Роберт Синклер - Идеальное убийство
Конвей испытал потрясение. Бауэр сказал правду. Он вспомнил, что Хелен не упоминала о плачевном состоянии перчаток. А он не обратил внимания на старые перчатки в тот день, когда жена купила себе новые. Не посмотрел на них, когда доставал из ящика. Мозг Конвея лихорадочно заработал, просчитывая возможные последствия.
— Не понимаю, к чему вы клоните, — сказал он.
— Просто не вижу смысла, вот и все. Зачем посылать вас в зал за изношенной перчаткой?
— Вы же знаете, женщины есть женщины. Ничто их так не бесит, как потеря одной перчатки.
— Да. Порой даже я их не понимаю. Их мозг не всегда работает так, как должен работать, по мнению нормального здравомыслящего человека. Ладно, пойдемте, поищем книжечку.
Они вошли в комнату Хелен. Бауэр сразу же направился к шкафчику и выдвинул верхний ящик. Конвей запаниковал. Именно в этот ящик он сунул новые перчатки Хелен после стирки и утюжки. Придурок! Почему он полез в этот ящик? Бауэр почти сразу же выпрямился и поднял повыше красную записную книжку, после чего принялся листать ее, сверяясь со своим списком.
— Кто это?
Конвей подошел и заглянул в книжку.
— Это Гордоны. Самые близкие из наших здешних приятелей. Три месяца назад они переехали в Нью-Йорк.
Бауэр продолжал листать страницы, в большинстве своем чистые.
— Совсем мало имен. Наверное, вам было скучно?
— Я бы не сказал. Конечно, нам не хватало Гордонов, но мы с женой и вдвоем прекрасно проводили время.
— А это кто? — спросил Бауэр.
— Гарри Тейлор? Мы его почти не знали. Он один раз был у Гордонов. Не знаю, зачем Хелен записала его номер.
— Наверное, вы иногда звонили ему?
— Уверен, что ни жена, ни я никогда… Хотя, кажется, один раз звонили. Гордон был занят, и мы хотели позвать этого Тейлора четвертым на бридж. Не помню, кто из нас ему звонил, но он так и не пришел.
— Не возражаете, если я на время возьму книжечку?
— Берите.
— Я пойду, — Бауэр повернулся к ящику и на миг замер, разглядывая его содержимое, потом медленно задвинул. Конвей почувствовал комок в горле, хотя и не знал, что привлекло внимание сержанта.
Послышался звонок в дверь.
— Я сейчас не хочу ни с кем говорить, — сказал Конвей. — Если можно, узнайте, кто там, и постарайтесь их спровадить, а я подожду наверху.
— Хорошо, — Бауэр пошел вниз.
Конвей вернулся в комнату жены и сразу же направился к ящику, выдвинул его ровно на столько же, насколько прежде сержант, и осмотрел содержимое. Перчатки лежали в углу. Их белизна резала глаза, и все остальные вещи казались темнее, чем были на самом деле.
Какой же я дурак! Зачем я положил их сверху? Неужели нельзя было свернуть и засунуть вниз? Я же знал, что это чревато опасностью. Зачем было совать их под нос этому тупице Бауэру?
Конвей задвинул ящик. В этот миг снизу донеслось:
— Мистер Конвей, спуститесь!
7
Спускаясь по лестнице, Конвей увидел, как в дом входит девушка с чемоданом и сумкой в руках. Поставив пожитки на пол, она посмотрела на Конвея, улыбнулась и сказала:
— Здравствуйте, Артур.
Бауэр взглянул на Конвея. Тот смотрел на девушку. Он никогда прежде не видел ее.
— Не узнаете меня?
Конвей озадаченно покачал головой.
— Я — Бетти.
— Сестра Хелен? — наконец, вспомнил он.
— Сводная сестра по матери.
— Вы не говорили мне, что у нее есть сестра, — сказал Бауэр.
— Сводная сестра, — поправила его девушка. — А вы не очень любезны, — снова обратилась она к Конвею. Он совладал с собой и представил сержанта. Полицейский что-то промямлил.
— Что, удивлены моим приездом?
— Конечно. Я же только вчера послал вам телеграмму.
— Я уже вылетела. Услышала обо всем по радио и решила приехать помочь. Надо сказать, я ожидала более радушного приема. Вы даже не приглашаете меня присесть.
— Ой. Да, конечно, садитесь, — Конвей провел ее в гостиную. Он лихорадочно соображал. Откуда свалилась эта девица, которая не давала о себе знать уже пять лет? Надо было побыстрее спровадить Бауэра.
— Я ужасно хочу принять ванну и переодеться.
— Вы даже не упоминали ни о какой сестре, — повторил сержант.
— Сводной сестре, — опять сказала Бетти. — Наверное, он забыл о моем существовании. Мы с Хелен не общались с тех пор, как мать умерла и оставила все мне, потому что Хелен не захотела остаться дома и переехала в Нью-Йорк.
Конвей смотрел на нее и видел, что облик Бетти совсем не совпадает с описанием, данным Хелен. Темноволосая, кареглазая, с правильными чертами лица и ладненькой фигуркой, она излучала тепло и жизнелюбие.
— А почему вы приехали, если не ладили с миссис Конвей? — спросил Бауэр. — Вы располагаете сведениями, полезными полиции?
— Боже мой, разумеется, нет. Просто хочу помочь Артуру пережить эту трагедию.
— Значит, вы добрые друзья?
— Нет, сержант, — ответил Конвей. — Я хочу…
— Надеюсь, мы ими станем, — сказала Бетти. — Как идет следствие?
— Не могу вам ответить, — холодно произнес Бауэр, зыркнув на нее.
— Меня мало интересует ваше личное отношение. Я — единственная родственница, а вы, надо полагать, слуга народа.
— Я никому не слуга. И позвольте вот что вам сказать…
Конвей затесался между ними.
— Пожалуйста, прекратите. Бетти, сержанту нечего сказать вам, потому что он уже рассказал журналистам все, что считает нужным.
— Я читала газеты по пути из аэропорта. С чего они взяли, будто это сексуальный маньяк?
«Вот кто меня погубит, подумал Конвей. Не знаю, когда и как, но она доведет меня до газовой камеры».
— А кто еще? — спросил Бауэр.
— Глупый вопрос, — парировала Бетти. — В Лос-Анджелесе несколько миллионов жителей, и половина их — женщины. Если по городу бродит маньяк, вероятность нападения именно на Хелен — один к миллиону. Вы что, не могли найти более правдоподобную версию?
Конвея этот довод озадачил, но Бауэра — нет.
— Послушайте, — сказал он, — вероятность быть убитым молнией — один к десяти миллионам, но, если это случится, вы покойница, и никакая статистика вас не утешит. Правильно? Правильно. Ваша сестра мертва.
— Сводная сестра, — не преминула заметить Бетти. — Но, если после грозы вы найдете чей-то труп, это вовсе не будет означать, что человек убит молнией. Правильно? Правильно.
Бауэр открыл рот, чтобы возразить, но, по-видимому, передумал.
— Мне пора, — объявил он и, остановившись в дверях, обратился к Бетти: — Где мне вас найти, если вы мне понадобитесь?
— Кажется, вы хотите поговорить со мной? Естественно, здесь.
У Конвея вытянулась физиономия, сержант вытаращил глаза.
— Но вам нельзя оставаться здесь со мной, — сказал Конвей.
— Об этом мы поговорим потом, а пока позвольте мне принять ванну и переодеться.
— Я заеду позже, — ледяным тоном сообщил Бауэр.
Конвей закрыл за ним дверь и, взяв багаж Бетти, поднялся наверх. Бетти уже была в комнате Хелен.
— Мне хочется поговорить с вами, но я ужасно грязная. Отложим беседу.
Конвею тоже не терпелось поговорить с Бетти, выяснить, что у нее на уме, но он не знал, с чего начать. Может быть, пока она моется, он что-нибудь придумает.
Слушая плеск воды, Конвей искал ответы на многочисленные вопросы. Почему приехала Бетти? Вдруг Хелен написала ей? Неважно, знает ли Бетти хоть что-нибудь. Она может бросить тень сомнения на показания Конвея. Само ее присутствие уже порождает вопросы. А вдруг она приехала с какой-то своей целью? Шантаж?
Конвей начал понимать, что его «идеальное» убийство становится все менее идеальным. Одно он знал наверняка: если не удастся спровадить Бетти восвояси, надо дать ей приют. Так он сможет хотя бы приглядывать за ней и присутствовать при ее разговорах с Бауэром.
— Наверное, вы удивлены моим приездом? — спросила Бетти, входя в комнату.
— Мягко говоря, да.
— Во-первых, я действительно хочу помочь вам. Наверное, вам и невдомек, что я влюбилась в вас еще школьницей, когда Хелен прислала нам вашу фотографию и написала про вас. Мне всегда ужасно хотелось вас увидеть.
— А других причин нет?
— Пожалуй, есть. Может статься, скоро я выйду замуж и тогда уже вряд ли буду куда-то ездить. Для меня это последняя возможность увидеть Калифорнию. Вы не могли бы свозить меня на какую-нибудь киностудию?
— Нет. Я никогда там не бывал.
— Жаль.
— А сколько вы намерены здесь пробыть?
— Зависит от обстоятельств.
— От каких?
— Ну, во-первых, деньги. И будет ли у меня шанс на студии. И понравится ли мне Калифорния. Но я не намерена навязываться вам на все времена. Подыщу себе жилье.
— Понятно. А других причин приезжать не было?
— Нет, — удивленно ответила Бетти.
— Гибель сестры, например?
— Зачем нам лицемерить друг с другом?
