Стелла Трофимова - Стяжатели
— Ну что ты, Кирилл!
— Так я пойду… — Он снова остановился. — Знаешь, Рыжик, мне кажется, Нелла влюблена.
— Ты только сейчас заметил? До чего же мужчины ничего не смыслят в этих делах…
— В каких делах? — спросила Нелла, снова появляясь в комнате. Глаза ее подозрительно блестели, нос был припудрен. — Конечно, если это не государственная тайна!
Кирилл подошел к ней, ласково обнял:
— Ты не сердись на меня. Хорошо?
— Татка мне уже давно и совершенно популярно объяснила, что сердиться на тебя невозможно… Так в чем же мужчины ничего не смыслят?
— В женщинах, — сказала Наташа.
— О, в этом они настоящие профаны! Даже когда у них на погонах два просвета и три звезды. Что, кстати, вполне достижимо для любого лейтенанта. Вообще плох тот лейтенант, который не мечтает стать полковником!
— Мне кажется, Гриша…
Нелла перебила:
— Что ты ко мне пристала с Гришей? — Она взяла книгу, села. — Парень как парень. Да еще с придурью. Коллекционер!
— Верезов? — удивился Кирилл. — Вот не думал.
— Он от всех скрывает. Самому стыдно, должно быть. Мне он случайно проговорился. Я велела ему выкинуть свою дурацкую коллекцию. Занятие для престарелых!
— Что же он коллекционирует? Нелла пожала плечами:
— Понятия не имею! Какие-нибудь спичечные коробки, наверно.
В прихожей раздался звонок. Нелла отбросила книжку, вскочила, но тут же опять опустилась в кресло. Кирилл, посмеиваясь, пошел открывать. Наташа прислушалась к голосам:
— Кажется, Верезов…
— Девочки, — сказал Кирилл. — Принимайте гостя. Входи, Гриша, входи.
— Добрый вечер… — Верезов от смущения топтался в дверях. — Извините. Незваный гость…
— А Волга впадает в Каспийское море! — Нелла звонко расхохоталась. — У вас в милиции все изрекают штампованные истины?
— Если их к этому вынуждают!
«Ну, — подумал Кирилл, — допекла Гришу. Стал огрызаться. Так ей и надо, дерзкой девчонке!» Никогда не знаешь, что она выкинет. Наташа говорит — Нелла в школе то двойки хватала, то сплошные пятерки. Родители думали — не попадет в институт. Но Нелла и тут всех удивила: с блеском сдала экзамены в медицинский! А сама до смерти боится анатомички. Так зачем, спрашивается, выбрала эту профессию? Смеется, посверкивая озорными «цыганскими» глазами: «Чтобы больные в меня влюблялись. Это им будет полезно — психотерапия!»
— Я займусь ужином, — сказала Наташа и вышла из комнаты.
— Принесли Хемингуэя? — спросила Нелла, хотя отлично видела, что книги у Верезова нет.
— Еще не успел прочесть…
— Так зачем вы пришли? — Нелла тут же раскаялась в своих словах. Вскочила с кресла. Схватила Верезова за рукав. — Идите, садитесь. Что это в самом деле? Пришел и стоит в дверях как истукан… Рассказывайте.
— О чем? — Верезов, подчиняясь ее натиску, сел.
— О чем хотите! Хотя бы о своей коллекции. Вы что собираете? Марки? Спичечные коробки? Автографы?
— Зажигалки…
— Господи, какая чепуха! Надеюсь, вы их выкинули?
— Не могу… — угрюмо сказал Верезов.
— Вот как? А кто обещал всегда меня слушаться?
— Не могу, — повторил Верезов. — Их начал собирать мой отец.
— Так пусть бы он и продолжал! — Нелла не заметила предостерегающий жест Кирилла. — Для его возраста это вполне подходящее занятие!
Она почувствовала что-то неладное в наступившем молчании. Не глядя на нее, Верезов, наконец, глухо проговорил:
— Мой отец работал в милиции. Его убили бандиты во время операции… Мне было тогда двенадцать лет.
Идиотка! Форменная идиотка! Вечно болтает бог знает что. С Наташей никогда ничего подобного не случается. «Татка умная и чуткая, а я…»
Нелла порывисто рванулась к Верезову:
— Простите… Ну, пожалуйста. Я ведь не знала… — Неожиданно для всех и даже для себя, Нелла горько расплакалась и выбежала из комнаты.
Верезов вскочил:
— Что же это? Кирилл Михайлович! Что я должен делать?!
— Ничего, Гриша, ничего. Пусть поплачет.
Кирилл от всей души сочувствовал Верезову. Еще недавно сам был в таком положении: мучился, не знал, как объясниться с Наташей. Но не может же он сказать Грише, что Нелла любит его. Нет, в такие дела нельзя вмешиваться. Разберутся сами.
— Я пойду, Кирилл Михайлович…
— Куда?
— Домой.
— Ничего подобного. Останешься ужинать. Наташа огорчится, если я тебя отпущу. — И, чтоб как-то отвлечь его от грустных мыслей, сказал. — Зайди завтра часов в десять в прокуратуру, Гриша. Есть дело.
Но Верезов, который ради дела обычно забывал обо всем, сейчас только кивнул, все еще растерянно глядя на дверь, за которой скрылась Нелла.
* * *Кирилл достал зажигалку Никодимова. Интересно, попадалась ли она когда-нибудь на глаза Верезову?
— Вместе поедем к Сидоренко, Кирилл Михайлович? — спросил Валерий, увидев зажигалку. — Или мне самому съездить?
— Подождем Верезова. Сейчас он должен прийти. Гриша, оказывается, тоже коллекционер, я только вчера узнал. А вот и он.
Верезов вошел в кабинет. Зажигалка сразу бросилась ему в глаза:
— Ваша?
— Нет.
Верезов быстро подошел к столу, взял в руки зажигалку. Прочел выгравированную на ней надпись, удовлетворенно сказал:
— Та самая… И намучился же я с ее владельцем. Чего только не предлагал! И деньги, и обмен… Ни в какую! Говорит, друг привез на память… Неужели все-таки продал?
— Это я и хочу выяснить. Кто ее владелец?
— Некий инженер Сидоренко из строительного треста.
— Так я и знал! — ликующе заявил Валерий. — А ты его откуда выкопал, Гриша?
— Сидоренко тоже коллекционирует зажигалки. Поэтому нас и познакомили. Ты почему в телячьем восторге? Несолидный практикант у вас, Кирилл Михайлович!
— Ладно, — пробормотал Валерий, — чья бы корова…
— Вполне подходящий практикант, — рассмеялся Кирилл. — Кстати, идея поискать владельца зажигалки среди коллекционеров — его. Отличная идея. Так ты пытался купить эту зажигалку у Сидоренко? Сколько же ты ему давал?
— Даже говорить совестно, Кирилл Михайлович!; Много предлагал. Это редкая вещь. Не то что коллекционер, любой за нее тридцатку отвалит и не поморщится. Поверить не могу, что Сидоренко ее продал!
— За десять рублей в Столешниковом переулке. Первому встречному.
— Пошлите вы куда подальше того, кто вам это набрехал!
— Пошлем. — Дегтярев взял зажигалку, подержал ее на ладони. — И эта вещица в цепи доказательств сыграет не последнюю роль. Ну что ж, поехали к Сидоренко. Мы все равно сегодня к нему собирались. Посмотрим, что он скажет. Эту штучку мы изъяли у твоего подопечного.
— Никодимова?!
— Да.
Увидев свою зажигалку у следователя прокуратуры, Сидоренко смутился. Возможно, он стал бы отрицать, что зажигалка прежде принадлежала ему, если б не Верезов. Лейтенанта он узнал сразу и вспомнил весь их разговор. Оставалось лишь одно — сознаться.
— Выпросил у меня, подлец! Пять раз приходил с обследованием, прежде чем нас на учет поставить. Что мне было делать? Хоть инспектор райжилотдела не такая уж важная птица, но и он может подложить свинью…
О том, что Сидоренко говорил в гостях у Лисовских, Дегтярев спрашивать не стал. Считал, что это преждевременно.
7.
Из Тулы сообщили: человек, который был с Никодимовым в ресторане, дважды заходил на почту. Первый раз спросил, нет ли письма до востребования на имя Павлова Дмитрия Николаевича. Письма не было. Второй раз снова поинтересовался письмом и, не получив, очень встревожился. Вышел из здания почты, но тут же вернулся обратно и послал телеграмму в Москву. Она была адресована Клавдии Павловой. Потом сделал денежный перевод на имя Марины Арнольдовны Сокольской. Девятьсот рублей. По адресу…
— Думаю съездить сегодня по этому адресу, Кирилл Михайлович, — сказал Верезов. — Разузнаю осторожненько, что за птица эта Сокольская.
— Очень хорошо. Только ей на глаза пока не попадайся.
Оставшись один, Кирилл снова перечитал телеграмму, отправленную Павловым другой женщине, — по-видимому, жене:
«Скоро вернусь. Если Ника попросит фотоаппарат, дай непременно. Целую, Митя».
Кто такой Ника? Скорее всего Никодимов. Зачем ему фотоаппарат Павлова? Надо выяснить незамедлительно. Итак, деньги на почте засекли. Номера и серии купюр сошлись с теми, которые указала Исаева. Значит версия, что Никодимов передал сообщнику деньги, правильна. Очень хорошо!
Кирилл потянулся к телефону. Набрал номер. Обрадовался, что трубку сняла Наташа.
— Рыжик! Давай махнем сегодня куда-нибудь…
— Махнем!
В голосе ее зазвенел смех. Не спросила — куда. Не все ли равно, раз с ним. А слово новое в его лексиконе: «махнем!» Наверно, у него сегодня удачный день…
