Анна Данилова - Гламурная невинность
Таня вышла из квартиры и замерла перед дверью соседки. Было тихо. Она простояла так довольно долго, пока не услышала наконец то, чего боялась услышать, – ее смех… Здоровый громкий смех. Он, Камора, Танин жених, почти муж, чем-то насмешил ее. Да, он умел это делать. Часто шутил и заставлял смеяться окружающих. Но почему? Как мог он оставить ее одну и пойти развлекаться с соседкой? Да что он в ней такого нашел?
Она не знала, что ей делать и как себя вести. И вдруг услышала шаги за дверью – кто-то подошел вплотную к двери и сказал:
– Ну ладно, пойду, пока она не проснулась…
Это был Камора, его голос. В ответ ему снова рассмеялись. Той не было дела до какой-то там Тани.
Таня едва успела лечь в постель, как в спальне появился Сергей. Он вошел, прислушался к ее дыханию и снова вышел. На этот раз в ванную. Она слышала, как он плещется под душем, и ей хотелось выть от ужаса и отчаяния. Зачем он моется? Он же принимал душ перед тем, как лечь. Неужели он смывает с себя следы той, другой женщины? Ее запах, вернее, теперь их с Каморой общий запах?
Он вернулся, по инерции обнял Танино тело и прижал к себе, как любимую игрушку, и мгновенно уснул. Таня так до самого утра и не закрыла глаз, боялась пошевелиться, чтобы не разбудить Камору.
Глава 5
Все ушли. Крымов убирал со стола, Юля мыла посуду. Они проделывали это спокойно и деловито, как обыкновенная супружеская пара. Чувствовалось, что она устала, и на какие-то вопросы Крымова отвечала невпопад, иногда и вовсе не отвечала, как если бы не слышала его. На самом деле она думала о том, что совсем не так представляла себе встречу со своим бывшим мужем. Ей хотелось, пусть на время, вернуть его себе, забыть или хотя бы попытаться забыть, что она замужем за другим человеком, что у нее теперь совершенно иная жизнь. Правда, Патрика она никогда не любила и при каждом удобном случае изменяла ему. Но какие бы мужчины ни появлялись в ее жизни, она считала, что Крымову не изменяла никогда. Она постоянно думала о нем, вспоминала все, что было дорого ей, и не теряла надежду вернуть его себе. Хотя, с другой стороны, понимала, что занимается самообманом и что, даже выйди она за него снова замуж, его уже не изменить, рано или поздно она узнает, что у него появилась другая женщина. Перенести еще один такой удар, как ей казалось, она будет уже не в силах. Поэтому оставалось одно – сыграть с ним в любовь и опять расстаться до следующего раза, до следующего акта… Сколько же актов в этом чудовищном спектакле?..
– Что? Что ты сказал?
– Я сказал, что меньше всего хотел вот так провести этот вечер и тем более выслушивать историю твоего клиента…
– Да? – как можно равнодушнее произнесла она и пожала плечами. – Ты же знаешь, это моя работа, мне нравится заниматься такими вот необычными расследованиями…
– Ты специально подстроила его приход? Ты сама срежиссировала все это?
– Да. Как ты догадался? Пойдем спать, Крымов. Я ужасно устала.
– Как Маша? Ты за весь вечер ничего мне не рассказала о ней.
– У нее все хорошо. Она сейчас в Москве, с бабушкой. К ней Харыбин повадился, все куклы ей покупает. Представляешь, он так после меня и не женился. Наверное, отравился браком. До смерти.
Он схватил ее за плечи и повернул к себе.
– А ты чем отравилась?
– Ничем. Пусти меня.
– Ты правда хочешь, чтобы я отпустил тебя?
– Да. И ты это знаешь.
– Но я приехал к тебе, понимаешь? – Он прижался своими губами к ее губам, надавил чуть не до крови. – Я приехал к тебе, к тебе… Я хочу жить с тобой. Устал без тебя.
– Ну и что? Это твои проблемы. У меня муж…
– Да к черту мужа. Сама же знаешь, что никакой он тебе не муж, так, бутафория одна, как и вся ваша семейка для иллюстрированного журнала. Разве что в телешоу не выступаете… Я много чего про тебя знаю.
– И что же? – Она оттолкнула его от себя и намеренно вытерла рукавом губы, чтобы лишний раз позлить его.
– Что у тебя молодой любовник, что вы с ним время от времени встречаетесь на море. Это так?
– Что с того? Тебя это не касается.
Он снова поцеловал ее. Затем еще.
– Может, забудем все? Я не стану тебе ничего обещать, но попробовать-то могу…
– Что попробовать?
– Хотя бы тебя попробовать на вкус. Ты сильно изменилась, похудела, стала какой-то другой. Если бы ты только знала, как я хочу тебя.
– Может, сутки и продержишься, – кольнула она его. Не хотела упреков, но это получилось само собой, словно помимо ее воли. – Хорошо, давай сыграем в игру.
– В какую? – Крымов уже держал ее в кольце своих рук и страстно целовал, мешая говорить.
– Подожди. – Она схватила со стола хрустальную рюмку и неожиданно для Крымова ударила об пол. Рюмка разлетелась на множество осколков. – Крымов, замри.
Он испуганно посмотрел на нее.
– Ты чего, Земцова? Заболела?
– Сколько осколков найдешь, столько дней я буду с тобой. Как жена. Ни упреков, ни слез, ни обид, идет?
– Осколки? Ты уверена, что правильно поступаешь?
– Абсолютно.
– Тогда ни одного дня. Ни одного часа. Прямо сейчас отправлюсь в аэропорт, оттуда в Москву, к Машке, потом увидим…
– Скатертью дорога…
Она высвободилась из его рук и ушла в спальню. Разделась и легла. Слезы душили ее. Если бы ее спросили, с чего это она разбила рюмку, она никогда бы не ответила – не знала. Сделала, произнесла вслух унизительные для Крымова слова и ушла от него. Вот и все. Потеряла его навсегда.
Он постучал.
– У меня здесь одежда, я войду? – услышала она и съежилась под простыней. Дожила, Земцова, Крымов к тебе в спальню уже стучится. Да где это видано было, чтобы Крымов вообще к кому-то в спальню стучался? Он ломится, как хозяин, во все спальни…
– Войди. Только ненадолго. Я уже сплю.
Он вошел, и она не успела ничего сказать, как он набросился на нее, сорвал простыню и включил лампу.
– Хочу посмотреть на тебя, – прорычал он, и она поняла, что проиграла, но тут же над самым ухом услышала: – Тридцать два осколка, можешь посчитать, они на столе, в блюдце… Играем!
«Тридцать два дня… Тридцать два дня любви или пытки?»
…Они появились в агентстве позже всех. Чайкин и еще какая-то неизвестная Земцовой девушка в короткой юбке и прозрачной розовой блузке, не скрывающей полную грудь, пили кофе. Несмотря на жару, в приемной было прохладно. Таня в просторном белом платье хозяйничала у микроволновки, делая бутерброды с сыром и готовя новую порцию кофе.
– А, пришли! – Она просияла, увидев Земцову вместе с Крымовым. Для нее это означало, что ночь они провели хотя бы в одной квартире, а вот в одной постели или нет, это уже ее не касалось. Или почти не касалось. – Тебя вот тут одна клиентка дожидается. Мне не стала говорить, по какому делу пришла…
Крымов, увидев девушку, тотчас вспомнил ее имя. Вероника. Девушка из самолета. Пришла, чтобы напомнить Крымову о своем обещании позвонить проректору университета. Не постеснялась явиться в таком виде. Знала, что ему это не понравится, понимала, что напомнить можно было бы и по телефону, но все равно пришла. Обиделась, что он так грубо поступил с ней, и решила отомстить. Пусть таким вот, с первого взгляда невинным, способом, но все равно отомстить.
Земцова скользнула по посетительнице равнодушным взглядом и скрылась в своем кабинете. Еще утром, в постели, она заявила Крымову, что прошли первые сутки, хотя прошло всего несколько часов, к тому же бессонных. О каких сутках могла идти речь? Да и вообще, не стоило ничего говорить, настолько они были счастливы вместе.
Крымов тотчас открыл свою записную книжку и принялся звонить в университет. Но проректора, его хорошего приятеля, на месте не оказалось.
– Вероника, вы позвоните мне, пожалуйста, завтра. Если будут какие-то новости, я вам скажу. А еще лучше позвоню вам сам.
– Может, перезвонишь в университет через полчаса? Я никуда не спешу. – Вероника, обратившись к Крымову на «ты», разозлила даже Чайкина, который, услышав такое, чуть не поперхнулся кофе. Он повернул голову в сторону Крымова и понял, что эта девушка появилась здесь не случайно, что ее наверняка связывают с Крымовым какие-то отношения, которые тот, само собой, пытается скрыть. Понял он также и то, что девушка откровенно играет на публику, желая поставить как Крымова, так и Земцову в неловкое положение. Он успел взглянуть и на онемевшую Таню Бескровную, перед тем как сказать:
– Девушка, мы не работаем с представительницами вашей профессии. Я понимаю, конечно, ваше желание изменить свою жизнь и поступить в университет, но наше агентство не занимается такими делами. Это просто не наш профиль. Обычно мы расследуем дела об убийствах представительниц древнейшей профессии… Одна такая особа, к примеру, лежит сейчас на столе в морге, и я буду производить экспертизу, чтобы представить потом заключение о ее насильственной смерти… Слышали о Джеке-Потрошителе? Так вот, эту девушку тоже выпотрошили, как курицу… Ах, да, забыл представиться. Чайкин, Алексей Чайкин, судмедэксперт…
