Дина Константинова - Авантюристка
– Руки вверх! – закричал он, направляя дуло автомата на парочку. – Руки!
Клер выпустила платье и поняла руки вверх. Либерман съехал с кровати на пол и уселся, раскрыв рот. Я замерла и перестала дышать…
Ну да, не было печали. Только пиратов нам не хватало! Мне хотелось кричать от злости! Я ведь сделала всего несколько снимков! В том, что меня рано или поздно обнаружат, я не сомневалась. И отберут фотоаппарат. Прижавшись к стенке шкафа, а начала поспешно вынимать из камеры карту памяти. Одно было хорошо с этой картой – она вынималась беззвучно. Была бы пленка – нужно было бы ее сматывать. А она жужжит… Но как обычно, когда нервничаешь и спешишь, все валится из рук. Камера уже летела на пол, но каким-то чудом я успела ее подхватить. Ух! Потом, наконец, выудила из нее самое ценное и аккуратно сунула карту в бюстик. Другого «умного» места я не придумала. Теперь, при сложившейся ситуации, эти кадры были на вес золота.
События за пределами шкафа развивались довольно стремительно. Насколько я могла слышать, бегали и кричали везде. На борту стоял полный переполох. Слышались звон стекол, выстрелы, визг женщин. Прильнув к щели, я проверила обстановку в каюте. Ни Клер, ни Либермана там уже не было. Человек в маске яростно открывал все ящики трюмо и высыпал их содержимое на кровать. Не знаю, что он искал, – ящики были полны белья… Ругаясь, бандит швырял в стороны бесконечные трусики и бюстгальтеры Клер, а я подумала, что для четырехдневного круиза она набрала многовато тряпок…
Засмотревшись на сцену с бельем, я случайно нажала на что-то пальцем. Это что-то, к моему несчастью, оказалось вспышкой…
Так я была обнаружена. Человек в маске тут же повернулся, подскочил к шкафу. Я не стала дожидаться, пока меня извлекут оттуда за волосы, и добровольно вышла сама.
– Ну, здравствуйте, – сказала я, представ перед ним. – А вот и я.
Возможно, это было неуместно, но ничего другого мне на ум не пришло.
Незнакомец встал как вкопанный, уставился на меня узкими черными глазами. Возможно, он был китайцем. А может быть, и корейцем.
– Вы – пират? – поинтересовалась я, но меня тут же схватили за руку, причем грубо. Первым делом грабитель выхватил у меня фотоаппарат. Я несказанно обрадовалась, что додумалась спрятать пленку. Он вышвырнул мою аппаратуру в окно, схватил меня за шиворот и выволок из каюты.
Куда он меня тащил, я не знала, но выяснять это или упираться смысла не было. Если это действительно пираты, они шутить не будут. Я читала об их зверствах. Поэтому я спокойно шла, а вернее, припрыгивала за неизвестным в черной маске.
Мы спустились вниз и оказались в том самом баре, где еще недавно было так шумно и весело. Теперь же там стоял гул. Веселье закончилось.
Несчастные пассажиры сидели на полу, таращили глаза и жались друг к другу. Кто-то из женщин всхлипывал. Вокруг стояли такие же люди в черных масках и целили автоматы на толпу беспомощных людей. Затащив меня в бар, мой пират грубо швырнул меня в толпу. Я упала в чьи-то объятия. Повернувшись, увидела полупьяную физиономию Либермана. Он был в одних трусах. Рядом с ним сидела Клер в нижнем белье. Одеться ей не дали.
– Вот и свиделись, – сказала я обоим, а потом обратилась к Яше: – Вы бы хоть у кого пиджак позаимствовали.
– Да, – промямлил он, глядя на свои трусы. – Вы правы… Надо бы… А то в одних трусах… Хи-хи…
– Да не для вас, а для Клер! – вздохнула я. – Вот же дурак, прости душу грешную!
Клер, сидя в одном белье, особого неудобства не испытывала. Она, в отличие от многих перепуганных женщин, с интересом наблюдала за происходящим.
– Что все это значит? – тихо спросила я у нее, подсаживаясь рядом.
– Что, что, пираты, – ответила она, поправляя лямку бюстгальтера. – И еще это значит, что через четыре дня я обратно не вернусь. И Джон меня не дождется. И все – благодаря тебе.
– Интересное дело! – воскликнула я. – Я их сюда не приглашала!
– Да, но ты сюда пригласила меня, так что…
– Сейчас нам что-то скажут, – перебил Либерман, тыкая пальцем в одного из налетчиков.
Мы притихли.
Один из налетчиков, как и все остальные, весь в черном, вышел в центр бара и окинул толпу хищным взглядом. Все молча смотрели на него и ждали. Он тоже ждал. Через минуту стало ясно кого: в бар втащили капитана теплохода. Губа у капитана кровила, на виске была ссадина. Выглядел он скверно. Налетчик подошел к нему, что-то сказал на непонятном языке.
– Это на каком? – спросила я Клер.
– Я не эксперт по языкам Востока, – отрезала она.
Либерман ерзал на месте, щурился, шмыгал носом.
– Ничего не вижу, – пожаловался он мне. – Очки в каюте остались.
– Так вы спросите, может, вас отпустят за ними, – посоветовала ему я.
В этот момент капитан, который только что получил «инструктаж», вышел в центр бара и поднял руку вверх, призывая к вниманию.
– Дамы и господа, – сказал он, прокашлявшись. – Как вы уже поняли, наше судно захвачено…
Далее капитан изложил планы на ближайшее будущее. Планы не радовали. Нас собирались держать всех вместе здесь, в баре. Попытки к бегству обещали пресекать самым строгим способом. А именно – стрелять без предупреждения.
– Что им надо? – выкрикнул кто-то из толпы. – Пусть возьмут, что им надо, и оставят нас в покое!
– Не так все просто, – покачал головой капитан. – Они хотят посмотреть паспорта и просить выкуп…
Договорить капитану не дали. Его грубо ткнули дулом автомата в грудь и повели из бара. По толпе прокатился испуганный шепот.
– Что он сказал? – заволновался Либерман. – Переведите мне, я не совсем понял…
– Сказал, что мужиков будут кидать за борт, – хмыкнула я. – Им только женщины нужны.
Либерман округлил маленькие глазки и побледнел.
– Вы серьезно или шутите?
– Вы попросите, наконец, одежду для Клер?
Когда Клер приняла относительно божеский вид, получив пиджак от какого-то доброго человека, Либерман загрустил.
– Мне обязательно надо завтра утром быть в Куала-Лумпуре, – вздохнул он. – Там будет аукцион, я не могу его пропустить.
– Так что же вы молчите? Попросите, чтобы вас туда подбросили.
– Да ну вас. – Он махнул рукой. – Вам что ни скажи, все у вас шуточки.
– А вы не говорите глупостей…
Время шло медленно. Капитана давно увели, ничего нового не происходило. Народ томился в неведении. Вздыхали дамы, пыхтели мужчины, под боком ныл Яков Давыдович. Я даже удивилась, как мужчина может быть таким нытиком. Он не затыкался ни на минуту, все причитал и причитал… То ему было холодно, то жарко, то хотелось пить… Временами он вспоминал о завтрашнем аукционе, а потом все начиналось по новой. Клер было проще – она не понимала, о чем он ноет. Я же это понимала. А потому раздражалась с каждой минутой все больше и больше. Наконец он меня достал, и я тихо крикнула:
– Да замолчите вы, наконец, или нет? Сейчас я попрошу, чтобы вас отсюда увели!
И тут один из налетчиков подошел к Якову Давыдовичу, рывком поставил его на ноги. Либерман, не ожидая такого поворота дела, очень удивился.
– Что вам надо? – поинтересовался он у узкоглазого на смеси английского с русским.
Тот ответил на своем и куда-то потащил Либермана.
– Ну, вот и славно, – облегченно вздохнула Клер. – Теперь можно вздремнуть…
Скажу честно: Либерман поражал меня своим занудством, Клер же поражала своим спокойствием. Я никак не могла понять – она просто дурочка и не понимает всей серьезности происходящего или убежденная оптимистка, верящая в хороший исход событий?
– Как ты думаешь, – спросила я. – Что будет дальше?
– Я так думаю, что сначала они разграбят каюты. В это же время свяжутся с властями Малайзии или Таиланда и выдвинут им свои требования.
– А мы?
– А мы будем сидеть здесь и ждать хорошего исхода дела… Кстати, а где твой ухажер? Что-то его не видно.
Я покрутила головой – и правда, Марка нигде не было.
– Надеюсь, его убили, – безразлично сказала Клер. – Уж очень был назойлив…
Я ничего не сказала, хотя, несмотря на назойливость Марка, смерти я ему не желала.
Шло время. Атмосфера в баре накалялась. Нервозность передавалась от одного человека к другому. И тут меня осенило – надо позвонить Жаку! Я обязана поставить начальство в известность. А то подумает, что я отлыниваю от трудовой деятельности. Проблема состояла в том, что телефон остался в каюте. А попасть туда было не так-то просто.
– Мне надо в каюту, – шепнула я Клер.
– Да ну? – улыбнулась она. – А мне не надо. Мне нравится сидеть тут.
– Я серьезно. Мне надо срочно позвонить.
Клер взглянула на меня как на сумасшедшую. Потом покачала головой и как-то обреченно вздохнула. Ясно, за дурочку держит. Ну и пусть. Не она первая, не она последняя. Только Жак смог разглядеть во мне женщину с тонкой интуицией и неординарным мышлением.
