Михаил Калинин - Выбор сделан (сборник)
– Да, для меня это очень тяжелый удар, – выпуская дым, медленно проговорил я. – Я потерял близкого друга.
– Это был тяжелый удар для всех, – поддержал меня Круглов. – Такая неожиданная трагедия.
Какая-то необъяснимая настороженность то появлялась, то исчезала в глазах Круглова. Возможно, я стал мнительным, но это заставило меня принять решение не обсуждать с ним обстоятельства смерти Виктора.
– Я случайно узнал о трагической гибели Виктора.
– Естественно, я вчера приехал в Ростов и первым делом отправился на кладбище, – медленно, куря сигарету, проговорил я. – Я постоял у свежей могилы Виктора, положил цветы. Видел там гору венков. Но к вам меня привело совсем другое.
– Постараюсь помочь всем, чем смогу, – снова поспешно заверил меня Круглов.
– Дело в другом… Меня поразило одно обстоятельство, – я специально сделал паузу, аккуратно раздавливая окурок в пепельнице.
– Что случилось, Степан Сергеевич? – не выдержал Круглов.
– После кладбища я поехал к Виктору домой, но ни Надежды, ни детей я не застал. Второй раз я поехал вечером, но дома опять никого не было. Соседка сказала, что Кравцовы здесь больше не живут. Ума не приложу, куда они делись. Я бы хотел до отъезда встретиться с Надеждой и выразить ей свои соболезнования. Вы не знаете, где мне их искать?
– Так все это просто объясняется, – со вздохом облегчения сказал Круглов. – Надежда Петровна очень тяжело переживала трагическую гибель мужа. Ей чудился его образ в каждом углу комнаты, слышался его голос, – он сделал паузу. – Вот здешние друзья покойного Виктора Ивановича и посоветовали ей сменить квартиру.
– Как это? – не понял я. – Ведь не прошло еще и сорока дней со дня его смерти.
– Это хорошо все в теории, Степан Сергеевич. За это время Надежда Петровна могла попасть в психушку. Ее тянуло на балкон. Вы думаете, это было бы лучше?
– Нет, конечно, – медленно покачал я головой.
– Я тоже так считаю, – кивнул Круглов. – Надежда Петровна продала эту квартиру и купила себе другую, не так высоко расположенную. Сейчас это быстро делается. Через риэлтерские конторы, естественно, ей помогли переехать и обустроиться на новом месте. Поверьте, квартира отличная и на четвертом этаже. Я дам вам адрес. Думаю, что Надежде Петровне будет приятно поговорить с вами. Особенно тяжело гибель Виктора Ивановича переживает Константин.
– Сыну тяжело терять отца, – кивнул я. – Тем более такого отца, которым можно гордиться. Да и материально им жить будет сложнее.
– В этом отношении можете не беспокоиться. На первое время у Надежды Петровны есть деньги. Это ведь все, – он обвел рукой вокруг, – покойного Виктора Ивановича, а теперь, значит, ее. Я уже сказал вам, что Виктор Иванович был для меня не только шефом, но и старшим другом. Он очень много сделал для меня, многому научил. Я говорил с Надеждой Петровной. Продавать сейчас дело, приносящее хороший стабильный доход, и неизвестно, куда вкладывать деньги, не имеет смысла. Деньги должны работать. По общему согласию, пока руководить всем буду я, а долю Виктора Ивановича ежемесячно передавать Надежде Петровне. Так что, как видите, и сын, и дочь не только смогут спокойно окончить школу, но и престижные ВУЗы. Я никогда не смогу забыть Виктора Ивановича.
– Спасибо вам за добрую память. Я понимаю, что сейчас у вас очень много дел, а потому не хочу задерживать. Дайте мне адрес Надежды Петровны. Я вечерком загляну к ней перед отъездом.
– Пожалуйста.
Он что-то быстро написал на листке бумаги и протянул мне со словами:
– Обычно они бывают дома после восемнадцати часов. Возможно, что сейчас они поехали на дачу или на кладбище.
– Спасибо, – кивнул я, едва взглянув на бумажку и кладя ее в карман рубашки. – До свидания.
– Если что… – он развел руки, – как говорится, милости просим. Чем могу, всегда помогу.
Я вышел из кабинета с ощущением чего-то недоговоренного. Мне казалось, что Владимир Павлович знал намного больше, но не хотел по какой-то причине говорить.
Круглов… Круглов… Круглов…
Эта фамилия все время вертелась у меня в голове, но я никак ее не мог увязать ни с мимолетными встречами с ним раньше, ни с упоминанием ее Виктором во время разговоров.
Только потом я еще раз убедился, что старею, как это ни грустно.
Глава 6
Проходя мимо Центрального рынка, я купил пару банок зеленой краски, валик и кисточки. Когда я в очередной раз переступил порог своего нового жилица, Нина всплеснула руками:
– Ой, Степа, я же не успела еще обед приготовить. Мне надо еще минут тридцать-сорок. Ты подождешь?
– Не только подожду, а постараюсь заработать хороший обед. Я пока займусь забором.
– Дался тебе этот забор. Он уже хорошо стоит. Что ты еще хочешь?
– А тебе нравится его цвет? Я хочу его покрасить, чтобы выглядел, как новенький.
– Поступай, как хочешь, – махнула она рукой, – если не собираешься отдохнуть перед обедом.
Я переоделся и принялся за работу.
Конечно, я был далеко не профессиональный маляр, да и знал, что этот забор крашу не на века. Если объективно оценивать мою работу, то я бы сказал, что это была добротная халтура. Я прошелся валиком по всем доскам, а уже потом кисточкой поправил заметные огрехи, хотя слышал, что настоящий маляр все делает наоборот.
Закурив, я оглядывал со стороны свою работу, когда услышал голос Нины:
– Ой, Степа. Да забор-то как новый.
– Так я заработал обед? – спросил я.
– Конечно. Уже все готово. Прошу к столу.
На столе был борщ со сметаной, салат и к борщу пирожки с капустой. На второе были сочные котлеты, в которые Нина не пожалела положить чеснок, и пюре.
– Может быть, тебе налить перед обедом? – неуверенно спросила Нина. – У меня есть водка.
– Спасибо, Нина, но я пью только по праздникам или в исключительных случаях. Часто увлекаться водкой не следует.
– Ты прав, – согласилась она.
Зато домашнюю еду я поел с большим аппетитом, а потом запил крепким чаем. После Афгана чай мне не мог заменить ни один напиток.
– Пошли на пляж, – неожиданно предложил я.
– Что ты?! – удивилась она. – Я уже забыла, когда в последний раз была на Дону.
– Как можно жить рядом и не ходить на речку? Я бы и дня лишнего не выдержал.
– Да и посуда не мыта, – неуверенно продолжала сопротивляться Нина.
– Но после такого обеда просто грех оставаться без движения. А посуду сложим в раковину. Помоешь потом. Пошли.
В общем, я уговорил Нину.
Я пошел в тренировочных брюках и майке, а Нина накинула на себя халатик, захватив пластиковый пакет с полотенцем и тряпкой, чтобы постелить ее на песок.
Мы переправились на катере на левый берег и, немного отойдя в сторону, решили остановиться. Нина постелила на песок тряпку, а потом скинула свой халатик. От моего взгляда она даже смутилась:
– Ну что ты смотришь, Степан? – опуская глаза, сказала она. – Баб на пляже не видел?
– Видел, но не таких. У тебя фигура, как у девочки.
– Спасибо за комплимент, но я еще два года назад перешагнула рубеж бабьего века, – с усмешкой сказала она.
– Кто скажет, что ты не девочка, пусть кинет в меня камень.
– Ты совсем не похож на Остапа Бендера, – со смехом сказала Нина. – Да и я немного моложе его «мальчика».
– К сожалению, ты не идеальная женщина, – со вздохом сказал я. – Хозяйка хорошая, готовишь, отличная фигурка на загляденье, а вот язык…
Я не успел договорить, но вовремя увернулся от удара, полотенцем и побежал к воде.
В общем, мы провели отлично пару часов на берегу Дона, но даже в это время меня не покидали мысли об убийстве Виктора.
Где-то в начале восьмого вечера я звонил в дверь новой квартиры Кравцовых в новом, добротном кирпичном доме в центре Северного жилого массива.
Дверь открыла Надежда с черной лентой в русых волосах.
– Ой, Степа…
Она обняла меня, прижалась ко мне и расплакалась, уткнувшись лицом в мою грудь.
– Успокойся, Надя. Успокойся, – тихо говорил я, поглаживая ее по спине, чтобы случайно не сбить ленту с головы.
В коридор вышел сын Константин.
– Здравствуйте, дядя Степа.
– Привет, – кивнул я.
Обняв Надю за плечи, я ввел ее в зал, а Костя последовал за нами.
– Ну успокойся, Надя. Тебе надо держаться, – говорил я.
– Я все это время держалась, Степа, но поверь, устаешь быть сильной.
– Мама держалась стойко, – подтвердил Костя.
– Я сейчас поставлю чайник, – засуетилась Надя.
– Не надо, Надя. Я только что поужинал. Просто посидим и поговорим о Викторе.
Мы сели в кресло, а Костя деликатно удалился.
– Можешь представить себе мое состояние, Степа, – начала Надежда. – Я возвращаюсь с детьми из круиза, хорошо отдохнувшая и полная впечатлений, но вместо мужа нас в аэропорту встречает Володя. Он долго мнется, задавая не вполне уместные вопросы, но в итоге сообщает, что завтра похороны Виктора. Представляешь мое состояние?
