Игорь Блинов - Ворона летает по геодезической
— Да у Мещеряковых-от.
— Это что, Серега Мещеряков в милиции служит?! Да он же хулиганом был.
— Ну, а таперь исправилси, в милицию приняли.
— Хм. Так говоришь, в подвале след потеряли, а это где?
— Да там где кийоск, в первой парадной, и ничего не сыскали. Да не могут они, вот и весь сказ, — она наклонилась и добавила шепотом, — а иначе, и не хотят.
— Да уж, Серый найдет, пожалуй. Пару желудей…
Ермолаев встал и подошел к окну. В душе стало пасмурно, как в этом несовершенном мире: вот ведь, после работы в душном и насквозь чужом каменном мешке вернулся домой, готов был землю целовать в городе своего детства, а кто-то взял и все испортил… Кстати, надо посетить Баскакова, начальника местной милиции.
В темном коридоре, пахнувшем прелым линолеумом, Ермолаев столкнулся с молодым выглаженным милиционером.
— Ба, какие люди! — радостно воскликнул блюститель. — Не узнаете?
— Нешто ты Охримов сын? — сморщил лоб Ермолаев.
— Да нет, не узнаете, что ли?
— За свою короткую жизнь я столько повидал физий, что всех и не упомнишь.
Милиционер построил обидчивое выражение.
— Да шутю я, шутю, — Ермолаев протянул руку. — Здорово, Серый.
— Здравствуйте, — милиционер растянул рот до ушей, показав десятки акульих зубов.
— Как она ничего?
— По-разному, а так все в норме. А вы как тут?
— С Баскаковым повидаться.
— А-а-а. У себя.
— Как он?
— Баскаков-то? Полковника получил.
— Ого.
— Так это гастролер, думаете? — рассуждал Ермолаев.
— Здесь народ здоровый, непьющий, морально устойчивый, военная часть, предприятие секретное, все друг друга знают, а если уж лиходей завелся, то это из пришлых, — делился своими соображениями полковник. — Главное, чтоб панику не поднимать, а то слухами обрастет и пошло-поехало…
— Он в одном районе работает, как я понял?
— Да нет, это просто совпадение. Тут маньяка нет — обычный грабитель. В последний раз, например, снял серьги и кольцо.
— Можно дела посмотреть?
— Не положено.
— А все-таки? По знакомству.
— И по знакомству не положено. Я ведь не лезу шпионов ловить. И вообще — ты же на отдыхе, вот и отдыхай…
Вечером Ермолаев пошел к Мещерякову. Тот начал плакаться в жилетку на свои неудачи. Рассказал, как недавно собственнолично задержал подозрительного типа, который крутился около школы. И был совершенно уверен, что это и есть тот самый маньяк. И одет странно, и выглядит как зомби, одно слово — псих. А потом этот тип предоставил твердое алиби, и Баскаков пригрозил выговором, когда уже забрезжила новая звездочка. Статистика, дескать, страдает, начальство под монастырь подвел, и вообще самодеятельность. Да, если не везет, то это надолго…
И вообще, Баскаков, вначале подгонявший расследование, теперь охладел к этому делу и с большим неодобрением отнесся к энтузиасту молодого сотрудника.
— Стареет наш полковник, как-то резко прыть потерял, — заключил Мещеряков. — О пенсии думает, что ли?
— Боится, что ты его подсидишь, — полушутя предположил Ермолаев. — Значит, ты решил сам расследованием заняться?
— Ну так… Не то, что бы… Почему бы и нет?
— А кому поручено?
— Сам полковник взял.
— Вот как? А ты-то доступ к материалам имеешь?
— Нет проблем, — ответил Мещеряков. — У нас с этим просто, все в шкафу лежит, а ключ на доске.
Ермолаев разложил бумаги на столе. «Нет, не прав Баскаков. Ограбление имело место только в последний раз. Во всех случаях смерть наступила от механической асфиксии. Все-таки маньяк? И еще — две последние жертвы учились в одной и той же школе, и все трое были ровесницами. Совпадение? Надо выяснить, были ли они знакомы между собой. Кстати, тетка сказала, что внучка ее знакомой училась в одном классе с последней жертвой преступника — вот, пусть Серый у нее поспрашивает. Или нет, можно и самому, а то придет милиционер, напугает всех, а так — просто знакомый пришел поинтересоваться, обычное дело. Ну ладно», — Ермолаев еще раз посмотрел на фотографии в материалах дела и закрыл папку.
«Что она так на меня смотрит? — удивился Ермолаев. — Как будто встретила старого знакомого. Но мы точно не встречались, хотя… Нет, точно нет».
— Вы — Виктория Царева? Я бы хотел пару вопросов задать, — продолжил он.
— Конечно, — Вика наконец отвела взгляд. — Проходите.
«Я точно ее где-то видел, и совсем недавно. Может на вокзале или на улице? Нет, на фотографии, в деле. А, вот оно что, — осенило Ермолаева. — Она похожа на Киру Савенко, вторую жертву преступника. Надеюсь, в этом совпадении нет ничего мистического…»
— Вика, а ты Анастасию Крымову хорошо знала? — Ермолаев сам не заметил, как перешел на «ты».
— Наську… Настю? Конечно. Мы же дружили, и в одном классе учились.
— А Киру Савенко?
— Нет, совсем не знала. Она из другого класса была.
— А я думал, вы двоюродные сестры — очень уж похожи.
— Да? — удивилась Вика. — Нет, никакие не сестры, вообще ее не знала.
— И общих знакомых у вас не было?
— Нет. Думаю, нет. А что?
— Об этом потом. Просто при расследовании каждая деталь важна, — пояснил он. — Ну, а такую Елену Тихомирову не знаешь, случайно?
— Конечно, — Вика даже привстала со стула. — Ленку знаю, она не из нашей школы, мы вместе на турслете были. Только с тех пор не встречались. Сначала хотели, а потом как-то… А что?
— А кто руководитель группы был?
— Мужик там один, из области.
— А местный кто-нибудь был?
— Да, Заур Абашидзе, он нас сопровождал. Это студент из горного.
— Ты его хорошо знаешь?
— Конечно.
— А Настя?
— Ну, она вообще к нему клеилась. Даже техникой интересоваться стала, чтобы ему понравиться.
— В каком смысле?
— Да вот, — Вика порылась в ящике стола и извлекла сложенный вчетверо чертеж. — Она мне книгу одну вернула, а там — это.
Ермолаев механически развернул бумагу и просто ошалел: «Да ни фига себе!.. Ну, не бывает такого совпадения… Вот это корпус, здесь — детонатор, сюда, очевидно, помещают радиоактивное вещество. Что делается в этом мире?! Школьники проектируют бомбы…»
— А что за книга? — спросил он, наконец придя с себя.
— Да так, старинная, географическая, ничего особенного. Я ее потом продала на книжном рынке, а это оставила.
— А может, Настя книгу Зауру Абашидзе давала почитать, а он там чертеж и забыл?
— Может быть…
Ермолаев спустился в подвал. Значит, это здесь собака потеряла след. Нет, животное не виновато — виноваты безмозглые оперативники. Не мог же убийца испариться… Посветив вперед, он обнаружил ряд запертых металлических дверей. Хрустя бутылочными осколками, тщательно обследовал стены. Ничего. На полу тоже ничего. На потолке луч фонарика высветил большое бесформенное отверстие. С первого этажа в подвал спуститься можно, а наоборот? На полу валялся длинный кусок толстой проволоки, загнутый на конце. Ермолаев пошарил им по краям дыры, и на голову ему упала драная веревочная лестница. Вот тебе на… Забравшись наверх, он оказался в небольшом чулане с кроватью.
Ждать пришлось долго…
— Гражданин начальник, я тебе как на духу, — хрипел бомж, трясясь то ли от страха, то ли от алкоголического озноба. — В первый раз со мной такое. Да чтоб еще когда-нибудь… Ни.
— Как зовут-то тебя?
— Дак кореша Колотун зовут.
— Так вот, дружище Колотун — ограбление трупа относится к категории тяжких и особо циничных преступлений. За такое дело тебя воспитуют по полной. Но если вернешь, что взял, то так и быть, попробую отнестись гуманно. На хрена ты мне сдался, в конце-концов…
— Эх, да где ж я теперь его возьму, колечко это? Еще вчера толкнул. Кому, не помню, сильно под киром был.
— Где толкнул?
— Да там, у комиссионного.
— Кольцо, говоришь?
— Да какое кольцо, колечко… Фигулька, сотенка — красная цена, как на духу, а я за пять червонцев…
«А про серьги молчит», — подумал Ермолай.
— Колечко, говоришь?
— Ну да.
— А остальное?
— Я что остальное, ничего больше не было другого.
Ермолаев поднялся:
— Ну ладно, мужик, хотел я по-хорошему, но ты доброго отношения не понял. Пошли.
— Куда это?
— На новую квартиру переезжаешь.
Колотун почесал затылок.
— Так это, того, ладно, начальник, — он сунул руку за пазуху и вынул мятую пачку из-под сигарет. — Вот, здесь все. Больше ничего не было, как на духу.
Он с сожалением вытряхнул на ладонь колечко, серьги и брошку.
…Ермолаев молча выбрался из конуры и пошел к выходу.
— Отпускаешь начальник? — раздалось сверху. — Что ж, за мной не пропадет.
«Пока не все ясно, — рассуждал Ермолаев. — Серьги и перстенек (описанием которого он располагал) — золотые, с одинаковыми камешками, тонкой работы, а брошка — грубая, сработанная из почерневшего серебра, совсем с ними не гармонирует. Да и выгравированный на ней орел уж очень агрессивный, девушке не к лицу. Черт возьми, ведь этот трясущийся алкаш сказал — брошка лежала на земле, а значит, ее мог потерять убийца! Ну вот и первая зацепка. Ни дать ни взять классический вариант. Дальше. Пусть Серый поводит этого Заура Абашидзе. Вика сказала, что он был инструктором во время турслета, так что пока он — единственный, кто знал обеих. Тем более что известно — Анастасия Крымова поддерживала с ним контакт, и накануне гибели говорила, что ей угрожает опасность. Вот только непонятно, какое отношение к делу имеет первая жертва, Кира Савенко. В турслете она не участвовала, с теми двумя, судя по всему, знакома не была. А убийца один, в этом нет сомнений… Далее — надо искать фотографа Роберта. А для начала — чем черт не шутит — зайду-ка на фабрику».
