Тэа Тауэнтцин - Любовь моя последняя
— Все, что я могу вам сказать, господин Фройдберг, это то, что ваша жена звонила сюда в субботу пять раз…
— Из Зальцбурга?
— Да, из Зальцбурга. На пятый раз она, наконец, дозвонилась и поговорила с Рут. Но о чем, я, конечно, не знаю.
— И вы не знаете, была ли моя жена здесь?
— К сожалению, нет… Видите ли, такие вещи мы не контролируем. У нас каждый живет в своих четырех стенах так обособленно, как в своей собственной квартире. Мы не интересуемся, кто приходит или уходит…
Ждать Фройдбергу больше не хотелось.
Медленно, шаг за шагом, он преодолел последние ступеньки, все еще безотчетно надеясь на встречу с Рут.
И она, действительно, появилась. Увидев его, Рут с испугом отскочила назад и громко вскрикнула. Фройдберг растерянно посмотрел на нее.
— Да что случилось, Рут? Ты же совсем…
— Я… Я думала, что ты уже далеко, за семью морями…
— Что это значит? Почему за семью морями?
Рут понемногу справилась с собой.
— Никто не мог тебя найти. Где же ты был?
— На Альме… У друзей Хайнца Цирша. А что? Кто меня искал?
— Тебя ищет полиция, Харальд… Они думают, что ты сбежал.
— Я? Сбежал?
— Из-за убийства Гвидо Ахенваля.
— Да это же смешно! Какая может быть связь между мной и убийством?
— Я не знаю, Харальд… Но тебе надо пойти в полицию…
— Меня не интересует Гвидо Ахенваль, — резко выкрикнул он. — Я хочу знать, что с Лорой… Она была у тебя? В Зальцбурге ее нет. Наша уборщица говорит, что она уехала в субботу. Куда, Рут? Ты должна знать!
Рут опустила голову и ничего не ответила.
— Почему ты не отвечаешь? — набросился на нее Фройдберг. — Вы же в субботу разговаривали по телефону. Что тебе сказала Лора?
— Она хотела приехать в Мюнхен.
— И она приехала?
— Лора мертва, — бесцветным голосом произнесла Рут.
С лица Фройдберга исчезла вся краска.
— Как так мертва? Лора?.. Она что-то сделала с собой?
Рут покачала головой.
— Все было так же, как с Гвидо. Убийство… На том же месте и тем же способом… В квартире Этты.
— Тогда это Этта…
Рут прямо и твердо посмотрела ему в лицо.
— Лора позвонила Этте в субботу в половине пятого и договорилась встретиться с ней в ее квартире. Это все, что я знаю.
Губы Фройдберга превратились в тонкую линию, будто порезанную бритвенным лезвием.
— Это неправда, Рут, ты знаешь больше. Ты знаешь…
Она беспомощно пожала плечами.
— Что ты от меня хочешь, Харальд?.. Я только прошу тебя пойти в полицию. Фрайтаг думает…
— Что думает Фрайтаг?
— Что… что это был ты… Ему приходится так думать. Иди к нему и скажи, где ты был. Иди прямо сейчас…
— Господи… — пробормотал Фройдберг, не в силах сдвинуться с места.
Он обливался потом и чувствовал, что вот-вот боль буквально обрушится на него. Он все еще не осознавал, что Лора мертва…
Его красный автомобиль был припаркован на другой стороне улицы. Он сел в него и поехал в полицию.
Комиссар Фрайтаг на цыпочках проследовал за главврачом в палату и остановился у двери, которую за ними беззвучно закрыла медсестра.
Профессор Троге, в белом медицинском халате, с прямыми седыми волосами и утонченно-нервным лицом, быстро подошел к кровати, на которой лежала Лора фон Фройдберг.
Она не шевелилась. Голова ее была плотно перевязана, маленькое лицо под повязкой покрыто восковой бледностью, а большие, прозрачные, как горные озера, глаза лихорадочно блестели и бесцельно скользили по белой стене, будто пытаясь заглянуть за нее.
Профессор Троге осторожно взял руку, лежащую на одеяле, и в тот же момент Лора задвигала сухими губами, и через некоторое время послышалось ее тихое бормотание:
— Харальд невиновен. Это сделала Этта Ахенваль… Радио… музыка… за дверью… она позвала меня… Рут не хотела… из-за Романа… — Так продолжалось три минуты, пять, семь… — Ее письма… конечно, все время только кошечка… Но правда… Я же должна сказать правду, прежде чем… Позовите же его… Мой муж невиновен…
А потом, на восьмой минуте, произошло непредвиденное.
Совершенно неосознанно Фрайтаг сделал шаг в сторону, и вдруг блуждающий взгляд Лоры остановился на… его волосах.
— Харальд, ты пришел, Харальд…
Потрясенный профессор поднял голову, а Фрайтаг прошептал:
— Она путает меня со своим мужем. Из-за цвета волос. У Фройдберга — такой же.
Лицо Лоры начало вздрагивать, от волнения на нем проступили капельки пота.
— Что ты говоришь, Харальд? — выдохнула она слабым голосом. — Я не могу тебя понять… Почему ты так далеко? Подойди же сюда, подойди ко мне, Харальд…
Наступила критическая минута, и Фрайтагу ничего не оставалось, как взять на себя роль, навязанную больной женщиной.
Он взял ее руку и нежно погладил ее.
— Я так счастлива, Харальд… Теперь все будет хорошо. Ты не хотел мне верить… Но умирающие не лгут… Я тебе не изменяла. Я — не котеночек. Те письма…
— Те письма? — переспросил Фрайтаг.
— Я их никогда не читала… Я ничего не знаю о любовном гнездышке. Как только ты мог такое обо мне подумать… столько лжи… Гвидо? Ты не убивал его, Харальд. Это была его жена, Этта… Сначала его, потом меня.
— Но Этты не было в квартире.
— Была… Она стояла за дверью.
— За какой дверью?
— В ее квартире… Она впустила меня в дом, а дверь в квартиру была открыта… Я поднялась по лестнице, услышала музыку, а потом голос… «Входите, я в постели…».
— Это был голос Этты Ахенваль?
— Да, да.
— Вы узнали его?
— Да… Но она не лежала в постели… Она стояла за дверью, ждала меня, а потом — потом ударила.
— Как выглядит Этта Ахенваль?
— Блондинка, как и я… Ты же знаешь, Харальд. Мне жаль ее. Может быть, и я могла бы так ненавидеть. Но моя голова! Мне так больно… Останься со мной, Харальд. Они не могут тебя забрать! Я хочу жить, жить! — Лора тяжело вздохнула, и сознание покинуло ее.
— Все, достаточно, — взволнованно проговорил профессор Троге и вызвал медсестру, которая сразу же появилась в палате.
Фрайтагу здесь больше нечего было делать, и он, попрощавшись, удалился.
Он шел по больничному коридору, погруженный в размышления, и даже не заметил своего помощника Дундалека, пока тот не схватил комиссара за руку и указал на высокого рыжеволосого мужчину, стоящего у окна.
— Фройдберг объявился у нас час назад. Его допросил инспектор Борхард и потом послал меня с ним сюда.
— Я скажу ему пару слов, а вы подождите, — кивнул Фрайтаг и подошел к мужчине. — Господин фон Фройдберг?
Тот нервно повернулся к комиссару.
— Что вам угодно?
Фрайтаг слегка улыбнулся.
— Ничего официального, господин Фройдберг. Мы же не монстры… Я только хочу сказать, что у вашей жены дела не так уж и плохи, и ее жизни ничего не грозит. Думаю, вы рады это слышать.
Фройдберг облегченно вздохнул и сразу же стал вежливым.
— Спасибо, господин комиссар, она в сознании?
— Еще не совсем, нужно какое-то время. Поговорите с профессором Троге. Он вам все объяснит. Мне жаль, что мы не сумели предотвратить…
— Вот именно, — перебил его Фройдберг. — Как можно было допустить подобное? Разве квартира не охранялась?
— Для этого не было никакого повода, так как там никто не жил. Ведь госпожа Ахенваль живет в отеле.
— Но она договорилась встретиться с Лорой в своей квартире.
— Вы знали об этом, господин Фройдберг?
— Нет. Мне только что сказала об этом Рут Хинрих.
— Рут Хинрих?
— Да. Я был у нее и хотел узнать, что случилось с моей женой. Я не имел ни малейшего представления о произошедшем и был просто в шоке.
— Что вам рассказала Рут Хинрих?
— Что моя жена мертва, убита… Тем же способом, что и Гвидо Ахенваль. Я сразу помчался в полицию, но сначала мне пришлось ответить на сотню глупых вопросов, прежде чем я узнал, что моя жена осталась в живых. Якобы это нужно сохранять в тайне.
— Правильно. Убийца должен быть уверен в том, что его план удался… Пожалуйста, зайдите потом ко мне еще раз, господин Фройдберг. Осталось несколько вопросов, на которые вы поможете мне ответить.
— В любое время в вашем распоряжении, — ответил Фройдберг.
Фрайтаг подошел к своему помощнику.
— Вперед, Дундалек! В гостиницу «Принц Адальберт». А потом в — пансион, где живут Рут Хинрих и Роман Кайзер.
— Будем кого-нибудь брать?
— Лучше всего — всю банду, — недовольно пробормотал про себя Фрайтаг.
Они сидели вчетвером в фойе отеля и пили кофе. Рут разломила шоколад на дольки.
— Бери, Этта… Ты же почти ничего не ела.
Но Этта рассеянно помешивала свой кофе и даже не посмотрела на нее.
— Ты же знаешь, Рут, я не люблю его.
— Спасибо, я тоже не хочу, — холодно произнес Виктор. — Я курю.
