Чарльз Де Линт - Лунное сердце
— Нет! Не позади!.. Ты не знаешь! Кровь этого Мал-ек-и живет во мне! Зло не ушло из мира… оно во мне!
— В каждом из нас живут бок о бок добро и зло, — успокаивала ее Ха-кан-та. — Такими уж создала нас Мать-Медведица. Потому-то все мы, кто нашел Путь, и стремимся к миру и покою. Мы стараемся сдерживать зло и прибавлять силы добру. А чтобы достичь этого, потребуется еще много-много жизней, Куничка. Дорога в Страну Дремлющего Грома длинная и трудная. И никто тебя туда не поведет. Ты должна добраться туда сама, опираясь на собственные силы, подавляя собственные слабости. Сначала тебе могут советовать, как идти, и разделять с тобой тяготы Пути, но до конца ты должна дойти одна и одна примешь решение, что ты выбираешь — добро или зло. Кем ты станешь — Томасом Хенгуэром или Мал-ек-ой. Хоть они и составляют одно целое, но никогда не походили друг на друга.
— Как хотела бы я умереть! — сказала Сара. — Только бы не знать, что я одной крови с этим чудищем. — Она содрогнулась.
Ха-кан-та посмотрела на Киерана:
— Надо вынести отсюда всех пострадавших. Потом убрать Жилище. Думаю, Синс-амин нам поможет. Она наша должница.
Киеран кивнул.
— А ведь у меня вся рука была обожжена, — прошептала Сара, глядя на зажившую кожу, на почерневшее кольцо.
Ха-кан-та дотронулась до кольца и соскребла с него черную сажу. Под ней кольцо вновь засверкало золотом.
— Вот видишь? — сказала Ха-кан-та. — Так и зло. Оно может очернить нас, будет стараться перетянуть нас на свою сторону, но, если сердце останется стойким, зло нас не осилит. Оно может убить тело, но не душу. Тебе нечего стыдиться, что ты с Мал-ек-ой одной крови. Докажи всем, что кровь Мал-ек-и бессильна. Важно то, что у тебя здесь, — и Ха-кан-та приложила руку к груди. — Важно, что у тебя в душе тишина. Тишина, рожденная призывами наших барабанов.
— Но я…
— Ты должна быть сильной, Саракен, Куничка! Ты обязана быть сильной, чтобы оправдать все то, что было принесено здесь в жертву сегодня ночью.
— Я… я постараюсь…
— Это будет нелегко, — грустно сказала Ха-кан-та.
Сара смотрела на Джеми и вспоминала Пэквуджи. Да, это будет нелегко!
Глава четвертая
2.30, ночь на воскресенье.
Мэдисон и Коллинз выехали на Паттерсон-авеню и остановились рядом с полицейской машиной, стоявшей перед Домом Тэмсонов. Толпа рассеялась, а Дом выглядел все так же: неизвестно было, как в него войти. Из него никто не появлялся. Жители соседних домов начинали роптать по поводу сооруженных полицейскими заграждений. Казалось, все уже забыли о том, что здесь творилось в пятницу вечером. А если и помнили, то предпочитали об этом не заговаривать. Никаких свидетельств происходившего не осталось и у телеоператоров. Последняя мощная вспышка голубого огня начисто стерла все с видеопленки. На фотографиях в газетах были видны только заграждения, толпа и темный Дом.
Но ведь все это было! Мэдисон ни на секунду не допускал сомнений в реальности случившегося в пятницу. Вот и Коллинз до сих пор ходит с перевязанной рукой — попробуйте убедить его, что ничего не было! А в лаборатории так и лежат трупы трех невесть откуда взявшихся тварей.
— Как вы думаете, кто-нибудь там, внутри, уцелел? — спросил Коллинз.
Мэдисон понимал, что под «кем-нибудь» Коллинз имеет в виду Такера.
— Не знаю, Дэн, — сказал суперинтендант.
На сиденье между ними лежал вчерашний номер газеты «Ситизен». Набранный крупным шрифтом заголовок извещал: «Главный прокурор скончался, подписывая заявление об отставке по собственному желанию». В статье говорилось, что причиной смерти Уильямса явилась сердечная недостаточность, но Мэдисон этому не верил. Уж слишком все было похоже на смерть Хога. Ведь Уильямс тоже был связан с проектом и с тем, что творилось в Доме Тэмсонов. Так же как и Уолтерс. Это Мэдисон знал точно. Правда, доказать это ничем не мог. Доказательствами могли служить только документы и показания свидетелей, а в распоряжении Мэдисона ничего такого не было. Но он будет продолжать искать.
На первой странице газеты описывались события, происходившие с Домом Тэмсонов, но — странное дело — и здесь использовалась та версия, которую Мэдисон выдал газетчикам в пятницу. Между тем ведь представители прессы сами были на месте с начала до конца. «Раз ничем не объяснить, значит, следует забыть — так, видно, они рассуждают», — решил Мэдисон. К понедельнику вся эта история, наверное, перекочует на последние страницы газет. А может, к всеобщему замалчиванию приложил свою руку Уолтерс. Ему же достаточно нажать на кое-какие кнопки; правда, что он от этого замалчивания выиграет, Мэдисон пока понять не мог.
Связь между Уолтерсом и Хогом они с Коллинзом проследили. А связи Уолтерса с Уильямсом установить еще легче. Уж если Уолтерс известен как лицо, дающее советы самому премьер-министру, то вполне можно предположить, что и с Уильямсом он был знаком. Неизвестно одно — какой компромат у него был на Уильямса. Что-то он такое имел, но пока это не удавалось выяснить.
— Сплошные вопросы и никаких ответов, — вздохнул Мэдисон.
— Может, мы не о том спрашиваем?
Мэдисон вопросительно поднял брови.
— Давайте взглянем на ситуацию так, — сказал, закуривая сигарету, Коллинз. — Нас интересует Уолтерс. Так, может, нам стоит нанести ему визит? Неофициально!
— Ты понимаешь, что ты говоришь?!
— Вы же знаете, что сам он шутить не любит, не боится даже запачкать руки. Вспомните прошлогоднюю историю с природным газом…
— Нет, мы не опустимся до его уровня, — покачал головой Мэдисон. — Мы его как-нибудь ущучим. На это уйдет время, но в конце концов…
— …он будет у нас в руках! — горько усмехнулся Коллинз. — Господи, Уолли, неужели вы думаете, он хоть минуту будет колебаться, если узнает, что мы его выслеживаем?
Мэдисон посмотрел в сторону.
— А это не?.. — спросил он, показывая на человека, свернувшего с Банковской улицы на Паттерсон-авеню.
— Да, это Жан-Поль Ганьон, — подтвердил Коллинз, понявший, что надо переменить тему. — У него тоже кто-то пропал в этом проклятом Доме.
Байкер нашел Сару в саду. Она сидела на каменной скамье у фонтана. Считалось, что Байкер должен отлеживаться, но, хотя все у него болело — с головы до ног, — оставаться в постели он больше не мог. Ему казалось, что если он сейчас же не начнет двигаться, то никогда уже не встанет.
Сара не повернула к нему голову. Она не сводила глаз с могил — пяти свежих холмиков — единственного, что осталось от тех, кого они потеряли. Джеми. Сэм. Томас Хенгуэр, чье тело нашли в восточном крыле Дома. Тропман. И Фред, которого обнаружили в саду.
Кто-то почистил платье, подаренное Мэй-ис-хюр, в котором сейчас была Сара. В кармане платья лежал мешочек, оставшийся от Пэквуджи и найденный Байкером. В нем были ключи от Дома, забытые ею в башне на берегу океана, и необычного вида медный ключ. Этим ключом Талиесин настраивал свою арфу.
На зов Ха-кан-ты в Дом пришли квин-он-а. Они вырыли могилы, опустили в них тела погибших и засыпали их мягкой темной землей. Трупы Гэннона и Шевье сожгли вместе с трупами трагг. Этот второй костер, зажженный на остатках того, в котором Байкер и другие всего несколько дней назад сжигали убитых тварей, пылал вдвое сильней и вдвое дольше, чем первый. Рате-вен-а унесли с собой тела своих погибших, чтобы воздать им почести и похоронить по своим обычаям.
Байкер неуклюже присел рядом с Сарой. Заговоры квин-он-а и успокоительный бой барабанов, конечно, сильно помогли ему, но у него было столько ран, что Байкер понимал — он еще не скоро почувствует себя снова в седле. Такеру повезло больше. Он отделался в основном переломами. На сломанную левую руку квин-он-а наложили шины. Сломаны были и три ребра. Квин-он-а туго забинтовали ему грудь и велели некоторое время потерпеть. Забинтовали инспектору и ногу — он повредил ее, ударившись о стену.
— Я тебе не мешаю? — некоторое время спустя спросил Байкер у Сары.
Она повернулась к нему. На заострившемся, осунувшемся лице под ввалившимися глазами темнели круги. Глаза покраснели от слез и недостатка сна. Сара протянула Байкеру свою маленькую руку, и он сжал ее.
— Так и не могу поверить, что все они умерли, — тихо проговорила она. — И в то, что мы пережили, не могу поверить. Почему мы выжили, а они погибли? Я так хотела умереть. Я до сих пор не могу понять, что со мной. Ведь я поверить не могу, кем была ночью. Я так и не знаю, кто я, Байкер!
— Понимаю, — сказал он.
Он действительно понимал ее. Он сам мало что помнил о своем неистовом бое на лестнице, в памяти сохранились только какие-то отдельные обрывки, заставлявшие его содрогаться. Салли так и не сказала ему, что он чуть не набросился на нее, но как раз это он помнил лучше всего. Он задавал себе те же вопросы, что и Сара. Почему он остался жив, а Джеми погиб? Джеми, Фред, Сэм, Тропман!
