Издательство «Развлечение» - Загадочная женщина
— Что он помешанный, что ли? — закричал Годкинс.
— Я думаю, он просто желает вывернуться, — вставил начальник полиции. — За последнюю неделю я даже не выезжал из Чикаго. Скажите, пожалуйста, откуда вы разговаривали с полицейским управлением?
— Отсюда, из этой комнаты, — последовал ответ. — Вон там в углу висит телефон, которым я пользовался; к сожалению, он теперь испорчен, в чем я имел уже случай убедиться.
— Ложь, наглая ложь! — продолжал негодовать капитан. — Я, прежде всего, не знаю никакой Коры Дюмон и не мог говорить о ней. Скажите нам лучше ваше имя!
— Ник Картер из Нью-Йорка, частный сыщик.
Раздался оглушительный хохот, к которому присоединился и негодяй, изображавший Ника Картера.
— Ну, в нахальстве у вас нет недостатка, — произнес наконец начальник полиции. — Значит, вы Ник Картер? Очень приятно, но все-таки припомните какое-нибудь другое имя, потому что вот этот господин и есть сам знаменитый сыщик.
— Крайне интересное положение, — проворчал Ник Картер. — Мне приходится доказывать, что я — это я.
— Довольно слов, — строго перебил его начальник полиции. — Посмотрите-ка лучше в зеркало и скажите, неужели вам не стыдно?
Ник Картер невольно взглянул в зеркало, в которое наблюдал действия Коры, и отшатнулся: такой отчаянно-растерянной физиономии он еще никогда не видел.
Самым скверным во всей истории было то обстоятельство, что во время его беспамятства с него сняли не только его костюм, но и весь грим, так что теперь он был тем настоящим Ником Картером, каким его не видел никто, кроме его родственников: двоюродного брата Дика и кузины Иды.
— Позвольте мне поговорить с вами наедине несколько минут — обратился сыщик к начальнику полиции. — Есть вещи, о которых знаем только вы да я, и мне будет очень легко удостоверить свою личность, только, пожалуйста, пусть наблюдают вон за тем господином, потому что это, если не самый главный, то один из главных злодеев, хозяйничавших в этом доме.
— Послушайте! — вскипел начальник полиции. — Если вы не замолчите, я прикажу завязать вам рот!
— Нет, отчего же? — вступил в разговор лжеКартер. — Он, правда, несколько нахален, но и очень забавен. Итак, мистер Картер, — обратился он теперь к нему, — не можете ли вы сказать мне, каким образом вы очутились здесь?
— Ну, это вы, я думаю, знаете лучше меня, — огрызнулся Ник.
— О, без сомнения! Но я должен сознаться, что вы поступили очень неосторожно! Неужели вы не знали о существовании здесь аппарата «Гибель воров»? Видите, что значит не спрося броду, сунуться в воду! И потом разве можно было, при желании совершить такое отчаянное преступление, напиться! Этого я от вас, мистер Картер, никак не ожидал! Вы мне кажетесь человеком достаточно опытным, а между тем попались в ловушку, как самый неопытный новичок! Впредь, надеюсь, вы будете вести себя умнее!
Каждое слово лжеКартера звучало явной насмешкой над Ником, которую он ясно чувствовал, хотя окружающие ничего не замечали. Наглость и самоуверенность двойника доказывали, с каким ловким противником Нику приходилось бороться.
О, если бы он был свободен, но его держали четверо полисменов и каждое его движение, конечно, перетолковывали по-своему и, конечно, не в его пользу.
Пока сыщик внутренне выходил из себя, лжеКартер, скрестив на груди руки, спокойно смотрел на него с такой ехидной, торжествующей улыбкой, что Ник отвернулся, чтобы не видеть лица как две капли воды напоминавшее его собственное.
Годкинс, закончивший тем временем осмотр телефона, поднялся с пола и обратился к начальнику полиции.
— Этот негодяй величайший лжец, какого я когда-либо встречал. Он уверяет, что разговаривал со мной посредством этого телефона, тогда как провода доходят только до конюшни.
В это время вошел механик и сообщил, что телефон приведен в негодность посредством снятия батареи.
Ник Картер мысленно обозвал себя ослом. Как гениально обманула его Кора Дюмон! Очевидно, во время его разговора в конюшне находились два сообщника преступницы: мужчина и женщина; женщина играла роль телефонистки, а мужчина изображал капитана Годкинса.
Сыщик видел, что он вступил в борьбу с достойным противником, расставленная ему ловушка была так хитроумно устроена, что попасть в нее не представлялось позорным даже для Ника Картера. В том, что обман не мог продолжаться долго, Картер был уверен, но сколько пройдет драгоценного времени, прежде чем обнаружится правда!
— Заклинаю вас поговорить со мной несколько минут, — обратился он к начальнику полиции. — Уверяю, вы сейчас же увидите, на чьей стороне правда.
Но его слова оставались гласом вопиющего в пустыне. Когда же явился следователь и обратил внимание присутствующих на то, что руки и лицо Картера залиты кровью, то ни у кого уже не было сомнения, что перед ними настоящий убийца.
При осмотре карманов платья найдены были запачканные кровью деньги, процентные бумаги и украшения покойной.
Раздражение против Ника дошло до такой степени, что его непременно избили, если бы за него не вступился его двойник.
— Не будем, господа, — сказал он, — предупреждать правосудие, которое сумеет покарать виновного. Милый тезка, — повернулся он к Нику, — боюсь что вам придется сесть на электрический стул.
— Разве после вас! — вскрикнул Картер.
— Но неужели же и после всего, что здесь установлено, вы все-таки станете отпираться? — спросил начальник полиции. — Улики налицо. И, право, лучше сознаться!
— В том, чего я не совершал?
— Как? А убийство миссис Сундерлин?
— Я к нему непричастен!
— А несчастные прислуги?
— Не имею о них понятия!
— Наконец, драгоценности, найденные в ваших карманах?
— Я не знаю, кто их туда мне положил! Меня опоили, переодели…
ЛжеКартер громко засмеялся.
— И после этого вы все-таки утверждаете, что вы Ник Картер? — спросил он.
— Да, я Ник Картер, и скоро горько придется плакать тем, которые сейчас смеются!
— Поживем — увидим! — прозвучало как вызов, и лжеКартер вышел из комнаты.
— Если этот негодяй не сумасшедший, — сказал начальник полиции, указывая на Ника, — то это тогда самый опасный преступник, какого мне приходилось видеть за всю свою жизнь!
В конце концов сыщика, несмотря на его уверения, посадили в арестантскую карету, отвезли в тюрьму и заперли в одной из надежнейших камер.
Казалось, сама судьба повернулась спиной к Нику: вместо того, чтобы схватить опасных преступников, он сам сидел в тюрьме, обвиненный в убийстве, грабеже и поджоге.
* * *Прошло 3 дня с того времени, как Ника Картера схватили на вилле миссис Сундерлин. Сыщик все еще содержался при полиции в ожидании допроса коронера. Как он ни просил, ему не только не давали свидания с судьями или с начальником полиции, но и не соглашались разрешить послать депешу в Нью-Йорк или к одному из знакомых в Чикаго. Его просто-напросто не слушали и не передавали его желаний начальству.
Ник Картер узнал на себе все те притеснения и несправедливости, которые царят в американских тюрьмах. И все-таки самым ужасным в положении Картера было то обстоятельство, что он совершенно не знал, что творится на божьем свете.
Благодаря именно этому обстоятельству, он впал в уныние, граничащее с отчаянием и тем самым еще более убедил своих стражей, что на его совести лежит масса убийств.
Ловкость преступников поражала его. Но из них он знал в лицо только одну маркизу Джиолитта, которая, конечно, не могла действовать без посторонней помощи. Двойник сыщика, разумеется, ее соучастник. О, это ловкий малый, обладающий необыкновенной смелостью, граничащей с нахальством. Кто он? Но сыщик тщетно ломал голову. Перед ним вставала фигура его самого, до мельчайших подробностей изученная двойником. Взгляд, манеры, походка, каждое движение, даже голос, при изумительно искусной гримировке, могли ввести в заблуждение кого угодно. Не мудрено, что представители чикагской полиции попались на удочку негодяя, который теперь спокойно разгуливал, в то время как Нику приходилось сидеть под замком вследствие тупоумия начальника полиции, не желающего объясниться с ним.
Между тем время шло, и истинные преступники имели полную возможность совершить безнаказанно еще несколько грабежей и убийств, зная, что тот, кто мог бы этому помешать, теперь им не страшен. Сама полиция стережет его, открывая негодяям свободное поле действий.
Ник опустил голову и задумался.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним, говорят французы, — наконец почти вслух произнес он. — Посмотрим, маркиза, кто будет этим последним.
Чикагская полиция тем временем деятельно собирала сведения о преступлении на вилле миссис Сундерлин. Преступника, конечно, не искали — он, по мнению всех, сидел под надежным замком.
