Анна Ольховская - Эти глаза напротив
– Тогда кто это? Что ему надо? Где охрана? Я видела, когда шла к тебе, громилу на стуле. Он, правда, странноватый был, пялился в одну точку и на меня не смотрел. Я еще порадовалась…
– А это он и есть. Тот самый громила.
– Но зачем он…
– А влюблен в меня. – Понимаю, версия идиотская, но другой под рукой и в сознании не нашлось. – Но я взаимностью не отвечаю, и парень, похоже, напился с горя. Вот и крушит теперь дверь.
– Но мама разве о нем говорила по телефону?
Говорю же – версия была идиотской. Рассчитанной на такую же идиотку, которой Моника никогда не была.
Но ответить я не успела – дверь прощально вскрикнула и слетела с петель.
Хорошо, что мы с Моникой инстинктивно забились в самый дальний от входа угол, едва «влюбленный» секьюрити начал долбить дверь, иначе нас точно пришибло бы.
Но ничего, не пришибло дверью – пришибет кулачищами «влюбленного».
Все такими же рывками, но весьма целеустремленно направлявшегося к нам.
– Н-ну вот, видишь, – с максимально возможной жизнерадостностью прозаикалась я, загораживая собой Монику, – это вовсе не Гизмо! Это тот самый охранник, он пьяный… Эй, ты, лось! – Ну да, выкрик получился не совсем чтобы угрожающий, вернее, совсем не угрожающий, а жалобный какой-то. – Чего тебе надо? Иди, проспись! Ты хоть представляешь, что с тобой сделает Мартин, если ты…
– Варя!!! Что это?!
Что-что… Пистолет. Обычный такой, привычный по многочисленным сериалам ПМ. Вот только сейчас дуло смотрит не с экрана, а из реальности. Какой-то неправильной совсем реальности.
Потому что темная, такая маленькая, такая вроде безобидная дырочка располагалась точно напротив моего лба. И толстый палец лежал на спусковом крючке. И…
И все. Взбесившийся секьюрити застыл. Больше всего он сейчас напоминал робота с перегоревшей программой – его рука то медленно опускалась, то снова начинала подниматься, а палец на крючке дрожал все сильнее.
– Варя, что это?.. – сипло выдавила Моника, схватившись руками за горло. – Мне трудно дышать… Давит… – Ладошки переместились на уши. – Почему так давит?!
– Потерпи, моя хорошая! – А я ведь про тебя забыла, Павел! Совсем забыла, что ты здесь! – Давай-ка мы с тобой лучше выйдем из палаты.
– Но как? Там же он!
– Он ничего нам не сделает.
– Откуда ты…
– Знаю. Идем. И постарайся двигаться побыстрее.
Я обхватила Монику за плечи и увлекла ее за собой, стремясь обойти застывшего охранника по максимально отдаленной траектории.
Но максимальное отдаление в больничной палате – не больше метра. И когда мы проходили мимо взбесившегося секьюрити, тот странно дернулся, лицо исказила гримаса боли, и пистолет гавкнул.
Мою руку обожгло, а в следующую секунду дверь ванной распахнулась, оттуда вылетел Павел и, налетев на громилу, свалил его с ног, выкрикнув:
– Уходите! Варя, уводи ее! Быстрее!
Собственно, я и так не собиралась тут задерживаться.
А вот Моника, похоже, собиралась. Она замерла, изумленно вглядываясь в сцепившихся мужчин.
Но насладиться зрелищем я ей не позволила, за руку, как морковку из грядки, выдернув девушку из палаты. И протащив еще метра два по коридору.
И дальше бы тащила, не видя никого и ничего перед собой. Но уткнулась в чью-то грудь, меня обхватили сильные руки, и голос Мартина успокаивающе произнес:
– Все, Варенька, все! Все кончилось!
А потом грохнул выстрел. Там, в палате…
Глава 12
– Варя, что это? Кто там был? Тот человек, он появился непонятно откуда! Варя?
Моника, ничего не соображая, вцепилась в меня, пытаясь трясти. Но именно пытаясь – с силенками у нее, к счастью, пока было не очень.
Но и ее хилого запаса оказалось вполне достаточно, чтобы напомнить мне о моем ранении – рука немедленно взорвалась болью.
Я ахнула и пошатнулась, в глазах потемнело, но в трусливый обморок я не могла отправиться.
Потому что после выстрела из моей палаты никто не выходил…
– Господи, Варенька, ты ранена?! – Мартин, подхвативший меня, с ужасом рассматривал свою перепачканную кровью руку. – Где, как? Врача сюда, срочно!
– Не мне! – выдохнула я, увидев возникший в проеме выбитой двери силуэт громилы. – Там Павел! Он защитил нас! Ты слышал выстрел?! Это он, вот этот твой секьюрити! Он свихнулся, напал на нас, хотел убить… Хочет…
И действительно, громила, пошатываясь, тупо уставился на сгрудившихся людей и начал медленно поднимать пистолет.
Очень медленно. Настолько медленно, что выскользнувший из-за наших спин Дворкин успел не только оказаться возле психа раньше, чем тот нажал на спусковой крючок, но и выбить оружие, и завалить здоровяка на пол, и скрутить ему руки за спиной.
А потом поднять глаза на меня:
– Варя, я не ослышался? Ты сказала – Павел?
– Да! – Я попыталась вырваться из рук Мартина, но он держал меня крепко. – Он там! И если Павел не выходит… Ну где же врач?! Это больница вообще или что?!
Дворкин вбежал в палату, а Мартин, бережно удерживая меня на месте, пытался объяснить:
– Варя, не дергайся так, прошу тебя! У тебя кровь не останавливается! Сейчас приедут другие врачи… Парни, ну что вы встали столбом?! Девчонка совсем сомлела!
От яростного вопля прибывшие вместе с ним секьюрити вздрогнули, и тот, что стоял ближе всех, успел подхватить начавшую заваливаться на бок Монику.
А буквально в следующее мгновение послышался топот, и на этаж влетел Игорь Дмитриевич, сопровождаемый клонами тех, что уже рассредоточились по коридору.
Увидев безвольно повисшую на руках секьюрити дочь, банкир замер и как-то странно задышал, словно не мог протолкнуть внутрь воздух.
– Игорь Дмитриевич, не волнуйтесь, – поспешил успокоить его Мартин. – Все в порядке, мы успели! Моника всего лишь в обмороке…
– А почему Варя в крови? – Климко, забравший дочь у охранника, возмущенно нахмурился. – И где врачи, в конце концов?! Девочкам нужна помощь!
– Не нам! – выкрикнула я, уже не сдерживая слез. – Помощь нужна ему! Павлу! Александр! – Увидев вышедшего из палаты Дворкина, я смогла вывернуться из рук ослабившего бдительность Мартина и подбежала к главному секьюрити Кульчицких. – Ведь правда? Павлу нужна помощь, он жив?!
– Пока да, – тихо произнес Дворкин, вытирая испачканные кровью руки. – Я постарался остановить кровь. Но если в ближайшие десять минут он не окажется на операционном столе…
– Окажется, – уверенно произнес Мартин, прислушиваясь. – Теперь точно могу сказать – окажется. Бригада врачей прибыла.
И действительно, только сейчас мы услышали характерный гул вертолетных лопастей во дворе клиники.
– Но зачем? – Абсурдность происходящего становилась все более напрягающей. – Где местные врачи? Почему ты вызвал других?!
– Потому что весь дежурный медицинский персонал, а также все охранники, за исключением троих, находятся в странной отключке. – Мартин болезненно поморщился – он не любил непоняток.
– Спят, что ли? – нахмурился Климко, бережно прижимая к груди дочь.
– Нет, не спят. Вон, сами можете полюбоваться, – и Мартин кивнул в сторону поста медсестры.
Ох ты! Что за ерунда такая?! Медсестра, молоденькая хохотушка Людочка, сейчас больше напоминала экспонат музея восковых фигур мадам Тюссо. Девушка замерла на стуле в довольно неудобной позе, выпрямив спину и уставившись неподвижным взглядом в противоположную стену.
И только изредка моргавшие веки отличали Людочку от реального экспоната.
– И вот так – все врачи и медсестры, – тихо проговорил Мартин. – Трясти и звать бесполезно, они не реагируют. Хорошо, что операций срочных нет, иначе…
В его кармане зазвонил мобильник. Вернее, айфон, но суть одна – Мартину звонили. Он вытащил аппарат и поднес к уху:
– Да. Хирурги – в операционную, сюда пришлите врача и медсестру. Срочно! И каталку прихватите, у нас тяжело раненный.
– Ранение в грудь, – угрюмо уточнил Дворкин. – Пуля внутри.
– Слышали? – резко уточнил Мартин. – В темпе сюда!
– Я правильно понял? – тихо произнес Игорь Дмитриевич. – Там, в палате Вари – раненый Павел?
– Да! – сквозь слезы выкрикнула я, предприняв очередную безуспешную попытку прорваться внутрь. – Это он спас нас с Моникой! Вы все опоздали!
– И снова Павел… – Климко дернул щекой. – Странный ангел-хранитель все-таки у моей дочери.
– Снова? – Опаньки, а Моника-то очнулась! – Папа, ты сказал – снова?! Но… кто такой Павел? Варя мне говорила, что меня помог отыскать Арлекино! Мой Арлекино! А там, в палате, там был…
Девушка мучительно наморщила лоб, пытаясь вспомнить, но тут грохнула дверь лифта, и к палате почти бегом направились врач и медсестра с каталкой. Мы все автоматически расступились, прижимаясь к стенам – счет для Павла шел на минуты.
Дворкин, вбежавший следом за бригадой в палату, больше не был препятствием на моем пути, и я влетела следом. И застыла у порога, вовремя заткнув рвущийся из груди крик кулаком здоровой руки. Потому что вряд ли мой истерический вопль пошел бы на пользу Павлу, не говоря уже о Монике.