Виолетта Горлова - Как пальцы в воде. Часть 2
– Я не хотела бы давать определение тому, что со мной случилось несколько лет назад. Изменения, произошедшие со мной, начались совсем не в период моего пребывания за границей, а еще ранее. Мистер Лоутон, кстати, должен об этом помнить. – Она посмотрела на меня, а я молча кивнул. – Быть может, озарение… хотя, скорее всего, закончилось действие чипа-капсулы, помещенных в мой мозг?… Правда, мне очень хочется верить, что торжество справедливости случается и в нашей жизни. Не буду отнимать у вас время на философско-теологические размышления. Не хочу никого обвинять. Я даже благодарна миссис Элизабет и некоторым другим людям за ту суровую школу, которую я прошла. Процесс моей… скажем, депрессии закончился около шести лет назад. Это был первый настоящий подарок судьбы. Второй приз случился полтора года назад, когда меня разыскала мадам Виар. Я действительно обрела близких и родных мне людей, ведь на самом деле, до встречи с ними, у меня по сути никогда не было семьи… К сожалению, отца я плохо помню… – Голос девушки чуть повысил тональность, казалось, еще немного и он сорвется. Но Энн удалось справится со своими чувствами. – Глотнув воды, она продолжила: – Не думаю, что кому-то интересны подробности. Просто могу сообщить: с профессором Биггсом я встречалась незадолго до его смерти. И он мне поведал то, о чем, в общем-то, я смогла догадаться самостоятельно. – Она вновь запнулась: волнение мешало ей говорить. Нежный румянец и блеск огромных глаз придал ее облику очаровательную трогательность, но без слезливой сентиментальности и мелодраматизма. Выпив воды, Энн взглянула на свою приемную мать. Во взгляде девушки не было ни злости, ни ненависти. Скорее, он был похож на взгляд ребенка, недоуменно вопрошающего: «За что?» Хотя ответ на этот вопрос был вполне очевиден для всех, в том числе и для миссис Старлингтон. Выражение лица женщины приобрело такое равнодушно-пренебрежительное выражение, что мне захотелось придушить Минерву серым шелковым шарфиком, повязанным на ее тонкой шее, и, уверен, этот процесс доставил бы удовольствие не мне одному. Такое понятие, как простое человеческое сочувствие, в этой, застывшей ледяной, статуе априори не могло возникнуть. О чем я размышлял? Кому искал оправдания? У меня вдруг появилось ожесточение и злость к этому образцу патологического бездушия. Да, несомненно, такие ощущения не самые лучшие человеческие качества, но в данном случае мне не было за них стыдно.
Тем временем Энн продолжала свой рассказ: – Кстати, инициатором нашей беседы был мистер Биггс. И он даже попросил меня записать наш разговор на диктофон. Мы можем сейчас прослушать эту запись. – Девушка вопросительно посмотрела на миссис Старлингтон, а затем обвела взглядом всех присутствующих. Все молчали, испытывая, похоже, неловкость и растерянность, однако никто не проявил желания услышать исповедь профессора. Полагаю, скрипучий голос покойного старика вряд ли смог бы внести оптимистическую нотку в финальный аккорд нашего заседания. Прервал затянувшуюся паузу верный мистер Хантер.
– Думаю, у нас и так ушло многовато времени на эти расследования… поэтому, мисс Старлингтон, перескажите как можно короче, – уверенно сказал Фред, мельком взглянув на своего босса, застывшую в созерцательной позе, подобно египетскому изваянию.
Наконец Элизабет произнесла безразлично:
– Выслушивать сегодня еще и покаяния бедного профессора… мне неинтересно. Если кто-то захочет – пусть договаривается об этом с Энн. Меня увольте… Я бы не отказалась сделать перерыв.
Такое предложение повергло меня в ужас, хотя и другие находились в состоянии некой прострации. Затем все зашумели и заговорили, но в этом гуле можно было расслышать дружное согласие на небольшую паузу.
Меня же не покидало стойкое ощущение о равнодушном отношении миссис Элизабет к своему будущему. Но это предположение, безусловно, являлось абсурдным. Поэтому я решил, что мне следует быть осторожнее, хотя при таком количестве свидетелей… Не могла она так быстро сдать свои позиции, удивленно думал я. Не тот характер. Но внешне Минерва показалась мне немного осунувшейся, даже постаревшей. Кожа лица чуть потемнела и, став похожей на серый пергамент, слилась с пепельными волосами женщины и жемчужного оттенка жакетом. Королевская осанка миссис Старлингтон чуть смялась, будто ей на плечи опустили всю скорбь земную. Но самое главное – глаза, в них не было жизни. Может, у Минервы так проявляется накопившаяся усталость? Что-то в этом было не так, решил я. Очередной спектакль, о котором я пока не имею ни малейшего представления? Но подстраховка у женщины должна была быть. По моему глубокому убеждению, миссис Элизабет никогда ничего не предпринимала, не позаботившись об отходных путях… какая-нибудь «домашняя заготовка «на случай: «если все пойдет не так, как планировалось»… С другой стороны, так изобразить процесс старения на глазах – воистину достойно Оскара. Что ж… надо было признать, приемлемые объяснения такой метаморфозе пока не спешили посетить мою голову. Это же надо! Всего лишь – «неприятности»… «как пальцы в воде»… Может, я спешу? Минерва же о чем-то предупреждала, какую «воду «она предусмотрела? Что эта фантастическая женщина успела предпринять? От нее можно ожидать любых сюрпризов, и отнюдь не всегда приятных. Сложный поток моих рассуждений остановил Адлер.
– Ну что ж, нам тоже не помешает размяться, – заметил Макс.
– Разумное предложение. Но в первую очередь я бы не отказался промочить горло, – внес свою лепту в планирование ближайшего будущего Фрэнк.
Скотт молча кивнул, находясь, по-видимому, под глубоким впечатлением от прошедшего заседания.
– Соглашусь с большинством, – ответил я.
Посетив туалет, мы расположились в холле. Мои приятели явно недоумевали такому исходу этого собрания. И я их понимал. Фрэнк и Макс полагали, что Минерва сошла с ума. Отдать себя всем на растерзание? Я же был уверен, что, даже если она осознает свое грядущее фиаско – приложит максимум усилий, дабы выйти из сложнейшего положения с наименьшими для себя потерями. Что ж, будущее покажет…
Все расселись на свои места чуть раньше, чем предполагалось миссис Элизабет и Ко. Подозреваю, «скелеты» в чужих «шкафах» могут надолго перебить аппетит. Хотя нам лично удалось относительно неплохо утолить голод.
За время нашего отсутствия работники одной из самой приятной и нужной отрасли успели обновить фуршет, не забыв и о разнообразной выпивке.
«Присяжные», «обвинители» и остальные присутствующие чуть повеселели, радуясь, по всей видимости, своевременному антракту и теперь были готовы лицезреть следующий акт шоу.
Элизабет, Линда и Фред сидели особняком за одним из столиком, не делая вид, что увлечены едой, хотя абсолютного игнорирования алкоголя тоже не наблюдалось. Даже миссис Старлингтон сидела с бокалом (похоже, с вином!) в руке! За одно такое зрелище многие мне скажут спасибо.
Очевидно, все собирались хотя бы частично компенсировать планируемый ранее вечерний досуг! Тем более сама хозяйка апартаментов показала наглядный пример.
Я посмотрел на мисс Доэрти, сидевшую рядом со своей славной тетушкой. И в эту минуту эти женщины стали вдруг внешне очень похожими, хотя раньше я никакого сходства между ними не замечал, тем более что внешность Линды совсем не относится к холодному типу.
Вновь воцарилось вежливое молчание, но оно стало каким-то более легким, наверно потому, что сейчас в окружающей нас атмосфере отсутствовало подобострастие. Минерва перестала быть всемогущей! Она, оказывается, хуже чем большая часть обычных людей! Конечно, за такое низвержение Элизабет с заоблачного пьедестала многие заплатили бы мне за входной билет! Но наряду с этой раскованностью в воздухе все же витал флер злорадства, достаточно ощутимый, как иногда навязчивый и приторный парфюмерный аромат, маскирующий дурной запах.
– Мисс Старлингтон, продолжайте, пожалуйста, но только просим вас изложить факты в сжатой форме, – прохладно сказал Фред.
– И воздержись, пожалуйста, от эмоциональной окраски своего рассказа, – холодно отрезала Минерва. – Не стоит терять на это время.
– Хорошо, – спокойно ответила Энн, продолжив: – Мистер Биггс рассказал, что около двадцати лет назад он работал над препаратом, усиливавший на несколько порядков интеллектуальный потенциал обычного человеческого мозга. Но ему удалось открыть другое средство, обратного действия. Миссис Старлингтон естественно знала о всей исследовательской работе, которая велась в компании. И, узнав об открытии такого препарата, она предложила провести экспериментальный опыт на своем ребенке. Профессор Биггс не знал, что миссис Старлингтон не является моей биологической матерью. Но разве это обстоятельство меняет суть? Чей бы не был ребенок… разве это не чудовищно? – Энн все же не смогла удержаться от своих комментариев. – Хотя, может, она это сделала специально. – Мистер Биггс, – продолжала девушка, – как он мне сам признался, недолго колебался и согласился. Слишком велик был соблазн: провести опыт на человеческом мозге. Ведь на подопытном животном результаты будут менее убедительны. Вот меня и решили использовать в качестве лабораторной крысы, – горько усмехнулась она. – Этим и объясняются мои заторможенность, депрессии… Только это средство подействовало на меня странно, усилив аппетит, но не пробудив суицидального желания. Мистер Биггс принес мне извинения за свой проступок, но это уже сантименты. Вот и все…
