Ольга Богуславская - Боль
Много лет я занималась проблемой детских домов в России, и наступил такой день, когда я поняла: проблема неразрешима. Во всех детских домах, даже самых лучших, сотрудники воруют. А воруют не потому, что у самих дома есть нечего. Это же так просто! У ребенка, за которого некому вступиться, можно красть все: яблоки, простыни, путевки на юг. А в конце концов жизнь. Потому что изнасилованные, униженные, голодные и никому не нужные дети никогда не смогут стать счастливыми взрослыми.
И вот, приехав в Америку, я вдруг поняла. Нужно бороться не за то, чтобы детские дома стали лучше. Нужно сделать так, чтобы детских домов не было. Совсем. Дети должны жить в семьях. И тогда они начинают вовремя ходить, улыбаться и разговаривать.
Пять тысяч усыновленных детей — это, наверное, пятьдесят детских домов, стертых с лица земли.
Это очень серьезно.
В России не усыновляют больных детей. Значит ли это, что россияне очерствели? Нет. Это значит, в нас все ещё живо чувство ответственности. Мы понимаем, что если большая часть россиян не в состоянии оказать медицинскую помощь родным детям, как можно брать на себя чужую жизнь?
Как правило, за границу уезжают дети или больные, или взрослые.
Возникает законный вопрос: зачем иностранцам наши больные дети? Из года в год наши правоохранительные органы распространяли миф, что наших детей вывозят в рабство или "на органы". Сюжетов о том, как усыновители издевались над приемными детьми, российская Генеральная прокуратура знает всего четыре, как знает и о том, что все насильники в тюрьме, а дети переданы в хорошие семьи. Но нам об этом рассказать забыли, а сюжет о работорговцах живет. Почему он так полюбился нашим прокурорам, сказать трудно. Но к этому мы ещё вернемся. А что касается торговли органами — ну ладно, пусть никто не верит директору института трансплантации академику В. Шумакову, который уже устал рассказывать любознательным, что пересадка органов человека — высокосложная процедура и в среднем лишь один из 17 тысяч человек может быть донором. Своим не верим — послушаем американцев. При Государственном департаменте США существует информационное агентство, а в нем работает господин Тодд Левенталь. В буквальном переводе с английского его должность называется так: программный офицер, отвечающий за разоблачение мифов вокруг международного усыновления и кражи частей тела. Левенталь досконально изучил эту проблему и выяснил, что первая статья об акулах американского империализма, которые расчленяют детей на органы, в 70-е годы была опубликована в газете французских коммунистов "Юманите" и имела ярко выраженный пропагандистский характер. Отдел, в котором работает Левенталь, изучил все статьи на эту тему, опубликованные в мире за последние 30 лет, и ни разу этот сюжет не подтвердился.
Так зачем же американцы усыновляют больных детей?
Усыновление в Америке считается чрезвычайно уважаемым деянием. Поэтому американцы всемерно культивируют усыновление и создали все условия для его благополучной реализации. Нажиться на этом нельзя. Денег усыновителям не платят никаких. И вообще, будущие родители должны быть людьми состоятельными и иметь все условия для воспитания детей — это тщательно проверяется. Почему американцы не боятся брать даже тяжелобольных? Потому что усыновленный ребенок становится полноправным гражданином США и на него распространяется действие страховой медицины. А это значит, что государство берет на себя все медицинские расходы в пределах одного миллиона долларов. Проблемы "нет денег на операцию" или "нет денег на протез или реабилитацию" просто не существует.
Я спросила Никки Ламотт, не боится ли она, что через несколько лет с усыновленными детьми начнутся проблемы: будут воровать, пить, перестанут учиться. Никки защитила магистерскую диссертацию на эту тему. "Я прочитала все книги об этом, изданные с 1975 года. Утверждение, что усыновленные дети генетически поражены, — это миф. Детей нужно любить и помогать им".
В России существует тайна усыновления, в Америке её нет — значит, нет и опасности шантажировать усыновителей. Американские родители рассказывают своим детям, что существует два способа появления детей: первый — это когда малыша приносит аист, и второй — когда ребенка находят в другой стране, вот и все.
А мы не сумели. Не потому, что мы злые, а они добрые; не потому, что мы глупые, а они умные — у них получилось, а у нас пока нет. Да и кто знает, что было бы с американцами, если бы у них в 1917 году… потом в 1941-м… А дети — они-то не виноваты. Им надо расти, им надо, чтобы на ночь их целовали в ушко. А земля, как выяснилось, маленькая. Значит, дети должны расти там, где им лучше. И если в одной стране с этим пока трудно нужно ехать в другую. Земля-то одна на всех. А горе у каждого свое.
До 1995 года в России действовал старый семейный кодекс о браке и семье, в котором отсутствовала глава о международном усыновлении, поскольку наших детей никто не усыновлял.
В 1993 году Верховный Совет РФ принял постановление: отдавать на усыновление только детей-инвалидов. И возникла проблема: а что делать со здоровыми, которых никто не усыновил в России? (Например, детей цыган россияне не берут — и точка.) Что делать с детьми, которых не берут из-за возраста? И вот в 1995 году принимается новый семейный кодекс, в основе которого лежат принципы, действующие во всех цивилизованных странах мира. Первый: иностранные граждане могут усыновить российского ребенка только в случае, если его не усыновляют россияне. Второе: процедура от исполнительной власти перешла к судебной, то есть решение об усыновлении принимает суд. В соответствии с новым законом, если в течение шести месяцев со дня постановки на учет в банк данных ребенка не взяли на усыновление в России, данные можно передавать для международного усыновления. Все организационные проблемы, то есть подготовка к оформлению документов в суде, возложены на органы опеки и попечительства. Туда обращаются представители агентств по усыновлению. А по нашему закону это запрещено. За информацией о ребенке в органы народного образования разрешено обращаться только представителю конкретных усыновителей.
По логике российского законодателя, какой-то хороший знакомый семьи, желающей усыновить ребенка, должен выполнить колоссальную работу: оформить приглашение в Россию, встретить будущих родителей в Москве, отправить туда, где находится детский дом, — то есть в другой город, перевести и нотариально заверить документы и т. д. и т. п. Откуда у американской семьи может взяться такой знакомый? И как в этом случае можно контролировать все, что произойдет с ребенком впоследствии?
В 1998 году приняли поправки к Семейному кодексу, куда вошло и нечто принципиально новое для России: необходимость аккредитации иностранных агентств по усыновлению. То есть от института "друзей семьи" все же перешли к практике, принятой во всем мире, к использованию услуг агентств по усыновлению. Прошло ещё два года, и в марте 2000 года правительство России приняло постановление, регламентирующее механизм аккредитации. Все, можно перевести дух?
Нет-с, бросать в воздух чепчики рано.
В нашей стране есть борец с международным усыновлением. Это Генеральная прокуратура. По какой причине она не на жизнь, а на смерть сражается с людьми, которые хотят стать родителями, сказать трудно. Можно только догадываться, что причиной вооруженного противостояния является предание о несметных богатствах, которые наживают люди, участвующие в процедуре международного усыновления.
Деньги? Давайте поговорим о деньгах.
Очевидно, с точки зрения ГП процесс должен выглядеть приблизительно так. Бездетные американцы, принявшие решение усыновить ребенка в России, должны сплести лапти и, оказавшись в Шереметьево, начать пешее продвижение по просторам нашей родины. По пути следования они будут заходить в детские дома и на ломаном русском языке спрашивать: детей на усыновление есть? Если есть, они достают из заплечных мешков лапти парадные и начинают обходить облоно, облздрав, облсуд, облзагс и обловир — без участия этих служб обойтись нельзя, не говоря уж о переводчике. Сейчас информация о ребенке, которого можно усыновить, передается только в руки потенциального усыновителя. То есть иностранцы, по мысли нашего законодателя и блюстителя законности, должны брать первого попавшегося ребенка и при этом быть готовы месяц, а может, и год сидеть в гостинице и ждать, пока все бумаги будут подписаны, и терпеть переносы заседаний суда без объяснения причин.
Подготовка пакета документов, позволяющих усыновить ребенка, перелет в Россию, проживание в гостинице, перевод документов на русский язык, услуги постоянного переводчика — все это требует денег. Американцы обращаются в агентства по усыновлению — одно готовит документы, другое проводит все необходимые процедуры в России, с тем чтобы, когда все будет готово, будущие родители спокойно могли сесть в самолет и прилететь в Россию. Вот эти-то агентства и находятся под постоянным подозрением у Генеральной прокуратуры. Именно поэтому Генеральная прокуратура и возбудила дело о похищении Любы и возбудит ещё сотни таких дел, поскольку игра стоит свеч: работать не надо, надо только раздувать щеки. Никаких денег! Не позволим наживаться на наших сиротах!
