Эдгар Уоллес - Тайна булавки
Она ничего не ответила. Тэб ушел от нее разочарованный.
Тэб вернулся в дом Трэнсмира, чтобы рассказать Карверу о разговоре с актрисой. Тот на четвереньках ползал по полу подвальной комнаты. Увидев Тэба, он спросил:
— Не помните ли вы, в субботу было сухо или мокро?
— В субботу была очень хорошая погода.
— В таком случае, это, по всей вероятности, пятна крови.
Тэб опустился на колени около него и увидел на полу четкий отпечаток каблука.
— Значит, кто-то был в подвальной комнате после убийства Трэнсмира. Я думаю, что он подходил к старику, чтобы убедиться в том, что тот мертв… И при этом запачкал в крови каблук…
— По отпечатку каблука видно, что на нем была резина. Вероятно, преступник подошел к старику бесшумно… Других отпечатков обуви, насколько я мог заметить, нет…
— Это снова наводит нас на мысль о существовании второго ключа!
— Второго ключа не было, — резко заметил Карвер, вставая и стряхивая пыль с колен. — В этом я совершенно убедился после разговора со слесарем. Мне удалось найти того слесаря, который делал этот замок; он утверждает, что не только второго ключа не было сделано, но что даже не сохранилось единственного рисунка. Кроме того, когда он принес сюда замок, старик Трэнсмир заставил мастера изменить его здесь же… Вы сами понимаете, что при таких условиях не может быть и речи о существовании второго ключа…
— Однако Вальтерс был занят изготовлением такого ключа…
— Но Вальтерс не закончил работу, и его ключом, в том виде, в каком он был найден нами, нельзя было открыть дверь… Нет, я уверен, что после убийства дверь была заперта именно этим единственным, испачканным в крови ключом. Старик всегда носил его на цепочке на шее, и мы нашли на нем эту разорванную цепочку… Далее, на замочной скважине как с внутренней, так и с внешней стороны есть кровавые пятна. Для настоящего преступления самым характерным является именно тот факт, что после убийства ключ вставляли как с той, так и с другой стороны двери… По всей вероятности, сразу же после убийства преступник был заперт в этой комнате со своей жертвой. Затем он открыл дверь, причем выпачкал в крови и ключ, и замочную скважину, вышел из комнаты и запер ее снаружи… Но вот каким образом ключ очутился на столе в запертой комнате, это уж я никак не могу объяснить… Если бы я не знал, что это невозможно, я готов был бы побиться об заклад, что дверь была, в конце концов, заперта изнутри и что преступник исчез через какой-то потайной ход… Но нам достоверно известно, что другого выхода из комнаты нет…
— А вы осматривали потолок? — задумчиво спросил Тэб.
— Я не только осматривал, а тщательно исследовал стены, пол и потолок. Я лишь заметил, что под дверью есть щель шириной приблизительно в одну восьмую дюйма. Если бы ключ был найден на полу, то все было бы ясно: преступник мог швырнуть его под дверь, выйдя из комнаты. Но ключ найден на столе… Кроме того, существенное значение имеет то, что Трэнсмир был убит выстрелом в спину…
— Почему же это так важно?
— Потому что из этого следует, что в момент убийства старик ничего не подозревал… Весьма странным является и находка этих драгоценностей. Да, сложное это дело!
Какое-то время спустя суд возбудил уголовное дело по факту умышленного убийства Джесса Трэнсмира и выразил порицание полиции за недостаточно энергичное расследование этого таинственного дела.
В этот день мисс Эрдферн дважды падала на сцене в обморок, и в итоге ее в бессознательном состоянии почему-то отвезли в отель, а не в больницу.
11
Напротив Майфильда находился дом Фергюссона Скотта — маленького, толстого и лысого человека в огромных очках в роговой оправе.
Скотт был необычайно взволнован происшествием. Он решительно заявил, что не желает ни во что вмешиваться. Какое ему до всего этого дело?.. Однако же говорил об убийстве с упоением.
— Достаточно уже того, что мы имеем несчастье жить на улице, где было совершено это ужасное преступление! — заявил он своей супруге. — Надо, по крайней мере, хотя бы держать себя так, чтобы нас оставили в покое.
— Но Эллина рассказывает…
— Охота тебе слушать болтовню прислуги! — нетерпеливо прервал ее супруг. — Я не хочу, чтобы мое имя трепали в газетах.
Эти и тому подобные разговоры не мешали ему, однако, целыми днями просиживать у окна и наблюдать за Майфильдом. Там по вечерам горел огонь, и мистер Скотт бормотал про себя: «Они все еще шарят…»
Когда он встречался с соседями в пивной, то как бы невзначай говорил:
— Полиция все еще обыскивает дом старика Трэнсмира… Я поневоле все вижу. Ведь мой дом как раз напротив…
Когда же свет перестал гореть в окнах Майфильда, Скотту стало скучно.
— Что рассказывает Эллина? — спросил он однажды у жены. — Позови-ка ее сюда…
— У меня мороз пробегает по коже, сэр, когда я думаю об этом ужасном деле. Я уверена, что умерла бы со страху, если бы мне пришлось давать свидетельские показания на суде.
— Успокойтесь, вас не вызовут в суд. То, что вы расскажете, останется тайной.
— В последние две недели у меня очень болели зубы, сэр. Обычно боль начинается в половине двенадцатого и проходит к двум часам ночи… Это случается так регулярно, что я могу не смотреть на часы…
— Я понимаю, — с раздражением перебил ее Скотт. — Вы не спали в это время… Что же вы видели в Майфильде?
— Обычно я сижу у окна до тех пор, пока не утихнет боль.
Скотту очень хотелось сказать ей, что не следует сидеть у окна с зубной болью, а тем паче так пространно рассказывать об этом, но он стиснул зубы и промолчал.
— Конечно, я в это время вижу все, что происходит на улице. И в первую же ночь я увидела маленький автомобиль, который подъехал к дому и остановился у входной двери… Из него вышла дама…
— Дама?..
— Дама… или женщина, — поправилась Эллина. — Она открыла ворота и въехала в сад. Меня это очень поразило: у господина Трэнсмира ведь нет гаража…
— Куда же она поставила автомобиль? — с досадой перебил ее мистер Скотт.
— Она оставила его в саду. Выключив фары, она поднялась по лестнице и открыла дверь… В первую ночь в передней горел свет, и я видела, что она вынула ключ прежде чем войти и закрыть дверь. Через несколько минут после ее приезда к дому подъехал велосипедист, слез с велосипеда и закурил сигару. Меня поразила его походка: он передвигался вперед какими-то странными маленькими шажками.
— И он тоже вошел в дом?
— Нет… Он только дошел до калитки и прислонился к ней, видимо, в ожидании кого-то. Вскоре он бросил сигару и зажег другую. Тут я увидела его лицо… Это был китаец…
— Боже! — вскрикнул мистер Скотт. Известие о том, что около его дома бродил какой-то таинственный китаец, заставило его содрогнуться от ужаса.
— Когда он завидел вдали полицейского, то быстро вскочил на велосипед и уехал. Но, как только полицейский исчез, он снова появился и стоял у калитки до тех пор, пока не открылась входная дверь. Тогда он быстро вскочил на велосипед и уехал. Едва он исчез, как молодая дама открыла ворота, вывела автомобиль, закрыла их и уехала… В тот же миг из темноты снова выскочил китаец и помчался за ней, как бы стараясь догнать автомобиль…
— Как странно! — Скотт не мог прийти в себя от изумления. — Вы все это видели лишь однажды?..
— Это повторялось каждую ночь! В пятницу я видела их в последний раз… Но в воскресенье ночью приехали два китайца; один из них вошел в сад и пробыл там очень долго… Я догадалась, что другой человек тоже был китаец, по его странной походке… Однако на этот раз они приехали не на велосипедах, а в автомобиле… Машину они оставили в конце улицы…
— Странно! — повторил Скотт.
— Сегодня полиция весь день выносила из дома вещи. Ящики и чемоданы. Горничная сказала мне, что лишь сегодня ночью снимут охрану… С самого дня убийства дом все время охранялся полицией…
— Очень, очень странно, — пробормотал ее озадаченный хозяин. — Но это не ваше дело, Эллина. Советую вам вырвать зуб и не сидеть больше по вечерам у окна.
Ночью Скотта разбудил легкий стук в дверь.
— Кто там?
— Это я — Эллина. Я пришла сказать вам, что они снова тут…
Первым побуждением испуганного этим известием Скотта было натянуть поверх головы одеяло и сделать вид, что он ничего не слышал. Однако любопытство взяло верх, и он встал и накинул халат. Миссис Скотт даже не проснулась.
— Китайцы снова приехали, — пробормотала горничная, у которой зуб на зуб не попадал со страху. — Я видела, как один из них вошел в дом через окно…
— Подождите… Я возьму палку, — прошептал храбрый хозяин.
Он вернулся в спальню и схватил тяжелую трость, всегда стоявшую у изголовья кровати. Хотя он не имел ни малейшего желания выходить из своего дома, тем не менее счел благоразумным принять меры предосторожности.
