Алексей Нагорный - Рожденная революцией
– Это недалеко, – Коля протянул конверт Олегу. – Отнесите лично сами. Прямо сейчас.
– Есть!
Коля проводил взглядом грузовик, на котором увезли Мишу:
– Высокий, я думаю, это тот самый, который убил кассира в магазине.
Квартиру, указанную на конверте, Олег нашел сразу. Он долго звонил, а когда уже собирался уйти, двери открыл старый дед в халате и валенках, подозрительно посмотрел, спросил басом:
– Кого тебе, милиционер?
– Зою.
– А-а, – протянул он. – Зайди…
Они прошли по коридору. Дед пошарил на полке и вытащил ключ. Открыл одну из дверей:
– Зайди. Это ее комната.
– Удобно ли?
– Теперь – удобно. Садись.
Комната была маленькая, скромно обставленная, но чистая и очень уютная. На тумбочке около кровати Олег увидел фотографию Миши. Тот смотрел широко раскрытыми глазами и чему-то улыбался.
– А где сама Зоя? – спросил Олег, отводя взгляд от фотографии.
– Ты, значит, Михаил Воронцов? – Дед в упор посмотрел на Олега. – На карточку свою ты не очень похож, ну да бог с ней, с карточкой. Нынче лица у всех напрочь перевернуло. Я вон вчера собственного зятя на улице не узнал.
– Когда придет Зоя?
– А она не придет, милок, – просто сказал дед. – Третьего дня в Химках строили они ров для танков. Налетел «мессер». Одиннадцать женщин – как одну. – Дед положил высохшую, подрагивающую руку Олегу на плечо и закончил: – Война, сынок. Ты крепись.
Олег вышел из комнаты. На лестничной площадке он долго смотрел на почтовый ящик, где среди прочих фамилий была и фамилия Зои – из вырезанных газетных букв. Олег вынул конверт с письмом Миши и опустил в ящик.
Олег возвращался на Сретенку, в пионерский клуб. Он шел, и все время одна и та же мысль сверлила его мозг: как несправедлив был он к Воронцову – смеялся над ним. «Предчувствия его странные, – думал Олег. – Чепуха полная, а ведь все сбылось, как по нотам… Эх, Мишка, Мишка… И про Зою я не выслушал, смеяться начал. А он ее, наверное, очень любил, раз письмо посмертное оставил. На рояле играл, про живопись рассуждал. А в своем милицейском деле был совсем незаметный. Рядовой товарищ, талантами розыскника не блистал и вообще – странный был парень. Преступников надо давить, как гнид, это же факт! А он? Рассусоливал с ними, „индивидуальный подход“ искал».
Олег остановился, и вдруг простая и ясная мысль обожгла его: а может быть, именно Мишка Воронцов и жил, как надо? Полной жизнью жил, не замыкался в узком мирке розыскной работы, и светлую, чистую душу оттого и не растратил, не растерял. Не озлобился на людей и любил их всегда, даже споткнувшихся, сошедших с прямой дороги. «А я? – замедлил шаг Олег. – Я в каждом вижу потенциального уголовника, ко всем подозрителен, Шопена от Скрябина нипочем не отличу! Эх, Мишка, Мишка. Дружить бы нам с тобой по-настоящему, с открытой душой. Да только поздно. Одно не поздно: убийцу твоего найти. Найти эту гадину и раздавить. Безжалостно раздавить. Не отомстить, нет. Просто избавить мир от мерзости…»
– Товарищ! – услышал Олег и обернулся. Он стоял около входа во двор, где убили Воронцова.
Окликнула его женщина лет сорока. Глаза добрые, печальные. Что ей нужно? Ах, да. Это при ней его убили.
– Вы меня? – Олег с трудом оторвался от своих мыслей. – Чем могу помочь?
– Ваши товарищи ищут бандитов. А я только что разговаривала тут с одной. Она просила ее не называть. Она знает этого, с заячьей губой. И адрес мне дала.
– Идемте. – Олег взял женщину за руку. – Идемте скорее, пока он не ушел. Его нельзя упустить.
– Идемте. – Женщина испуганно посмотрела на Олега. – Только, может быть, ваших позвать? В помощь! А то мало ли что.
– Вы не бойтесь. Я вооружен. Я их сам возьму. Некогда наших искать. А на мой вид, – он провел ладонями по лицу, – вы, пожалуйста, не обращайте внимания. Миша Воронцов – мой лучший друг был.
– Тогда понятно, – с сочувствием сказала женщина. – Это недалеко. Я покажу.
– Нужно, чтобы вы вместе со мной туда пошли. В качестве понятой. Не испугаетесь?
– Нет. Они ведь и меня убить хотели. Да раздумали почему-то.
…Дверь открыл мужчина на костылях. Левой ноги у него не было. Брючина была завернута до колена и скреплена английской булавкой.
– Кто такие? – угрюмо спросил он.
– Парень лет двадцати двух, верхняя губа раздвоена, – сказал Олег. – Он у вас? Он нам нужен.
– Васька, что ли? Да зачем он вам? У него вроде бы все дела с милицией кончились. Он освободился перед самой войной.
– Где он?
– Спит. Да вы проходите, товарищи. Что он натворил? Вот они, документы: Бочкарев я, и Ваське Кочеткову дядя. Матери его брат. В ночной смене мать его. Сестра моя, значит. А я – под Калинином, – он пристукнул костылем. – Сержант я был в артиллерии. А теперь вот – тунеядец. Да что же он натворил?
Вошли в комнату. Олег подошел к спящему:
– Он?
– Он. – Женщина едва сдерживала нервную дрожь.
– Вставайте, – Олег толкнул Кочеткова.
Тот потянулся, спросил спросонок:
– Достал, что ли?
– Этот его дружок, Борей звать, он за водкой ушел, – шепотом объяснил Бочкарев. – Вставай, Васька! Говори, чего натворил?
Кочетков прыгнул с кровати, рванулся к пиджаку, который висел на спинке стула. Олег перехватил его руку, вывернул ее и швырнул бандита на пол. Тот застонал от боли.
– Вот, – Олег достал из бокового кармана кочетковского пиджака пистолет «ТТ». – Мишкин… Я и номер помню, вместе получали.
– Откуда у тебя это? – тихо спросил Бочкарев.
– Кто честный – на фронте умирает, – сказала женщина. – А ты, негодяй, людей убиваешь?
– Пожалел я тебя, – процедил Кочетков. – Вперед умнее буду.
– Неужто… убил? – Бочкарев бессильно опустился на стул. – Как же мать теперь жить станет? Отец-то на фронте. Ему что напишут, сучонок ты подлый.
Послышался звонок. Олег кивнул Бочкареву:
– Откройте. И ни слова, поняли?
– Я не предатель, – Бочкарев заковылял в коридор. Щелкнул замок.
– Выпьем, дядя Егор? – послышался веселый голос. – Я, понимаешь, четыре магазина обежал, пока в одном нашел… А витриночку пришлось кокнуть.
– Выпьем, – отозвался Бочкарев. – Ты проходи, Боря, чего в коридоре стоять.
На пороге появился низкорослый парень в куцем пальтишке и зимней шапке с ушами вразлет. Из-за этого он казался совсем мальчишкой. Увидев Олега, он бросился назад, в коридор, но Бочкарев ударил его костылем и отшвырнул обратно в комнату.
– Он, – сказала женщина. – Они были вдвоем.
– Дяденьки милые, дяденьки хорошие! – вдруг завопил Борька и на коленях пополз к Олегу. – Малолетка я! Маленький еще! Не убивал я мильтона вашего! Это он все! Кочетков! А я ни при чем! Вот вам истинный крест. – Он сорвал с шеи гайтан с крестом и протянул его Олегу.
– Блатной? – с ненавистью спросил Олег. – Сержант, обыщите его!
– Я сам, сам! – заорал Боря и начал выворачивать карманы. Кроме спичек, папирос и разного хлама, в них ничего не было.
– За подкладкой проверить надо. Прощупайте.
– На, гад, подавись, – с ненавистью сказал Боря Олегу и, словно фокусник, извлек откуда-то из глубины пиджака паспорт. – Знаю я тебя, кум проклятый, все равно найдешь!
Олег открыл паспорт:
– Тебе, малолетка, давно уже девятнадцать. Спился небось, оттого и не растешь?
– Не твое дело, пират, – огрызнулся бандит. – Только не докажешь. Мало ли чего эта баба с испугу наговорит? Обозналась она. А мы с Васькой пистолет этот на улице нашли и мента вашего в глаза не видели.
– Ты бы хоть перед смертью не врал, – с тоской сказал Бочкарев.
– Свяжите им руки, сержант, – приказал Олег.
– Есть! – Бочкарев огляделся. Наткнувшись взглядом на веревки, с помощью которых передвигались шторы на окнах, он попросил, обращаясь к женщине:
– Не сочтите за труд, срежьте их.
Свидетельница подошла к окну.
– Возьмите.
Бочкарев завел Кочеткову руки назад и крепко перевязал. То же самое он проделал и со вторым бандитом.
– Идите, – сказал Олег. – По одному. Бежать не советую, – положу сразу.
Вышли во двор. Олег обвел его взглядом.
В глубине двора стояли ящики с мусором.
– Становитесь туда.
Бандиты, не сопротивляясь, подошли к стене.
– Свидетельскими показаниями и вещественными доказательствами установлено, что вы оба убили кассира в продовольственном магазине, разграбили его, а потом, скрываясь от правосудия, убили сотрудника милиции Воронцова Михаила. – Олег перевел дыхание. Вокруг стояли Бочкарев, свидетельница и невесть откуда появившиеся жильцы дома. С каждой минутой их становилось все больше и больше. Олег повысил голос: – Москва находится на осадном положении. Согласно постановления Государственного Комитета Обороны, для пособников врага нет ни следствия, ни суда! – Олег вынул из кобуры пистолет и передернул затвор. Оглянулся. Десятки глаз с напряженным ожиданием смотрели на него. Все молчали – слышно было дыхание. Олег подошел вплотную к задержанным, повернул их лицом к стене и выстрелил четыре раза подряд.
![Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]](/uploads/posts/books/153335/153335.jpg)
