Валерий Воскобойников - Те же и Скунс – 2
– Ванная вон там… Шмотки в мешок, их только в мусорник. Халат пока наденешь, потом портки подберём…
Допрашивать парня Виталий не стал. Захочет – расскажет, а не захочет – не надо. Но за жареным мясом и «Балтикой» тот раскололся. История оказалась настолько горестной, что даже у Базылева, какой-либо чувствительностью отнюдь не отмеченного, не пошёл в горло очередной глоток пива.
– Ну, козлы вонючие! – Узнав о действительной причине ненависти негритёнка к ментам, Виталий сказал эти и ещё многие слова, которые сказал бы в подобной ситуации любой нормальный мужчина. Только, в отличие от большинства простых нормальных людей, пулковский лидер был способен ещё и кое-что сделать. – Я сам бы их, если хочешь знать, как поганых клопов… Так где – в Пушкине, говоришь?..
Лёгкая порнуха была забыта сразу и прочно. Завтра предстояло подниматься задолго до света, и после еды Виталий разложил для гостя кресло-кровать.
– Будешь спать тут, понял? – распорядился он непререкаемым тоном, и пацан рад был слушаться. – Поживёшь у меня, пока синяки на морде не пройдут. Потом с братвой познакомлю. Не ссы, придумаем что-нибудь…
План взятия Парижа
С утра Плещеева вызвали в Большой дом на еженедельное совещание. Он приехал и еле прошёл внутрь сквозь многочисленные заслоны, так и не увидев среди охраны ни одной привычной физиономии (а раньше с ним здесь здоровались по имени-отчеству и в документы заглядывали в основном для проформы!). Прибыв на место, Плещеев полдня тихо и молча клял всё на свете, вникая в информацию о распространении новых наркотиков и «подвигах» ещё вчера никому не известного уголовника по кличке Колун. В перерыве Сергей Петрович воспользовался случаем и устроил большие служебные неприятности двум офицерам милиции, ответственным за объявление в розыск Новиковой Д. В. Потом нескончаемо долго сидел в кабинете у непосредственного начальства, давая подробный отчёт о работе «Эгиды» и получая по малейшему поводу, втык. Начальству было не до хмурой рассеянной плещеевской физиономии: само сидело с точно такой же. И, не жадничая, распределяло полученный сверху здоровенный фитиль. Надо полагать, Плещееву досталось даже поболее остальных, ибо Скунс был приоритетным заданием именно у него, а все действия покамест сводились к простым констатациям фактов. Да и те ещё были факты!.. «Рост сто семьдесят, не исключено, что бывший гэбист!..» Это за полгода так называемой прилежной работы? Сколько ещё должно совершиться заказных убийств, чтобы удалось выяснить больше?..
Уже поздно вечером Сергей Петрович опять вышел на связь с Лоскутковым и обновил информацию о последних питерских суицидах, «расчленёнках» и прочих столь же радующих находках. Потом, поехал домой и уже из дому позвонил родителям Даши, желая хоть немного их успокоить.
Трубку сняла Дашина мама.
– Тамара Андреевна, – начал он, коротко доложив обстановку. – Мне кажется, Даша… всю жизнь с вами очень близка…
Надо бы сказать «была», но произнести это применительно к Даше не повернулся язык.
– Конечно… всегда… – Тамара Андреевна удерживалась от слез. И тоже физически не могла выговорить о Даше – «была». – Такая домашняя девочка… мы с Владимиром Дмитриевичем для неё не только родители… друзья… Да кому я рассказываю, вы же сами всё…
И тогда Плещеев задал вопрос, который на самом деле надо было бы задать ещё вчера, причём сразу, в первую же секунду.
– Я почему об этом, – сказал он в трубку. – Я понял с Дашиных слов, что она собирается замуж… Это действительно так?
Сам он почти решил, что Даша не назвала ему имени, поскольку «счастливый соперник» был её собственной выдумкой – ведь всегда легче прощаться, когда уходишь к кому-то.
Однако Тамара Андреевна не удивилась вопросу.
– Ну, до этого пока далеко, – вздохнула она. – Как бы не жених ещё… постоянный поклонник… хотя как знать… А что?
Перед внутренним взором Плещеева пронеслась вереница имён, последнее время так или иначе всплывавших в связи с Дашиной деятельностью. Хотя жених мог оказаться совсем даже не из их числа…
– Кто? – в лоб спросил он.
– Володя Гнедин, – ответила Тамара Андреевна. – Владимир Игнатьевич. Вы его даже, может быть, знаете, он в Смольном работает. Столько сделал для нас… так помог…
Вот тут Сергей ощутил лёгкое головокружение, которое с ним приключалось всегда, когда куски разбитой мозаики внезапно становились на место и очередная загадка обретала решение. Только на сей раз это были не победные пузырьки от шампанского, а что-то вроде похмелья после безобразной попойки. Он закрыл глаза, и Людмила, высунувшаяся из кухни звать его к ужину, на цыпочках отступила обратно за дверь. Она по опыту знала, с каким лицом её муж решает логические загадки. Или выслушивает очень скверные новости.
– Тамара Андреевна, – осторожно подбирая слова, выговорил Плещеев. – Попробуйте вспомнить. С того вечера, когда всё случилось… вы ему не звонили? Гнедину?.. Или он вам?
– А что такое?..
– Да нет, ничего, – Сергей Петрович старался выдерживать самый спокойный тон. – Просто, ведь вы понимаете, всё может иметь значение, каждый пустяк…
– Мы хотели ему позвонить, но телефон… он у Дашеньки в записной книжке был, которую она всегда с собой в сумочке… а в домашнюю ещё не успела, только ваш… Стали в справочнике искать, там номер устаревший… пока туда-сюда, он сам позвонил, утром сегодня. Дашеньку попросил… – Тамара Андреевна всё-таки всхлипнула. – Пригласить куда-то хотел… Так расстроился… Тоже обещал по возможности разузнать…
Плещеев почувствовал, как на висках и над верхней губой выступил пот.
– А о том, что меня уже подключили, вы говорили ему?
Он, впрочем, уже знал ответ. Конечно, терзаемые волнением и горем родители выложили Гнедину всё, потому что в таком состоянии хочется делать и говорить что угодно, только не сидеть сложа руки.
– Да, мы сказали, – подтвердила Тамара Андреевна. – Володя ещё обрадовался и нас успокоил, он слышал о вас, будто вы такие дела… – И вдруг испугалась: – А что? Мы не то что-нибудь?..
– Нет-нет, не волнуйтесь, – заверил её Плещеев. – Просто на будущее. Я бы попросил вас и Владимира Дмитриевича никому и ни в коем случае о наших переговорах… ни слова… чисто во избежание…
– Я понимаю, – сказала Дашина мама. – Спасибо, что предупредили. Спасибо вам огромное.
– Серёжа, ужинать, – позвала из кухни Людмила. Сергей Петрович потёр ладонями лицо, потом сжал виски. Итак. Гнедин Владимир Игнатьевич. Одноклассник и близкий друг детства покойного Михаила Ивановича Шлыгина. А также Виталия Тимофеевича Базылева. В юности проходивший вместе с ними по делу об убийстве молодой женщины. И вместе с ними оправданный. Неоднократно замеченный в обществе лидера пулковской фуппировки…
Никакого криминала. Особенно если учесть количество судимостей у иных помощников депутатов Государственной думы.
Но. Двое вышестоящих начальников Гнедина, безвременно усопшие с интервалом в полгода. Вишнякова – как бы от сердечного приступа. Как бы. И Галактионов. В отношении которого имела место самая что ни есть откровенная и наглая заказуха. Не прикрытая даже фиговым листком «естественных обстоятельств»…
Разные киллеры, но заказчик вполне мог быть один. Вполне… Хотя доказать это… При нынешних-то технологиях, позволяющих до предела запутать цепочку от заинтересованного лица к непосредственному исполнителю…
Но мало ли что нельзя доказать! Плещеев давно держал базылевского одноклассника в поле косвенного внимания, подозревая, что эту фамилию ему когда-нибудь могут назвать в обстановке особой секретности…
А теперь предположим. Что недоказуемое полностью соответствует истине. Предположим ещё. Что Дашу, гулявшую под ручку с Плещеевым, срисовали подосланные Гнединым-Базылевым «топталы»… Выводы? В смысле, – ИХ выводы? Нормальные выводы здравого бандитского разума – ИЛИ..?
Тут Плещеев припомнил мелькнувшее сообщение о том, что жену Гнедина, Ирину, аккурат вчера кто-то сильно избил, причём на собственной кухне. Избил, однако ни денег, ни вещей из богатой квартиры не унёс… Сама Ирина пока ничего не сказала и не заявила в милицию, но около дома видели тёмно-зелёную «Вольво»…
То есть – пятьдесят на пятьдесят.
Вариант первый. Даша вправду отсиживается где-нибудь у неведомой даже маме с папой подруги, отсиживается, прячась от всего мира и плачась на несправедливость любви.
Вариант второй и гораздо более возможный. Чьё-то мёртвое тело вот-вот зальют – или уже залили – цементом в фундамент одной из бесчисленных строек, где работы не прекращаются и зимой…
Это означает только одно. Это означает – сию же секунду лупи во все мыслимые и немыслимые колокола, кричи во всё горло «полундра», ставь на уши кого можно и кого нельзя. Клади на стол правую руку, карьеру, окрепшее вроде семейное благополучие…
