Андраш Тотис - Убийство в четыре хода
— Он занимает номер 504, мосье.
Альбер прошел к лифту. Нажал кнопку, и стал ждать. Раздался тихий, мелодичный звон, и дверца открылась, но Альбер и не подумал входить. По бокам от него на стену упали две тени. Он оглянулся: оба типа вплотную, со скучающим видом, сунув руки в карманы, стояли позади. Если это действительно полицейские, они ничего с ним не сделают. Он повернул к лестнице и стал подниматься ровным, широким шагом, переступая через ступеньку, а после первого же лестничного пролета припустился во всю прыть. Он не ошибся в своих расчетах: снизу доносилось тяжелое дыхание и поскрипывание двух пар кожаных ботинок. У третьего этажа преследователи отстали. Альбер остановился, делая вид, будто устал, и с шумом втягивал в себя воздух. Дождавшись, пока сыщики отдышались, он лениво потрусил, заманивая их, а затем перешел на бег. Возможно, парни они крутые, но кондиция у обоих похуже, чем у него, — это факт. До десятого этажа ему пришлось еще дважды останавливаться, поджидая преследователей, зато потом к лифту он рванул, как к финишной ленточке, чтобы сохранить необходимое преимущество. Теперь он сам был на пределе и судорожно хватал воздух ртом. На глазах у изумленной уборщицы он проделал несколько дыхательных упражнений, отмечая, как выравнивается пульс.
Лифт поднялся пустой. Альбер вошел, но придержал дверцу, не давая ей закрыться, пока не показались оба преследователя. Теперь они выглядели усталыми, старыми людьми, и Альбер едва не пожалел их. Он спустился в холл, снова прошел к лестнице и занял выжидательную позицию. Перехватив любопытствующий взгляд Шарля, он знаком показал ему, что все в порядке. Шарль махнул в ответ и направился было к нему, но Альбер показал ему растопыренную пятерню и ткнул в сторону лифта. Бришо кивнул головой.
Затем из лифта вышла неразлучная пара. Немного отдышаться бегуны успели, но вид у них был по-прежнему жалкий. Они поплелись было к креслам в холле, и тут увидели ухмыляющегося Альбера. На сей раз одурачить их не удалось. Один зашагал прямо к Лелаку, другой вошел в лифт. Поднимется до десятого и пойдет вниз пешком, а его напарник тем временем будет гнаться за Альбером по лестнице. Сообразительные ребята!
Лелак одним махом взлетел на пятый этаж. Шарль уже ждал его. Стрелки-указатели возле лифта помогали сориентироваться в расположении номеров. 504-й находился в поперечном отсеке коридора. Было очень тихо. Уборка на этаже уже была закончена, не слышалось гудения пылесоса, из номеров не доносились голоса. Здесь живут только шахматисты, а они сейчас внизу.
На стук в дверь никто не ответил. Альбер готов был повернуть обратно и думал лишь о том, как бы избежать встречи со своими новоявленными приятелями. Шарль оказался настойчивее. Он нажал на ручку, и дверь отворилась.
Комната выглядела в точности так, как в рекламном проспекте, только на фотографии казалась чуть больше. Двуспальная кровать, стол, две изогнутые деревянные конструкции для сидения — гибрид между креслом и стулом, тумбочка, телевизор в углу. В маленькой прихожей справа — встроенный шкаф, слева — дверь в ванную комнату. Вероятно, похоже выглядят и все остальные номера отеля… Разве что за одним исключением: в остальных, вероятно, нет трупов.
Сидящий на стуле мужчина был мертв. Оба инспектора достаточно долго служили в полиции, чтобы определить это с первого взгляда. Шарль плечом захлопнул за собой дверь, и коллеги, не двигаясь с места, огляделись но сторонам. В комнате царил порядок. Постель заправлена безукоризненно, как это умеют делать лишь горничные в отелях, аккуратно свернутая пижама лежит подле подушки. На столе шахматная доска с несколькими фигурами — жалкими остатками бывшего горделивого строя; остальные фигуры попадали, когда мертвый мужчина ткнулся головой в стол. Руки его безвольно свисали к полу, и видимо, эта особенность позы убедительнее всего свидетельствовала, что человек мертв, а не дремлет, уронив голову на стол. От всей фигуры его веяло не просто смертью, но какой-то безнадежностью, подавленностью. Покойник, уткнувшийся в игральную доску, и сам напоминал шахматную фигуру — побитую противником и брошенную за ненадобностью.
— Его ты искал?
Альбер пожал плечами.
— Если это Марсо, то — да.
— Жди меня здесь. Я пойду звонить.
В номере тоже был телефон, но они не хотели проходить в глубь комнаты. Как знать, не осталось ли следов на полу, волос, невидимых невооруженным глазом комочков земли или пыли, которую не мог занести сюда Марсо (если, конечно, мертвый человек и есть Марсо), нитки, выдернутые из свитера, словом, любой улики, подтверждающей, что в номере побывал кто-то посторонний. Если такие улики отыщутся, значит, Марсо убит. А если нет… Чертовщина какая-то! Да разве можно поверить, будто шахматист способен наложить на себя руки из-за одного проигрыша?
Альбер еще раз внимательно обшарил взглядом комнату. На тумбочке у постели стопка книг: детективный роман, теория шахматных дебютов, под ними еще две книги, названия которых не разглядеть от двери. Фотография. Снимок молодой девушки. Альбер не удержался, решив подойти поближе. Осторожно снял ботинки, сделал по возможности широкий шаг и наклонился к тумбочке. Девушка была не просто красивой. Эпитет «красивая» в применении к ней звучал примерно так, как если бы сказать о «роллс-ройсе», что это хорошая штука. В ее красоте было нечто щемящее, повергающее в грусть, невольно наводящее на мысль: как жаль, что с годами она пройдет! Девичье лицо было загадочным и трепетно-прелестным, Альбер взял фотографию в руки и перевернул ее тыльной стороной. На обороте не было ни надписи, ни даты. Девушка могла бы доводиться Марсо, скажем, сестрой. Однако Альбер был уверен, что она ему не сестра. А человек, который близок с такой девушкой, попросту не может покончить с собой. Во всяком случае, не из-за проигранной шахматной партии.
Альбер вздрогнул, когда позади неожиданно распахнулась дверь.
— Мог бы и мне показать! — насмешливо сказал Бришо.
Альбер протянул ему фотографию — не без гордости, словно эта девушка принадлежала ему, но и не без страха перед скептическими замечаниями Шарля. Тот присвистнул от удивления.
— Вот это да!
— Правда, красавица?
— Что? Какая, к чертям, красавица! Знаешь, кто это?
Лелак отрицательно качнул головой, хотя по стиснувшему сердце дурному предчувствию уже догадался.
— Сестрица Фонтэна. Очаровательная крошка Марианна.
* * *В номере ничего не было обнаружено. Во всяком случае ничего, свидетельствующего об убийстве. Эксперты изучали все видимые и невидимые глазом шерстинки-волосинки, однако следствию это не помогло. Марсо прожил в номере двое суток, и за это время у него перебывало как минимум десятка два шахматистов. Любой из них мог оставить следы, которые нельзя уничтожить даже самой тщательной уборкой. Стаканы, за исключением одного, оказались чистыми, и вымыты они были гораздо раньше. В одном-единственном использованном стакане были коньяк и цианистый калий. Коньячная бутылка стояла под столом, следов яда в ней не нашли.
Бришо, который немного разбирался в шахматах, записал позицию на шахматной доске Марсо и показал одному из полицейских — шахматисту с разрядом. Тот выдал целую лекцию, объясняя, какой дебют мог привести к подобной позиции, упомянул об активном центре, проходной пешке и жертве слона, то есть выложил все, что знал, отстаивая свой авторитет шахматиста. Лелак и Бришо из всех этих рассуждений уразумели только, что кто-то кому-то поставил мат. Проку пока что от этой информации было мало, но Альбер на всякий случай спрятал свои заметки в карман.
Настал вечер. Рабочее время давно окончилось, но Альбер все никак не решался уйти домой. Второе убийство за двое суток, а у него ни единой зацепки, ни малейшей надежды на успех. Бесполезно ждать, что вдруг объявится какой-либо свидетель или нечаянно проговорится объятая скорбью вдова. Убийства тщательно и точно подготовлены и столь же точно совершены. Лишь во втором случае допущен мелкий просчет: преступник должен был оставить ампулу из-под цианистого калия, если он хотел создать видимость самоубийства. Но как знать, просчет ли это или часть плана?…
Ситуация представлялась безнадежной. Допросили обслуживающий персонал. Допросили всех шахматистов, кто во время смерти Марсо был свободен от игры. Опросили зрителей, судей, распорядителей турнира, дежурных. Никто ничего не видел, ничего не слышал. Конечно, Альбер знал, что полиция на этом не успокоится. Уж ему-то хорошо известно, как строятся цепочки подобных допросов. Каждому сыщику выдается блокнот и ручка; в блокнот скрупулезно заносятся все данные: кто где находился во время убийства. Если повезет, выявятся противоречия. К примеру, некто утверждает, будто был в буфете, а другой свидетель в этот же момент встретил его в лифте. Кто-то сказал, что абсолютно не причастен к этой истории, и ему поверили, а из других показаний выясняется, что его видели с бутылкой коньяка в руках. Но стоит ли рассчитывать на слепое везение? Альбер вполне мог представить себе иной вариант. Не выявится противоречий в показаниях, не будет ни случайных встреч в лифте, ни подозрительных лиц, разгуливавших с коньячной бутылкой в руках. Буквально не за что будет зацепиться. Ведь даже нет уверенности, что убийства эти связаны между собой. Какой смысл было убивать Марсо тому, кто устранил создателя «Ультимата»?
