Ричард Паттерсон - Глаза ребёнка
Слокам говорил равнодушно-презрительным тоном, словно тема Паже давно перестала волновать его — за исключением одного аспекта; убийство Рикардо Ариаса, и в этом смысле он, Джек Слокам, представил неопровержимое доказательство того, что у Паже был веский повод устранить этого человека.
— Бывают дни, — шепнула Кэролайн, — когда я по-настоящему люблю свою профессию.
Мастерс поднялась с места и смерила Слокама небрежным взглядом. Зал притих.
— Едва ли вы принадлежите к числу сторонников мистера Паже, верно? — спросила она.
Слокам откинулся на спинку стула.
— Выступать на чьей-либо стороне не входит в функции прессы, мисс Мастерс. Наша роль информировать людей о том, что им необходимо знать.
— Значит, у вас нет ощущения того, что вы обошлись с мистером Паже не вполне корректно?
— Ничуть. — Он мельком взглянул в сторону Паже. — По крайней мере, я не придал дело огласке.
Кэролайн вскинула брови, выражая недоумение.
— Вы хотите сказать, что если бы мистер Паже передал вам копию конфиденциального заявления мистера Ариаса, то вы опубликовали бы обвинения последнего?
Слокам кивнул.
— Да.
— А как вы намеревались установить, обоснованны ли эти обвинения?
Джек заметно смешался:
— Ну, если бы мистер Паже изъявил готовность побеседовать со мной, я спросил бы у него. Или у его сына.
Мастерс изобразила удивление.
— А если бы они заявили, что это неправда, вы Все равно не отказались бы от своей затеи?
— Тогда я привел бы и их заявление тоже.
— Ведь вам, в сущности, ничего не известно о том, был ли на самом деле у мистера Паже роман с миссис Перальтой, я права?
— Да, — ответил Слокам.
— И вам также не известно о том, покушался ли Карло Паже, которому тогда было пятнадцать лет, на растление несовершеннолетней.
— Я знаю, что против него были выдвинуты обвинения.
— Да или нет? — настаивала Кэролайн.
— Нет, — процедил журналист, упрямо поджав губы.
— Так-то лучше. Считаете ли вы, что эти обвинения могли навредить мистеру Паже и его сыну?
— Я уже сказал об этом.
— И что мистер Ариас — выступавший стороной в процессе по делу об опекунстве — мог желать им зла?
— Полагаю — да.
— Мистер Слокам, а почему бы вам в таком случае не предположить также, что эти обвинения, возможно, лживы? Неужели вы считаете справедливым по отношению к мистеру Паже и его сыну печатать лживые, порочащие их измышления?
— Протестую, — раздался голос Салинаса. — Мисс Мастерс без всякой видимой цели допрашивает данного свидетеля относительно принципов профессионального журналистского кодекса, что не имеет никакого отношения к делу.
— Мы полагаем, что это не так, Ваша честь. Так же как мы полагаем, что данный свидетель отвечает, мягко говоря, не вполне чистосердечно. С разрешения суда, я думаю, смогу доказать это. Как и то, что свидетель имеет предубеждение против мистера Паже.
Лернер, похоже, пребывал в растерянности: Паже показалось, что в нем боролись естественное нежелание связываться с прессой и беспокойство, как бы не ущемить права Паже.
— Пока можете продолжать, мисс Мастерс, — наконец, решился судья. — Но если вы не сможете убедительно доказать нам своей правоты, я не премину остановить вас, даже если не последует просьбы со стороны мистера Салинаса.
— Благодарю вас, — произнесла адвокат и вновь обратилась к Слокаму: — Считаете ли вы справедливым публиковать лживые измышления?
Джек выпрямился.
— Существует такое понятие, как общественный интерес. В данном случае это интерес к личности человека, претендующего занять высокий государственный пост, который, возможно, пытается скрыть от общественного мнения кое-какие сведения. Тот факт, что обвинения выдвинуты, самоценен. Попросту говоря, это новости.
— Справедливо ли будет сказать, что общественность должна интересовать и личность того человека, который эти новости преподносит?
— Возражаю. — Обвинитель встал. — Этот вопрос не только неуместен, он мешает рассмотрению дела.
— В отношении этого свидетеля мой вопрос вполне уместен, — попыталась настоять на своем Кэролайн.
— Вопрос отклоняется, — заявил Лернер, подаваясь вперед. — Предупреждаю вас, мисс Мастерс, здесь неподходящее место для рассуждений о профессиональной компетентности мистера Слокама.
— Я понимаю, Ваша честь, — произнесла адвокат и повернулась к свидетелю. — Правильно ли я поняла, что вы позвонили мистеру Паже, в частности, для того, чтобы получить копию заявления мистера Ариаса?
Небольшая пауза.
— Да.
— Неужели у вас еще не было копии?
Паже не упустил из виду машинальной реакции Салинаса, готового заявить протест. Слокам беспомощно переводил взгляд с Лернера на обвинителя, словно ища поддержки.
Кэролайн спокойно, но настойчиво произнесла:
— Отвечайте на вопрос, мистер Слокам.
— Ваша честь, — обратился тот к Лернеру, — полагаю, этот вопрос вступает в противоречие с законом штата Калифорния, освобождающим журналиста от обязанности раскрывать источники конфиденциальной информации.
— Когда я захочу спросить мистера Слокама о его источниках, об этом узнает каждый в этом зале, — огрызнулась Кэролайн. — Пока же мистер Слокам прибегает к этому закону, чтобы не подставить самого себя, а не свои источники.
Лернер едва заметно улыбнулся.
— Можете отвечать на этот вопрос, мистер Слокам.
— С удовольствием повторю его. — Кэролайн вновь посмотрела на свидетеля, и глаза ее блеснули. — Когда вы позвонили мистеру Паже и попросили у него копию заявления мистера Ариаса, ведь у вас она тогда уже имелась, так?
Слокам заерзал на стуле.
— Да, — нехотя произнес он.
— Таким образом, сказав мистеру Паже, что вам нужна копия, вы были не вполне откровенны, я права?
— Я не считал, что обязан говорить ему все.
— Относится ли это также к судье Лернеру и присяжным, которым менее получаса назад вы заявили, что второй раз звонили мистеру Паже, в частности, затем, чтобы получить у него эту самую копию?
— Я не говорил, что у меня не было копии. — Джек повернулся к судье. — Я просто не хотел раскрывать свой источник.
— Неправда, — оборвала его Кэролайн. — Вы просто солгали. Но пойдем дальше. Насколько я понимаю, Рикардо Ариас не был тем лицом, которое передало вам документы. Иначе вы позвонили бы мистеру Паже намного раньше.
Слокам снова умоляюще посмотрел на Лернера.
— Ваша честь, я полагаю, что эти вопросы являются серьезным посягательством на мое право не разглашать источников.
— Когда вы позвонили, — едко произнесла Мастерс, — Рикардо Ариаса уже не было в живых. Если и впрямь он сам дал вам документы, то это действительно новость.
Паже обратил внимание, что Салинас проявляет подозрительную безучастность; казалось, он по каким-то своим причинам не желает вмешиваться в происходящее.
— Можете ответить, — сказал Лернер Слокаму. — Вы получали документы от мистера Ариаса?
Журналист покачал головой:
— Нет, Ваша честь.
— Ну вот и славно. Продолжайте, мисс Мастерс.
Кэролайн подошла ближе.
— Как же они попали к вам, мистер Слокам? — Она холодно улыбнулась ему. — Ради Бога, никаких имен. Я вовсе не желаю раскрывать ваших источников.
— Мне передала документы третья сторона.
— А этот безымянный «некто» сообщил вам, где он их взял? Учитывая, что они не подлежали огласке.
— Нет.
— Ведь вы не думаете, что они попали к вашему источнику от мистера Паже?
— Я так не думаю.
— И миссис Перальта тоже не передавала ему копию, верно?
— Верно.
— Остается предположить, что это сделал мистер Ариас, не так ли? — Кэролайн помолчала. — Живой или мертвый.
— Возражаю, — словно машинально выпалил Салинас. — Ответ может быть только умозрительным.
— Какой ответ, Виктор? — набросилась на него Кэролайн. — О том, получил ли безымянный источник мистера Слокама бумаги от мистера Ариаса, когда последний был еще жив, или они попали к нему, когда тот уже почил в бозе? Полагаю, что, если второе верно, окружной прокурор не меньше меня должен быть заинтересован во встрече с этим «некто».
Паже про себя отметил, что это был красивый ход. Одним точным ответом Мастерс вводила в число действующих лиц новый персонаж — анонимный источник, причастный к интригам с Рикардо Ариасом, а возможно, и к его убийству. Салинас выглядел растерянным: он неожиданно для себя предстал перед необходимостью сохранить в тайне источник Слокама, разумеется, в интересах своего босса, Маккинли Брукса, сознавая, что тем самым дает Кэролайн прекрасный повод обвинить его в сокрытии важного свидетеля. У Салинаса был и другой выход — разоблачить источник как агента Коулта и доказать, что в планы этого человека отнюдь не входило физическое устранение кого бы то ни было — хотя бы и ради избавления от опасного политического конкурента в лице Паже. Какой бы путь ни избрал Салинас, положение его было незавидное.
