Эрл Гарднер - Спальни имеют окна (= Окно в спальню)
- Что же произошло?
- Эти несносные типы врезались в меня. Они ехали слева и при этом так быстро, что въехали на перекресток гораздо раньше меня. Но у них хватило наглости сказать страховому агенту, что они уже стояли на перекрестке, когда увидели меня, и что я мчалась на такой бешеной скорости, что не могла остановиться и врезалась в их машину.
- А вы врезались?
- Моя машина ударила их машину, если вы это имеете в виду.
- Значит, не они врезались в вас, а вы врезались в них, не так ли?
- Но они поставили свою машину прямо перед моим носом,- сказала она.
- Теперь понимаю, почему страховая компания вынесла такое решение.
- А я не понимаю,- возмутилась она.- И не рассчитывайте на мое содействие, если вы намерены сочувствовать страховой компании.
- Я вовсе не сочувствую,- сказал я,- я просто пытался выяснить, что произошло.
У меня в руках была записная книжка и карандаш, которые я вынул из кармана в начале разговора. Теперь же, даже не раскрыв записной книжки, я сунул ее вместе с карандашом обратно в карман и поклонился.
- Был очень рад познакомиться с вами, миссис Джаспер, премного благодарен за то, что вы согласились принять меня.
- Но я вам еще не все рассказала.
Неловко переминаясь с ноги на ногу, я сказал:
- Э-э... видите ли... мне кажется, я уже понял суть дела.
Она рассердилась:
- Только потому, что их четверо, вы принимаете их сторону и считаете меня виноватой.
- Ничего подобного,- возразил я.- Просто я понял, что это не тот случай, который мог бы заинтересовать редактора журнала, куда я собирался отнести свою статью.
- Почему?
- Видите ли, я хотел показать всю опасность компромиссов: бывает так, что застрахованная сторона фактически права, однако страховая компания полагает, что ее защита потребует слишком больших усилий, и поэтому позволяет другой стороне давать ложные показания, пользуясь преимуществом в количестве свидетелей и...
- Но это же как раз мой случай!
Я помолчал, потом спросил:
- Вы были серьезно ранены?
- Да. У меня было повреждено бедро.
- Но рана почти зажила, не так ли?
- Да. Я уже в состоянии передвигаться самостоятельно, но с тех пор меня мучают приступы радикулита. Вот как раз сейчас у меня сильнейший приступ.
Видите, приходится пользоваться надувными подушками, принимать аспирин.
- Как я вам сочувствую,- сказал я.
- Но больше всего я боюсь, что одна нога станет короче.
- Не волнуйтесь. Все будет в порядке, как только мышцы начнут сокращаться... со временем.
- Со временем! - сказала она пренебрежительно.
Я промолчал.
Она изучала меня несколько секунд, затем сказала:
- У меня всегда... всегда были красивые ноги...
В этом месте она сделала паузу и держала ее ровно столько, сколько необходимо, чтобы произвести впечатление человека, обуреваемого разноречивыми чувствами... Наконец после непродолжительной борьбы желание убедить одержало верх над стыдливостью, и она, задрав юбку, показала мне левую ногу.
Я присвистнул.
Она одернула юбку с негодующим жестом.
- Я вам не для того показала, чтобы вы свистели!
- А для чего?
- Я просто доказывала свою точку зрения.
- Не точку, а линию. Я бы так сказал.
- Вы очень любезны. Но что будет с правой ногой?
Она ведь намного короче и может потерять форму.
На ее глаза навернулись слезы.
- Да не будет она короче ни в коем случае!
- Она уже короче. И становится все тоньше и тоньше из-за атрофии мышц. И я... я уже давно не молода...
Я недоверчиво улыбнулся.
- Говорю вам, что я не молода. Как вы думаете, сколько мне лет?
Я поджал губы, наморщил лоб и изобразил беспристрастного судью.
- Ну,- протянул я, как бы размышляя,- вам, наверное, за тридцать пять. Но с вашей стороны нечестно задавать мне этот вопрос именно сейчас, потому что женщина всегда выглядит старше, если она сидит в кресле-каталке. Вот если бы вы прошлись передо мной, я бы... ну, я бы, возможно, дал вам тридцать пять. Не больше.
Она засияла:
- Вы действительно так думаете?
- Конечно.
- Мне сорок один,- сказала она.
- Не может быть! - поразился я.
- Да. Сорок один,- жеманничала она.
- Но вы выглядите гораздо моложе.
- Я и чувствую себя гораздо моложе.
- Итак, я собираюсь нанести визит,- сказал я, переменив тему,страховой компании и собрать все факты, касающиеся вашего дела. Я все-таки думаю, что такой материал вполне подойдет дли статьи.
- Я уверена в этом и очень хочу, чтобы вы написали такую статью. И считаю, что ее необходимо напечатать. Уж слишком самоуверенны, слишком самодовольны эти страховые компании.
- Да, они превратились в корпорации,- подтвердил я,- и совсем запутались в бюрократической волоките.
- Да. Это верно.
Я указал на утреннюю газету, лежавшую на журнальном столике рядом с каталкой, и спросил:
- Читали об убийстве?
- Каком убийстве?
- Ну, о том, которое произошло в мотеле "Коузи Дэлл".
- А...- сказала она небрежно,- это про любовь, убийство и самоубийство. По-моему, я видела заголовки.
- И вы не прочли статью? - удивился я.
- Нет.
- В ней говорится о людях, приехавших из Колорадо. Кажется, мужчину звали Стэнвик Карлтон... погодите... убитого звали Доувер Фултон. Он из Сан-Роублз. А Стэнвик Карлтон - муж женщины, убитой в этой трагедии... Минерва... да-да, ее звали Минерва, если я не ошибаюсь.
Миссис Джаспер рассеянно кивнула и сказала:
- Мне бы очень хотелось, чтобы вы связались со страховой компанией. Найдите мистера Смита и попросите его, чтобы он вам изложил свою версию случившегося. И мне бы хотелось знать, что он вам скажет. Вы могли бы сообщить мне об этом?
- Мог бы, конечно.
- Я была бы вам очень признательна. Итак, вы журналист. О чем же вы пишете?
- О разном.
- Подписываетесь собственным именем?
- Нет, я пишу под разными псевдонимами, а иногда и анонимно.
- Зачем вы это делаете?
Я ухмыльнулся.
- Дело в том, что в своих рассказах я описываю уйму откровенных признаний и...
- Вы хотите сказать, что ваши истории выдуманы?
- Те, которые я пишу, да.
- А я думала, что они правдивы.
- Конечно, я беру факты из реальной жизни, затем приукрашиваю их и рассказываю от первого лица. Больше всего меня интересуют разводы, убийства и так далее, в том же духе.
- Поэтому вы меня спросили об убийстве?
- Вероятно, поэтому.
- Я всегда хотела написать что-нибудь,- сказала она.- Это очень трудно?
- Ни капельки. Вы просто излагаете свои мысли на бумаге, вот и все. Вы себе представить не можете, как легко приходят слова.
- Но если это так легко, почему же так мало писателей?
- Не так уж и мало,- сказал я.
- Я имею в виду тех, кто продает свои произведения журналам. Их как раз мало.
- Ах, продает! - воскликнул я и покачал головой.- Все это так ужасно! Писать очень легко. Вы просто садитесь за стол и пишете, что вам взбредет в голову. А вот продавать - вот это трудно. Вот в этом-то и закавыка!
Она засмеялась и сказала:
- Вы так смешно рассказываете об этом, мистер Лэм. Не хотите ли присесть и побеседовать со мной немного?
- Мне бы очень не хотелось отнимать...
- Да что вы, какие пустяки! В конце концов, сегодня воскресенье... И я не жду гостей... Хотя, может быть, вы спешите?
- Нисколько,- сказал я.- Мне доставляет удовольствие беседовать с вами... Представляете, какой переполох я могу устроить в страховой компании, если сообщу им, что нашел еще одного свидетеля, готового показать, что авария произошла исключительно по вине другой стороны. Да они лопнут от злости! Конечно, они там знают, чем я занимаюсь, и им это очень не нравится. Уж они постараются поставить мне хоть что-нибудь в вину, лишь бы остановить меня.
- Вот это мне нравится! И не вздумайте отступать!
Ни в коем случае!
- Вообще-то,- сказал я робко,- я хотел навестить вас еще вчера, но потом испугался.
Сначала я улыбнулся, потом засмеялся... в общем, постарался сделать вид, что сам себя осуждаю за проклятую робость.
- Вы испугались?!
- Да.
- Что же так напугало вас?
- Молодой человек, хорошо одетый. Я решил, что он детектив.
- Что же произошло, мистер Лэм?
- Это был высокий человек в двубортном костюме, он курил сигарету. Мы почти одновременно подъехали к вашему дому. Он вышел первым из своей машины, прошел мимо меня, посмотрел пристально, потом поднялся по ступенькам и позвонил. Я отъехал на целый квартал и остановился в таком месте, откуда я мог наблюдать за его машиной. Я ждал, когда он выйдет.
Я думал... да что там думал... я был уверен, что он детектив, работающий на страховую компанию, и что он получил задание выяснить мою личность. Из-за него я чуть было не отказался от знакомства с вами. Но из всех случаев, которые я расследовал, ваш - наиболее типичный, поэтому я решил сделать еще одну попытку познакомиться с вами.
- Он вовсе не детектив,- сказала она,- конечно же он не детектив. Он... ну, он... очень милый молодой человек, такой же, как и вы.
