволновал полковника. Вот будь он на четверть века помоложе… Или Любочке хотя б на десять лет поменьше… А так… Уровень тестостерона в крови достиг, пожалуй, минимальнейших значений за всю его жизнь. И женское кокетство его больше не возбуждало, а лишь радовало как одно из проявлений жизни – вроде звездного неба над головой и шума сосен в вышине.
Не мешает, конечно, опросить Любочку в неформальной обстановке. Поговорить с ней не спеша о пропавшей Алле и их взаимоотношениях. Разузнать возможные тайны прочих обитателей улицы Чапаева.
Ходасевич включил электрический чайник, поставил на стол два прибора.
– Хотите, я научу вас пить кофе по-киргизски?
Художница улыбнулась всеми своими морщинами.
– Это как? С кумысом?
– Отнюдь. Кладете в заварной чайник пару ложек чая и одновременно засыпаете такое же количество кофе…
– Кофе растворимый или натуральный?
– Все равно… Затем заливаете смесь горячей водой. Укутываете чайник и настаиваете несколько минут.
– Хм, забавный рецепт. Давайте рискнем.
– Единственное, чем рискуют потребители киргизского кофе: не уснуть до утра.
– Что ж, – кокетливо засмеялась Любочка, – я уже нахожусь в таком возрасте, когда не спать до утра может мне только понравиться.
– Да, – индифферентно пробормотал полковник, не откликаясь на кокетство, – порой бессонные ночи приносят важный жизненный опыт.
– Не сомневаюсь! – расхохоталась художница. – Я думаю, у вас опыт бессонных ночей богатейший. Было бы интересно, если бы вы, товарищ полковник, им поделились.
– Опыт опыту рознь… – с напускной рассеянностью проговорил Валерий Петрович, уходя от излишне интимного разговора.
Он разлил по чашкам киргизский кофе. Странный, смешанный кофейно-чайный запах разнесся по веранде.
Ходасевич задал неожиданно резкий вопрос:
– Вы скучаете по своей подружке?
Любочка встрепенулась:
– По Алле?.. Ну, да, естественно.
– Скажите, Люба… В последние время вы ведь часто встречались с Аллой?..
– Не то слово… Мы виделись с ней каждый день… Да порой несколько раз в течение дня…
– Вы не замечали в ее поведении чего-то необычного? Может, она была чем-то обеспокоена? Или делилась с вами определенными опасениями?
Художница повела головой – то ли припоминая, то ли обдумывая, как уйти от ответа. Сказала, снимая с тарелок фольгу:
– Угощайтесь, Валерий Петрович. Пирожки моего собственного приготовления. Здесь с капустой, а тут с вареньем. На дне рождения, я заметила, вы их практически не ели. Не понравились?
– Очень понравились. Просто на столе было много других вкусных вещей. Уж поверьте мне, я в еде знаю толк, – полковник выразительно похлопал себя по объемистому животу. – Поэтому и пирожки ваши отведать не премину. Спасибо за заботу… И все-таки вернемся, если позволите, к Алле Михайловне. Было в ее поведении в последнее время что-то необычное?
Любочка решительно кивнула.
– Было.
Ходасевич понял, что соседка готова поделиться с ним сокровенным. Потому не стал торопить ее, задавать наводящие вопросы. Просто сидел и прихлебывал чайный кофе (или кофейный чай?).
