Ричард Паттерсон - Глаза ребёнка
Из его глубокомысленного замечания следовало, что компромисс между ними был бы предпочтительнее.
— Но разве вы можете давать какие-то рекомендации, не зная, что кроется за словами кого-то из нас? — спросила Терри.
Посредник понимающе кивнул.
— Именно поэтому мы и предпочитаем, чтобы родители, которые действительно знают своего ребенка, урегулировали вопрос между собой. — Он взглянул на Рики и снова обратился к Терри: — Но в случае, если они не в состоянии, кто-то должен это сделать за них, причем быстро, чтобы защитить непосредственные интересы ребенка.
Тереза подалась вперед.
— Но не слишком ли большой вес придается одной этой встрече? Насколько мне известно, временный опекун, как правило, потом становится постоянным.
Кин посмотрел на нее с обезоруживающим простодушием.
— Совсем не обязательно. Но я должен признать, что, если существующее положение вещей всех устраивает, суд с неохотой идет на его пересмотр. Особенно в отсутствие неотразимых доводов.
— Каких именно? — оживился Рики. — Не могли бы вы пояснить?
— Среди наиболее безотказных аргументов, — произнес Кин, поглаживая бородку, — я бы назвал отсутствие родительской заботы о ребенке, ущемление его материальных прав, психическую неуравновешенность одного из родителей, а также свидетельства физического насилия или сексуального домогательства. — Он говорил все более назидательным тоном. Такого рода обвинения — обычное дело для бракоразводных процессов. Когда родители начинают действовать наверняка, бывает трудно отличить правду от ловкого расчета.
Рики энергично затряс головой, словно показывая, до какой степени он возмущен, что люди позволяют себе такое.
— У нас совершенно другая ситуация. Между мною и Тер такое невозможно, — уверенно заявил он и посмотрел на Терри, рассчитывая на ее поддержку. — То есть я хочу сказать, мы можем не соглашаться друг с другом, но я убежден, наша искренность не подлежит сомнению.
Тереза встретила его взгляд и иронически ухмыльнулась. Оставалось надеяться, что Ким сам поймет: ее муж — актер, она же достаточно тактична, чтобы прямо сказать об этом. Ариас снова обратил свой страдальческий взор на посредника. Терри вдруг осенило, что Рики играет в какую-то чудовищную игру, где на кон поставлено будущее ее ребенка.
Кин не сводил с них глаз.
— Давайте-ка проясним кое-что, чтобы покончить с формальной стороной дела, — предложил он, обращаясь к Терри: — Итак, где вы работаете?
Посредник Алек Кин производил впечатление человека слишком воспитанного, чтобы выказать скуку от того, что ему приходится заниматься этой рутиной. Более того, инстинкт юриста подсказывал Терри, что для себя он давно определил их ситуацию, как чреватую судебной тяжбой по вопросу об опекунстве, и теперь пытался решить, с кем из родителей Елене будет лучше. Она также поняла, что, задав ей несколько вопросов, Кин мог сокрушить ее.
— Я защитник в суде, — спокойным, ровным тоном сообщила Тереза. — Работаю в юридической конторе Кристофера Паже.
От ее глаз не скрылось, как вздрогнул вдруг Рики. Кин метнул в него стремительный взгляд, затем, как будто припомнив что-то, наклонился в сторону Терри.
— Так это вы выступали от защиты на процессе Карелли?
— Да, я представляла сторону защиты. — Терри кивнула.
— Должно быть, непростое дело. — Кин замолчал, словно в голову ему пришла другая мысль. — Скажите, по какому графику вы обычно работали последний год?
— С девяти до половины шестого. — Не было никакого смысла водить его за нос. — Иногда задерживалась и дольше.
— Наверное, и по выходным? — участливо осведомился Кин.
— Случалось. Правда, в основном когда шел процесс.
— Когда вы задерживались на работе или были в суде, с кем оставалась Елена?
— До шести она в детском саду «Дискавери-скул». Иногда по выходным я брала ее с собой на работу. — Она бросила взгляд на Рики. — Двенадцать дней назад, когда мы с мужем расстались, я сказала своему деловому партнеру, что не могу ездить в командировки и работать по выходным и что должна уходить ровно в полшестого. Так что я готова обеспечить Елене нормальный режим и проводить с ней достаточно много времени, когда она не посещает сад.
Ким недоуменно поднял брови.
— И ваш шеф на это пойдет?
Рики внимательно наблюдал за ее реакцией.
— Он отец-одиночка, — ответила Терри.
— Ну хорошо, — сказал Кин и обратился к Рики: — Мистер Ариас, помнится, когда вы звонили мне, то сказали, что работаете дома.
— Так оно и есть. — Рики просто просиял от удовольствия. — Я работаю над новой компьютерной программой «правовой поиск». Она рассчитана на тех, кто занимается исследованиями в области юриспруденции. Это будет революцией!
Тереза надеялась, что муж совершит оплошность и, изображая из себя великого подвижника прогресса, переборщит, не оставив места для отцовства. Однако Рики, точно читая ее мысли, тут же добавил:
— Это неплохой компромисс.
Его тон заставлял предположить, что смысл последнего замечания должен быть очевиден, по крайней мере, для Терри. Но как Рики и рассчитывал, Кин спросил:
— Компромисс между чем и чем?
Ариас откинулся назад и театрально развел руками.
— Между работой и родительскими обязанностями, — с чувством собственного превосходства заявил он.
В глазах Терри жестикуляция мужа, как и его богатая мимика, всегда несли в себе элементы позерства, словно выражали те эмоции, неизвестные ему на самом деле. Обращенный на Кина взгляд Рики горел святой убежденностью.
— Нам с Терри всегда были неприятны родители, пораженные синдромом йаппи[7]. Вы понимаете, о чем я говорю: все эти одержимые карьерой супруги, которые приходят домой совершенно измочаленные, когда ребенку уже пора спать, на ходу что-нибудь выпивают и спрашивают у няньки, как прошел день. — С этими словами Рикардо одарил Терри доверительной улыбкой, словно согретый теплом воспоминаний об их совместных хлопотах. — Какое-то время мы оба работали вне дома, а потом решили, что это неправильно. Тогда мы договорились, что на первое место поставим карьеру Терри, а я буду сидеть дома с Еленой. Это разумно, потому что из нас двоих я наиболее предприимчив. Выяснилось, что мне к тому же здорово повезло. За то время, что я провел с Еленой, я был сторицей вознагражден, наблюдая за тем, как девочка растет. — Он замолчал, явно растроганный собственными словами, затем ласковым голосом обратился к Терри: — Тер, что бы между нами ни произошло, я испытываю настоящую гордость за то, чего мы с тобой добились.
Терри поняла, что это для нее своеобразный экзамен. В том заговоре, каким являлся их брак, она всегда отвечала за обеспечение тылов, и Рики до сих пор рассчитывал на это.
— Я тоже испытываю гордость кое за что, — ответила она Рики. — Единственная проблема заключается в следующем: ничего из того, что ты здесь живописал, на самом деле не было. — В это мгновение лицо Рикардо было обращено в сторону жены, поэтому Кин не мог заметить выражения рефлекторного гнева и изумления в его глазах. Терри не умолкала: — Так что давайте лучше говорить о том, что было на самом деле. Когда мы еще не поженились и я забеременела, то сказала тебе, что вовсе не уверена, следует ли нам связывать себя семейными узами. Ты возразил, заявив, что хочешь иметь семью, столпом которой будет наш ребенок. Тогда я спросила, как ты отнесешься, если я буду сидеть с ребенком. По крайней мере какое-то время. — Увидев пылающие негодованием глаза Рики, Терри по выработанной за пять лет замужества привычке почувствовала себя клятвопреступницей. Усилием воли она заставила себя смотреть ему прямо в глаза и продолжать: — И что ты ответил? «Разумеется, я не возражаю против того, чтобы ты сидела дома с ребенком. Отчасти и для этого мы должны пожениться». — Так мы и сделали. — Ее голос звучал монотонно. — А как только Елена появилась на свет, ты, не сказав мне ни слова, ушел с очередного места и решил, что будешь учиться на магистра управления. Чтобы обеспечить, по твоим словам, будущее Елены.
— Все было не совсем так…
— Все было в точности так. — Терри вся подалась вперед. — Мне пришлось возобновить занятия на юридическом, когда Елене было шесть недель от роду, а потом ухватиться за первую попавшуюся работу в полицейском управлении, в то время как ты взял ссуду в банке и поступил в аспирантуру. Я до сих пор выплачиваю по твоей ссуде. А потом ты ушел из аспирантуры и в тот же год оставил — а может, тебя уволили? — еще два места. Оказавшись не в состоянии оплачивать твои счета, я ушла с работы, которая мне нравилась, и поступила в юридическую фирму Криса. Когда в тот вечер я пришла домой и сообщила тебе, сколько буду зарабатывать, ты заявил, что гордишься мной. Потому что с того момента ты мог спокойно «работать на дому». Помню, я разрыдалась, поскольку чертовски устала, а ты разозлился и убежал вон из дома. Но я даже не могла пойти следом, чтобы спорить или, наоборот, умолять тебя. Мне надо было укладывать Елену. Что я до сих пор и делаю каждый вечер. — Терри перевела взгляд на Кина. — У Елены есть один настоящий родитель — это я. И я требую, чтобы опекуном нашей дочери назначили меня.
