Андрей Константинов - Дело о спасении телезвезды (Сборник новелл)
- Ну это уж мои заботы!- ответствовал Иваныч и мирно хихикнул.
- Ладно,- решился я.- Набирай...- и продиктовал номер горностаевской трубки.- Только при мне давай звони, чтоб я слышал!
- Ладно!- добродушно откликнулся Иваныч, и наверху запиликали кнопки.
Теперь мне оставалось только уповать на Вал юшки ну сообразительность.
- Алло? Валентина Ивановна?- закричал Иваныч, и я замер.- Это вас из медпункта беспокоят... Поселка Васкелово!.. Да! Да, насчет Алексея Львовича! Он тут случайно ногу сломал... попросил вас подъехать. Что? А сам он сейчас на перевязке, болевой шок, знаете ли... Да... Подъедете? Ага, адрес диктую...
Я привалился к ящику и закрыл глаза.
Впервые за весь день мне стало по-настоящему страшно. Валя-Валя, во что я тебя вписал? Дал бы телефон Шаха или Обнорского на худой конец... Но было поздно.
Объегорил меня Иваныч, и что теперь будет - одному Богу известно...
Иваныч кашлянул.
- Слышь, Леша, подъедет твоя раскрасавица.- Он был явно доволен собой.Думаю, договоримся. Может, выйдешь, чайку попьем?
"Скрутят они Горностаеву,- подумал я.- Потому что Леша Скрипка оказался полным мудаком".
- Черта с два!- зло крикнул я.- Сначала деньги, потом и чайку можно!
- Ну как знаешь,- спокойно согласился Иваныч, предвкушая свой триумф.Мы с ней так договорились: до станции сама доберется, а там позвонит.
Я ее встречу.
- Слышал,- вяло сказал я. Хоть бы стрельнул пару раз, пока они болтали - все бы лучше было...
- Может, свалим, пока не поздно?- зашептал Лысый.
Иваныч не обратил на него внимания.
- А когда свадьба-то, Леша?
Я не ответил. Мне было тошно...
Часа через два, когда наконец зазвонил телефон, я был уже на пределе. Сидя с автоматом в руках, я мысленно заклинал Валю не ездить ни в какое Васкелово, обидеться на меня смертельно и не ездить.
***
Иваныч стоял на крыльце, жадно затягиваясь "беломориной" и поглядывая на часы.
Зазвонил телефон, и он неуклюже нажал на "прием".
- Але?
- Але, это фельдшер?- спросила Горностаева.
- Да-да!
- Что-то почти ничего не слышно...
Але!
- Але, я вас слышу, вы где?- орал псевдофельдшер.
- Там помехи какие-то...- злилась Горностаева.- Выйдите на открытое пространство! Але, але!
Иваныч сделал несколько шагов по тропинке:
- Але!
- Вот сейчас чуть получше... опять пропали... Але!
- Але, слышно?- Иваныч сделал еще несколько шагов.
- Да еще отойдите,- просила Валя.- Там помехи какие-то... Але!
Иваныч подошел к калитке и завопил что есть силы:
- Але! Так лучше? Вы где?..
- Да, теперь хорошо!..- сказала Горностаева и отключилась.
В ту же секунду с калитки на Иваныча обрушился боец СОБРа. А с забора ссыпались еще десятка полтора и побежали к дому.
***
Ничего этого я не видел. Да и слышал только отчасти. А узнал подробности уже потом, когда, обняв Валю, стоял у злополучного рефлектора. Только теперь я почувствовал, как страшно я замерз. Сквозь открытую дверь в комнату было видно, как офицер общался с Лысым и Иванычем. Рожи у них были те еще - они так и не пришли в себя после штурма. Иваныч, кстати, выглядел гораздо хуже Лысого. Видимо, бойцы отнеслись к нему не слишком нежно. Перешучиваясь и матерясь, они выносили из подпола ящики с оружием, а широкоплечий майор, с которым меня как-то знакомила Завгородняя, добродушно рассказывал:
- Тут, короче, такая фигня... Мы этих козлов давно пасли, только они в последнее время почуяли что-то и дислокацию сменили. Прежняя база у них в Орехово была.
Майор подмигнул мне и понизил голос:
- Знаешь, откуда они железо таскали?
Из Вологды! Там склады огромные, а этот Иваныч - прапор, недавно уволился. Но связи-то остались. Тут оружия,- он по-детски наморщил лоб,миллиона на полтора баксов...
- На два,- поправил его я.
- Ну на два,- согласился он.- И представляешь, месяц, как мы их потеряли,- и тут Светка звонит! Помоги, говорит, подружке, у нее, мол, проблема! Каково?
И он громко расхохотался.
- Леш, мы скоро поедем домой?- устало спросила Валя.
- А ты не хочешь, как "приличный репортер", дождаться информации?удивился я.- Ты же небось собираешься дать эксклюзивный материал в ленту новостей?
Но Горностаева посмотрела на меня странным взглядом (таким, который появился у нее в последнее время) и серьезно сказала:
- Не-а. Я на этой неделе дежурю по психам. А по ленте дежурит Соболин. Ему уже позвонили.
- Тогда поехали,- сказал я.
Всю дорогу до Питера я проспал как ребенок.
***
Сдерживая хохот, я смотрел на Мишку Модестова в камуфляжной форме. Со злобным выражением лица он тщательно прицеливался. По лицу его катились крупные капли пота, пока он прищуривал то один, то другой глаз. Наконец, закрыв оба, он стрельнул и выматерился.
Слева на него скептически поглядывала супруга - Нонка Железняк (тоже в камуфляже) - и качала головой. Потом, приникнув к прицелу и лихо дунув на мешающую прядку, она тоже выстрелила. Ее мишень упала.
Еще левее стрелял Кононов - после каждого выстрела он удивленно смотрел на не шелохнувшуюся мишень и озабоченно осматривал автомат.
Еще левей Каширин методично сажал одну пулю за другой - губы его шевелились:
- За Родину!.. За Обнорского!.. За двадцать восемь панфиловцев! За Зою Космодемьянскую... За янтарную комнату!..
Рядом с ним лежал Соболин - он жевал резинку и явно играл кого-то вроде Лимонадного Джо. Пытаясь стрелять небрежно, он попадал через раз. К тому же ему очень мешала раскинувшаяся в изящной позе Завгородняя, которая нежно внимала указаниям молодого старлея, показывающего ей, как нужно правильно целиться.
И, наконец, рядом со мной лежал Спозаранник. То и дело поправляя очки, он все делал по правилам, аккуратно сбивал все мишени и после каждого выстрела снисходительно смотрел на коллег.
К сожалению, Глеб Егорыч не замечал, что я внимательно слежу за его движениями и стреляю синхронно с ним, причем по его же целям. Инструктор, стоявший за моей спиной, усмехался в усы, но, повинуясь красноречивым жестам мстительной Агеевой, молчал.
Вся эта "войнушка" была плодом моих титанических усилий. Две недели я убеждал Обнорского, что журналистам необходима боевая подготовка. Но он, так и не сумевший простить мне "васкеловской кампании", только орал и брызгал слюной. Потом, когда я его все-таки уломал и с невероятным трудом договорился о стрельбах на Ржевском полигоне, возмутились все остальные. Но и их удалось успокоить административными методами. И вот теперь все получали удовольствие. Кроме, пожалуй, Горностаевой. С ней в последнее время творилось невесть что.
То и дело вздрагивая от канонады, она мучилась за стоявшим неподалеку столом, разбирая автомат. Над ней, совершенно озверевший, нависал Обнорский. Рядом, посмеиваясь, стоял Зудинцев.
- Ай!..- кричала моя "невеста", пытаясь вытащить застрявший палец.- Что за черт! Мне его не вытащи-ить!
- Горностаева, ну что же ты такая тупая?!- горячился шеф.- Это же в пятом классе на НВП делают!
- А я болела!- хныкала Валентина.
- Показываю последний раз!- вырывал у нее из рук автомат Обнорский.Рожок!.. Газоотводная!.. Защелка!.. Крышка!.. Пружина!.. Затвор!.. Теперь обратно!..
Горностаева ревела, обхватив голову руками:
- Я никогда этому не научусь! Лучше пристрелите меня, Андрей Викторович!
Я подошел к ним и мужественно сказал:
- Не троньте девушку, шеф. Не женское это дело...
- Да?!- издевательски воскликнул Обнорский.- А всяких мудаков из подвалов вынимать - женское?
Ответить мне было нечего. Выручил Модестов, который подошел к Обнорскому и практически уперся стволом ему в живот.
- Андрей, у меня что-то с прицелом, кажется...- сказал он невинно.
- Охренел?!- завопил Обнорский, отскочив в сторону и резко нагибая вниз Мишкин автомат.- Кому сказано - ствол должен смотреть в землю?!
Зудинцев утер слезы. А мы с Валей пошли к автобусу.
- Леш,- сказала она.- Я ухожу из Агентства.
- Да ну?- не слишком удивился я.- А куда?
- Не знаю,- призналась Горностаева.
- Может, замуж за меня пойдешь?- пошутил я.- А что, я прокормлю...
Она снова посмотрела на меня очень странно. Так, как смотрела все последнее время. И мне ничего не оставалось, как крепко ее поцеловать. С линии огня донеслись аплодисменты. А она снова заплакала.
***
Ночью, глядя на ее неуловимо изменившееся в последнее время лицо, я дал себе слово разобраться с этим. В смысле, с тем, что происходит с ней в последнее время. Не чужой же человек, в конце концов...
Я тихонько погладил Горностаеву по щеке, а она, не просыпаясь, прижалась ко мне и пробормотала:
- Пойду...
- Куда,- шепотом спросил я.- Куда ты пойдешь, дурочка?
- Замуж... Замуж за тебя пойду,- сказала она и, уткнувшись носом в мое плечо, сладко засопела.
ДЕЛО О СМЕРТИ НА ПРЕЗЕНТАЦИИ
Рассказывает Валентина Горностаева
"Горностаева Валентина Ивановна, 30 лет, сотрудница архивно-аналитического отдела "Золотой пули". Квалифицированный журналист, но обладает неуживчивым характером. Эмоционально неуравновешенна, склонна к непредсказуемым поступкам. Язвительна, но в глубине души романтична. Периодически возникают слухи о нетрадиционной сексуальной ориентации Горностаевой, однако при том она уже давно поддерживает внеслужебные отношения с замдиректора Агентства Алексеем Скрипкой..."
