Мария Дубинина - Джон Найтингейл. Истории о потустороннем.
— Отпустите меня немедленно! Я уже не девочка для таких развлечений. И кстати, Вам письмо. Я вскрыл простой белый конверт и прочитал вложенную туда открытку: «С Рождеством, доктор Найтингейл!» И подпись — «Агата Л.»
История шестая
Глаза хищника
Как и всегда в старой доброй Англии, не успело отшуметь Рождество, как наступило мое самое нелюбимое время, когда свежо еще в памяти светлое праздничное настроение, а за окном который день я наблюдаю лишь потоки грязной воды, проплешины серого снега на серых же грустных мостовых и скучающие бледные лица прохожих, кое-где мелькающие из-под раскрытых зонтов. Зима быстро сдавала позиции, однако и о весне говорить пока не приходилось. Мой отец называл такое межсезонье «серостью», и это было тем единственным, в чем я был с ним согласен. Ко всему прочему, я заболел. Доктор подхватил простуду, какая нелепость!
Раньше мне не приходилось попадать в столько глупую ситуацию.
Пациенты ждали меня, но как я мог явиться, пылая от жара, беспрестанно чихая и не выпуская из рук клетчатого носового платка? Борьба между собственным недугом и врачебным долгом вконец измучила меня, и рассерженная мадам Деларош силой отправила меня в постель и несколько дней практиковала на мне народные средства французской медицины. Я сколь угодно долго мог выражать свой скепсис и недовольство, как неожиданно на третий день почувствовал себя гораздо лучше. Итак, первым, кого я решил навестить после болезни, стал старый Бенжамин Грегсон, бывший школьный учитель, а ныне увлеченный натуралист-любитель.
— Доктор Найтингейл, — старик попытался подняться мне навстречу, но я жестом остановил его, — Как Ваше самочувствие? Я слышал, Вам нездоровилось. При этом он невольно бросил взгляд мне за спину, где, насколько я помнил, стояла горничная Грегсона — Салли Купер.
Девушка стремительно покраснела, словно услышала нечто непристойное, и, сделав неловкий книксен, выбежала вон. Грегсон понимающе, с некоторой долей ехидства, усмехнулся:
— Жениться Вам надо, доктор. Негоже молодому мужчине Вашего положения и воспитания смущать девиц на выданье. Я вымученно улыбнулся в ответ на хитрый взгляд по-стариковски выцветших глаз:
— Полно Вам, кому нужен вечно занятый врач, у которого даже жилья своего нет?
— Не скажите, доктор. Могу назвать Вам без подготовки сразу несколько завидных кандидатур на роль миссис Найтингейл. А?
— Но сначала я все же сделаю Вам укол. Лекарство, как и ожидалось, подействовала спустя пару минут.
Пока я выписывал новый рецепт, старый Бенжамин сонно следил за мной и беззвучно шевелил губами, словно не решаясь заговорить.
Наконец, он широко зевнул и произнес мечтательно:
— А какие там кошки, доктор. Какая шерсть, глаза, словно живые.
— О чем Вы?
— Звери… Частная коллекция… — Грегсон вдруг громко захрапел. Добиваться от него разумного ответа больше не представлялось возможным. До двери меня проводила Салли Купер. После слов хозяина дома я с опаской отнесся к ее улыбке, отчего-то сочтя ее многозначительной. На прощание девушка сунула мне в карман сложенный листок, от которого я не ожидал ничего хорошего. В юные годы мать упорно втолковывала мне, насколько важно мужчине завести семью, много детей и обязательно хотя бы одного мальчика, чтобы род Найтингейлов не прервался на мне. Но, увы, в голове моей подобные мысли не задерживались. Я был молод, честолюбив и жаден до новых знаний. Свиданиям с хорошенькими девицами я предпочитал долгие часы в библиотеке, а разгульным пирушкам товарищей — дополнительные занятия в лаборатории и морге. Стоит, конечно, справедливости ради заметить, что багаж знаний и навыков, накопленный мною за годы учебы, пригодился мне в командировке в островные колонии, где само существование было настолько экстремальным, что, помогая другим, я сам не раз рисковал жизнью. Воспоминания захлестнули меня, но шорох сминаемой пальцами бумаги вернул меня в холодные объятия лондонского вечера. Я достал руку из кармана пальто и расправил смятый бумажный лист, что, к слову, оказался ни чем иным, как объявлением о выставке чучел экзотических животных. Тут мне бы вспомнить о череде совпадений, вновь и вновь возвращающих меня мыслями к жарким, опасным, населенным полудикими племенами и редкими поселенцами островам, и выкинуть злосчастную бумажку от греха подальше. Но нет. Я в очередной раз пошел на поводу у Судьбы, безропотно принимая все ее решения.
— Зачем она дала мне это? Никто не ответил, впрочем, рядом и не было никого. Зато на оборотной стороне афиши большими неровными буквами значилось:
«Завтра в полдень». Я, признаться, был поражен до глубины души.
Никогда еще девушки не назначали мне встреч, тем более таким необычным способом. Не придти — означало оскорбить юную особу, поступить подло и в высшей степени неблагородно. Однако и согласиться на подобную авантюру я не мог! Это чрезвычайно глупо, неправильно и… Я вдруг споткнулся и едва не упал. Мысли настолько овладели мною, что я не заметил, как пришел домой. Экономка была на своей половине, и мне удалось незамеченным подняться наверх и там вволю предаваться тягостным раздумьям. Наутро я спустился к завтраку преисполненным твердой решимости. И спустя несколько часов уже шагал по узкой улочке к проспекту, где был разбит целый палаточный городок. Я ожидал всякого, но брезентовый купол скорее напоминал цирк, нежели выставку экзотических животных. Мисс Купер задерживалась. Решив, что времени достаточно, я купил билет и прошел внутрь. Мне раньше не приходилось бывать в таких местах. Десятки оскаленных пастей и блестящих стеклянных глаз уставились на меня с разных сторон. На мгновение голова моя пошла кругом, но, по счастью, незнакомый джентльмен задел меня плечом, и головокружение тут же прекратилось. Я медленно прошелся туда-сюда, ничем особо не интересуясь, как вдруг взгляд мой наткнулся на огромную пятнистую кошку. От кончика длинного хвоста до усов на свирепой морде она излучала угрозу. Я хотел было приблизиться, чтобы рассмотреть табличку под чучелом, но долговязый юноша в студенческой форме меня опередил:
— Правда, это настоящее чудо? — обратился он ко мне, — Panthera pardus, проще говоря, леопард. Посмотрите, какая грация, какая мощь в гибком стремительном теле! Юноша замолчал, поправил очки на носу несколько суетливым жестом и неожиданно протянул мне руку:
— Винсент Монтгомери, студент-ботаник. Вы, верно, удивлены, что я интересуюсь животным миром, но, знаете ли, это моя страсть.
— Джон Найтингейл, — я пожал протянутую руку, — Рад знакомству. Мой новый знакомый пустился в пространную лекцию о природе семейства кошачьих, я же, особо не вникая в его слова, украдкой осматривал выставочный зал.
— Я всю жизнь мечтал побывать на Бермудских островах, — продолжал студент, как ни в чем не бывало, — Там наверняка простор для натуралиста. Сэр? Что с вами? Вам дурно? Духота накатилась на меня удушливой волной. Помещение подернулось туманом.
— Мне нужно на воздух, прошу меня простить…
— Я помогу. Поддерживаемый под локоть любезным юношей, я покинул столь неприятно поразившее меня место. Полдень уже миновал, и солнце успело скрыться за тучами.
— Я живу рядом, снимаю комнату. Если Вы не против, мы могли бы… Я пристально вгляделся в Монтгомери. Светлые, чуть темнее у корней, волосы, давно не знавшие стрижки, голубые глаза и круглые очки в проволочной оправе на тонком с горбинкой носу.
Привлекательное лицо, манеры, опрятная одежда. Но меня словно что-то смущало, и я сам не знал, что.
— … могли бы продолжить наше знакомство там. У меня мало друзей в Лондоне, знаете ли. Иногда бывает очень одиноко и не с кем поговорить. Его глаза буквально умоляли меня не уходить. Чем-то этот парень напоминал меня в юности. И я кивнул:
— Что Вы, я нисколько не против. Много позже я поразился своей доверчивости и той простоте, с которой согласился на приглашение абсолютно мне не знакомого человека. Наверное, так рано или поздно случается со всеми — действие вдруг опережает мысль, и мы совершаем такие поступки или делаем такой выбор, что позже сами себе не можем их объяснить. Кто-то видит в этом легкомыслие, кто-то — перст Судьбы. Я же в тот, не побоюсь этого слова, роковой момент не задумывался о столь высоких материях, а шел за молодым человеком в коричневом пальто и никак не мог выкинуть из головы стеклянный взгляд желтых кошачьих глаз.
— Вот здесь я и живу. Располагайтесь, пожалуйста, я сейчас вернусь. В отсутствие хозяина, я осмотрел его скромное жилище и сразу же понял, что попал в логово юного мечтателя. Темно-синие стены заботливой рукой были украшены дешевыми картинами на морскую тему, грубо сколоченные деревянные полки ломились от книг, тетрадей, образцом породы, а с них свисали, привязанные к гвоздям, пучки неизвестных мне растений. Кроме всего прочего, я обнаружил красиво иллюстрированную карту мира и трогательный сувенир — парусник в бутылке с подписью у горлышка «Дорогому другу от Ди».
