Фридрих Незнанский - Степень покорности
И спохватившись, она глянула на часы и хлопотливо стала меня выпроваживать.
– Последний вопрос, – сказал я на пороге, обернувшись. – Ваш муж, насколько я знаю, принадлежал к секте «Орден Солнечного Храма»…
– Ой, бросьте вы, – Марина, сморщившись, махнула рукой. – И ваши вот тоже милицейские меня все спрашивали… Ну к какой секте? Да он ни в бога, ни в черта не верил! Если б сектантом был, неужели я не знала б? Мясо ел, баб заводил… В этом смысле все было в порядке. Никакой религии. Один голый бизнес…
Бизнес… Это интересно. Но пока целой картины у меня в голове не складывалось. Бессмыслица какая-то… Действительно, можно ли в наше время заработать на религиозной деятельности? Хотя почему бы и нет?
Выйдя на улицу, я решил пешком прогуляться до консерватории, благо погода была чудная, и по раннему времени еще не очень пекло. Купил себе по дороге банку пива, не удержался. Голова сразу отчетливо заработала.
Хорошие деньги зашибал Дударов… Интересно, сколько платят дирижерам. Но трехкомнатная в центре Москвы… Да еще чтобы беспрекословно оставить ее супруге… Аттракцион неслыханной щедрости.
Может, в консерватории что-то подправить, вспомнил я старую шутку, подходя к полукруглому зданию с колоннами. Какое-то время ушло на то, чтобы пробиться внутрь и добиться аудиенции у администрации.
– Заречная? – сказал, возведя глаза к потолку, дюжий мужик в черном костюме. – Как же, помню. Но она у нас больше не работает, года два как уволилась…
– По какой причине?
– Не помню, кажется, по состоянию здоровья, хотя ходили слухи, что тут было что-то личное… Но мы, знаете, в эти подробности не вдаемся.
– Скажите, у вас сохранились какие-нибудь ее координаты?
– Нет. С адресом помочь вам не могу, у нас тут ремонт был, старые бумаги мы все выбросили… Единственное, что могу вам посоветовать, подите в оркестр, спросите у коллег – может, кто-то поддерживает с ней отношения… Контрабас, например, или скрипки…
Пришлось мне спускаться в оркестровую яму, полную деловитого музыкального народа. Кто-то подтягивал струны, кто-то листал ноты, пробовал мелодию – какофония стояла невообразимая.
– Люда? – спросил мрачный мужчина, держащий между колен контрабас. – А вам она зачем?
– По личному вопросу, – сказал я, не соврав.
– По личному? Интересно… Да, я думаю, у меня есть ее телефон, пойдемте, поищу свой органайзер, пока время есть…
Мы прошли в раздевалку. Мужик покопался в кожаном портфеле и извлек электронный органайзер.
– Привет ей передавайте и скажите – Васильев просит звонить, в принципе, сейчас есть возможность обратно устроиться, или хоть замещать… Хотя нет, это я ей лучше сам… Я так понимаю, дела у нее до сих пор идут неважно… Ах да, вы по личному, значит, вы и сами должны все знать… Или, может, она ваша первая школьная любовь?
– Что-то вроде этого, – сказал я, благодарно переписав в книжечку координаты Людмилы.
К сожалению, тот телефон, что мне дали в консерватории, тоже оказался старым: «Такие здесь не проживают», сообщил мне женский голос. На вопрос, «где теперь проживают такие», на другом конце провода положили трубку. Народ пошел какой-то нервный и некультурный… А может, контрабасист записал неправильно?
Как бы то ни было, мое расследование опять застопорилось.
Что остается? А остается нам с тобой, Гордеев, встретить врага лицом к лицу, а именно – пойти и посмотреть наконец, что это за секта такая, а еще лучше – проникнуть в нее непосредственно и взглянуть на происходящее изнутри.
Этим я и решил заняться спозаранку на следующее утро.
Глава 4
Прежде чем образумиться, Игорь Сергеевич Минаев, или, иначе, Великое Солнце, немало поскитался по Руси, по тюрьмам, по зонам да по лагерям, где он до краев набрался свежих идей от народных «мыслителей» и разнообразных проповедников. От мелких озорников и крупнокалиберных злодеев Великое Солнце, как губка, напитался огромной, нечеловеческой мудростью! Угомонившись, поселился в единственном сохранившемся большом деревянном бараке одного из захиревших поселков ближнего Подмосковья.
В советские времена это живописное место называлось рабочим поселком совхоза имени великого преобразователя эпохи Сергея Мироновича Кирова. Великая историческая личность в миру имела обыкновенную фамилию Костриков, доставшуюся ему от родителей и почему-то скрываемую от потомков.
Нынешний преобразователь – Великое Солнце – тоже решил выявить и подчеркнуть свою подлинную звездную, космическую сущность, скрыв от последователей и почитателей, от соратников и адептов пошлую, банальную подробность – подлинное имя. В паспорте примитивно именовался Игорем Минаевым. Но об этом мало кто знал.
Попросту это никого не интересовало!
Действительно каждому из его последователей было гораздо интереснее и почетнее прислуживать и пресмыкаться перед Великим и загадочным Солнцем, чем перед рыночным попрошайкой и карманником Минаем!
Впрочем, Игоря Сергеевича трудно, вернее, совершенно невозможно было назвать заурядным человеком… Его пламенные речи, своеобразная внешность, умение заинтересовать и, что еще более важно, подчинить человека были выдающимися. Люди с радостью и даже упоением шли за Великим Солнцем, подчинялись Великому Солнцу, выполняли приказы Великого Солнца…
Весь второй этаж бывшего рабочего барака умелыми руками единоверцев был лишен окон, дверей и порогов и превращен в некое подобие мрачного лабиринта Минотавра, где в полутьме, одетый во все черное, обдумывал судьбы мира пророк и наместник Солнца на земле Игорь Минаев…
Ближайшие приближенные были так же одеты в черные одежды с белым широким поясом. Как ночное небо! Как космос! Одежда символизировала мировое пространство, охваченное чистой любовью, не запятнанной разумом.
Рядовые члены общины, как мужчины, так и женщины, в знак чистоты своей совести и помыслов перед Солнцем носили только снежно-белые хитоны, подпоясанные черным шнурком.
– Человек – это чистый лист бумаги, – проповедовал Солнце, хмуро глядя на людей, копошащихся на грядках общего огорода, со свиньями и коровами на самодельной ферме. – И черная черта… Мой знак – круг! Опоясался – заключил себя в круг! В Солнце, в меня… Вы все – мои заключенные! Я вмещаю всех вас!
Черные вельможи жили на первом этаже барака, ближе к божественному Солнцу.
Простолюдины селились в развалинах соседних бараков, сооружали себе отдельные хижины из фанеры и досок. Старались селиться кучно, чтобы совместно обороняться от местных разудалых парней, ополоумевших от водки и абсолютного безделья, систематически нападавших на «поганых басурман», как они называли покорных и безропотно «страдающих за веру» поклонников Великого Солнца.
Сначала беззлобные стычки происходили днем. Возле сельского магазина двое пьяных подростков прицепились к посыльному, покупавшему для колонии соль и спички. Отобрали все, избили… И от молчаливой покорности жертвы пропитались звериной ненавистью!
В роще парни на мотоциклах попытались приголубить, а проще говоря – изнасиловать двух женщин, собиравших грибы и ягоды. Женщины сопротивления вроде бы не оказали, но убежали, отделались только синяками, полученными при знакомстве. Насильники вскипели от ярости!
Капля за каплей, шаг за шагом, не встречая отпора, они обнаглели вконец!
Глубокой ночью с гиканьем и разбойничьим свистом они подвалили к жилищу сектантов на лошадях и мотоциклах. Зажгли припасенные смоляные факелы. Фанерные лачуги вспыхнули в один момент.
Черные сориентировались мгновенно – спрятались в бараке и крепко забаррикадировались изнутри, приготовившись к осаде.
– Отвлекайте их, чтоб не сунулись к дому Солнца! – пронеслось между избиваемыми. – Чтоб только его не подожгли!
Местные систематически лупили мужиков, женщин помоложе пытались утащить с собой, а детей прогоняли в лес, чтобы те из кустов наблюдали за унижениями и бесчестьем собственных родителей.
К следующему набегу мужчины вооружились колами, железными прутьями, приготовились оказать сопротивление. Но… Солнце, добрый и великодушный, запретил оказывать сопротивление! Видимо, кровавый спектакль чем-то возбуждал его, может быть, окрылял новыми идеями любви и справедливости?! Он наблюдал за побоищем из-за черной шторы на втором этаже.
Но как-то раз местные явились с охотничьими ружьями. Снова то же самое… но теперь с пальбой по бегущим мишеням. Многие тогда получили ранения дробью…
Стреляли и по окнам барака. Настораживало, что каждый раз побои становились все более жестокими и кровавыми.
И тут Великое Солнце решил… любовью преломить ненависть. Он посовещался с черными… Те в гражданской одежде несколько раз отправлялись в сельмаг, закупали водку, несмотря на строжайший запрет употребления спиртного в колонии.
Когда снова внезапно нагрянули ночные бандиты, Солнце впервые осмелился показаться, подошел к окну, откинул штору.
