Себастьян Жапризо - Прощай, друг!
— На воле лопают гусиную печенку, устриц, индейку… — мечтательно произносит Пропп. — Вот паскудство! А я должен был встретиться с одной девчонкой.. В халате, с вышитым вот здесь пингвином…
Он тыкает себе пальцем в грудь, около сердца, и, подражая забавной походке пингвина, начинает семенить по комнате. Но Барран даже не смотрит в его Сторону.
Только что, устанавливая предпоследнюю ручку на «ноль», он явственно слышал щелчок, словно что-то вошло в зацепление. Тем не менее маховик сейфа не поддается.
Барран лихорадочно устанавливает на «ноль» все ручки Легионер, тоже слышавший щелчок, насторожившись, подходит ближе.
Барран набирает номер 1 861 815.
На этот раз замок срабатывает. Можно повернуть маховик и открыть дверь сейфа.
Барран и Пропп перебрали уже столько комбинаций, что им не верится, что они наконец напали на нужную. Медик, сидя на корточках, оборачивается к легионеру. Замерев, они смотрят друг на друга.
— Ну что, давай! — ничего не выражающим голосом говорит Пропп.
Оба подаются вперед. И тут их взорам открывается нечто неслыханное, невообразимое сейф пуст!
В первое мгновение медик не хочет верить своим глазам. Он выбрасывает правую руку вперед, ощупывает голые полки.
Пусто!
Ни папки, ни металлического ящичка, ни завалявшейся купюры ничего!
Пропп, отодвинув компаньона, в свою очередь, удостоверяется, что это ему не снится.
Барран снимает с головы фонарь, переступает через чемодан, удерживающий бронированную дверь открытой, и устремляется в коридор Легионер, бросившись за ним, догоняет его уже в кабинете для медосмотра, где тот начал собирать свои вещи.
— Что ты делаешь? — яростно кричит Пропп.
— Через несколько минут обход. Как только откроют двери, смываемся.
— Не раньше чем ты скажешь мне кто заграбастал денежки!
Разочарование взбесило обоих. Через кабинет они несколько мгновении смотрят друг на друга злющими глазами. Легионер стоит в дверях, в идущем из коридора желтоватом свете. И вот Барран неторопливо снимает с запястья часы и кладет их на операционный стол. Пропп следует его примеру.
Одни в подземелье, где им совершенно нечего делать, где они идиотским образом угодили в западню, они доводят идиотизм ситуации до конца начинают драку.
Первым бьет Барран. Свингом в челюсть он отправляет Проппа на пол в коридор. Когда легионер пытается подняться, Барран уже на нем.
Силы у них примерно равны, и оба привычны к драке. Они колошматят друг друга почем зря, лица у обоих разбиты в кровь.
И вдруг Барран летит в открытое хранилище, Пропп кидается за ним, перепрыгивая через черный чемодан, в коридоре зажигаются все лампы и у обоих выходов из подземелья грохочут двери обход. Поначалу дерущиеся, нанося один другому удар за ударом, даже не замечают этого.
В конце белого квартала уже появились двое охранников они приближаются, открывая кабинеты, выключая и снова включая за собой ключом фотоэлементы.
Легионер первым обнаруживает, что свет стал ярким.
— Смотри! — кричит Пропп.
Барран, не успев остановить свой удар, сбивает его с ног. С искаженным, разбитым лицом, задыхаясь, он поворачивается к открытой двери. Времени остается только— только, чтобы схватиться за чемодан и рвануть его к себе.
Тяжелая бронированная дверь бесшумно задвигается, запирая их в хранилище.
В коридоре охранники 112 и 708 проходят мимо панно «Все вместе!» Ничто не может вызвать их подозрений. Грузной, размеренной поступью роботов они удаляются по направлению к красному кварталу.
Четверть часа спустя, закончив обход, оба охранника присоединяются к третьему номеру 627, который поджидает их у выхода из подземелья со стороны лифтов. Ни слова не говоря, они выходят из подземелья. Дверь за ними с грохотом закрывается. За дверью остались пустынные, холодные кварталы лабиринта. Теперь их населяет лишь тишина.
В белом коридоре зримее, драматичней стало присутствие застывшей безглазой толпы на панно «Все вместе!»
За тяжелой бронированной дверью заперты во мраке двое.
Освещение в коридоре переключается на дежурное. И тогда из-за бронированной двери начинает доноситься стук — приглушенный, почти неразличимый, жалкий.
Внутри хранилища.
Под оглушительный грохот Барран включает налобный фонарь, который лежит на полу. На потолке появляется большой неровный круг света.
Грохот производит Пропп — он как бешеный дубасит кулаками в несокрушимую стальную дверь.
— Уймись, вспотеешь! — бросает Барран.
Пропп останавливается и озирается кругом, не в силах поверить в случившееся. Они заперты в бетонной коробке размерами четыре на четыре шага, с пустым сейфом в качестве утешения. Без воды, без пищи, без часов, а вскоре
— когда истощатся батареи фонаря — и без света.
На обоих следы прерванной драки физиономии расквашены, рубашки изодраны руки в крови.
Пропп разражается безумным смехом Барран не в силах этого вынести. Размахнувшись как следует, он влепляет ему в челюсть удар от которого тот отлетает к стене и сползает на пол.
— Если б ты меня послушал, мы были бы уже снаружи! — кричит Барран.
Поднявшись на ноги Пропп медленно очень медленно — оба зверски устали — примеряется и возвращает Баррану удар. Тот, в свою очередь летит к бетонной стене.
— А если б ты меня послушал, мы никогда не оказались бы здесь! — орет Пропп.
Барран встает и орет еще громче, с бешеной яростью:
— А где бы мы оказались? В тире с мишенями-неграми? Ты мне омерзителен! Все прохвосты твоей породы мне омерзительны! От тебя смердит!
И снова бросается на легионера Пропп еще не совсем выдохся. Бетонная коробка, освещенная лучом фонаря, превращается в боксерский ринг, в арену гладиаторов, где двое мужчин поочередно бьют и падают, встают и бьют, шатаясь от усталости, но продолжая бессмысленную драку.
Позже.
Свет фонаря потускнел. Взобравшись на чемодан, Барран уцепился обеими руками за край вентиляционного отверстия, чтобы посмотреть, нет ли возможности выбраться из западни. Но отверстие узко, бетонная стена толста, решетка прочна.
Медик с трудом соскакивает на пол Пропп тем временем обнаружил на бетонной стене у двери заштукатуренную полосу. Бритвой он выскребает в ней ложбинку.
— Что надумал? — спрашивает Барран.
— Одно я об электричестве знаю точно — что должны быть провода, — не отрываясь от работы, отвечает Пропп.
Оба растерзаны, окровавлены, но спокойны. Они делают минимум движений— прежде всего экономят силы, но еще и знают, что рано или поздно в закупоренной комнатушке станет не хватать воздуха.
— Ни замка, ни ключа, ни окна, ни денег в сейфе, зато проводов тьма!..
— злобно бурчит себе под нос Пропп.
В этот миг лезвие его бритвы и в самом деле касается вмурованных в стену проводов.
Короткое замыкание. Сноп искр, и бритва летит к потолку, а Пропп, пораженный током, обрушивается на пол.
Барран бросается к нему, усаживает у стены, массирует ему плечи и затылок.
Наконец легионер открывает глаза и еле слышно бормочет.
— Дверь?
— Нет.
Оставив своего компаньона, медик садится у стены напротив.
Немного позже.
В комнатушке невыносимая жара. Фонарь освещает стены лишь до половины высоты, и воздух заметно оскудел. Оба узника сидят на прежних местах, только Барран снял изодранную рубашку. Легионер стаскивает свою руку, в которую ударило током, он прижимает к груди. Он оглядывает потолок, потом стены вокруг.
— Видно, я кондиционер вырубил, — замечает он.
— Что, что, а подгадить ты мастак, — беззлобно отзывается Барран.
Долгие секунды они молчат, истекая потом.
— Однажды в Индокитае я просидел восемнадцать часов в воронке, — задумчиво произносит Пропп. — Полной воды! — Помолчав, он добавляет. — Один.
Барран слушает его не шевелясь, лицо его в крови.
— Батарейки садятся, — замечает он.
Прошли часы.
В бетонной коробке свет стал еще тусклее, жара — нестерпимей. Сидя друг напротив друга, Барран и Пропп молчат Медик подтаскивает к себе чемодан, открывает его и достает оттуда пачку акций Изабеллы. Рассматривает одну из акций в свете лежащего на полу фонаря.
— Они фальшивые? — спрашивает Пропп.
— Нет.
— Тогда они тухлые. Номера записаны в банке или что-нибудь в этом роде.
Барран резким движением подбрасывает пачку в воздух. Листы рассеиваются и, как птицы, порхают меж четырех стен.
— Ты целил на двести миллионов, док?
— Вот уж нет.
Пропп поднимается на ноги, всматривается в медика, пытаясь понять. Акции Изабеллы разлетелись по всей комнате и устилают пол вокруг них.
— Тогда почему ты здесь? — не унимается Пропп.
— Это целая история, папаня. Меня нет здесь! Ей нужен был олух в этом подземелье, и я подрядился быть этим олухом. Я двойник, фантом.
— Но почему?
— Потому что есть вещи, которые человек должен сделать, — помолчав, отвечает Барран.
