Дмитрий Вересов - Тихий Дон Кихот
Было похоже, что «добрый Орешкин» только-только отсмеялся, еще не восстановил дыхание и не смахнул слезу. Щеки его горели запретительным сигналом светофора, видимо, от мороза. Маловероятно, что от стыда. С видимым удовольствием он приступил к неторопливому чтению документов.
— Покажи ты ему удостоверение, — толкнула Аня мужа локтем, но тот изображал в зеркале человека с плаката сталинских времен о молчании и бдительности.
— Вы белому генералу случайно не родственник? — дружелюбно поинтересовался «добрый Орешкин».
— А у вас тут какая власть? — задал встречный вопрос Михаил. — Белая или красная?
— У нас власть черно-белая, — загоготал старшина, покачивая полосатым жезлом.
— Тогда родственник, но по «незаконнорожденной» линии от белого генерала и черной крестьянки.
Аня посмотрела на мужа с уважением, а старшина почему-то с подозрением.
— А вы откуда такие с питерскими номерами? — спросил «добрый Орешкин».
— Из монастыря.
— То-то я вижу, что вы уже причастились, — подмигнул гаишник.
— Вчера пробовали монастырскую медовуху, — кивнул Корнилов. — Но вчера и под присмотром духовенства.
— А сегодня не желаете?
— Нет, не желаю, — ответил Михаил. — В дороге я трезвенник, диетик и йог.
— Жаль, — вздохнул «добрый Орешкин», — хотел выпить с тобой за компанию. Может, передумаешь? Согласись, не каждый день можно выпить с ГИБДД на трассе.
— А чем угощаешь? — заинтересовался Корнилов.
— Коньяк «Московский», даже звездочки есть, — старшина достал из-за пазухи плоскую бутылочку. — Твоя спутница не желает пригубить?
Аня отвернулась, молча. Ее раздражал не только радушный гаишник, но и собственный супруг, зачем-то вступивший в эти сомнительные разговоры. Она подумала, что и тот и другой шутят по поводу дорожной выпивки, но Корнилов и «добрый Орешкин» уселись на заднее сиденье «Фольксвагена».
— У тебя и стаканчики есть? — услышала Аня голос своего супруга. — Это тебе в отделе выдали?
— Они выдадут! — шумно вздохнул старшина. — Конфискат.
Забулькала жидкость, звякнули металлические стаканчики. Аня словно слушала радиопостановку какого-то спектакля. Один из артистов был ей хорошо знаком.
— Отмаливать грехи ездил? — спросил «добрый Орешкин».
— Понимаю, — отозвался Михаил. — Проблема грехов тебе тоже близка.
— А ты как думал! Денисов, правда, любит повторять, что дорога все спишет. Дорога, как война. По количеству жертв война и есть…Вон Денисов, напарник мой, прячется.
— Он что, не пьет?
— В паре всегда кто-то должен быть трезвым, — пояснил старшина. — Сегодня он — ведущий, а я — ведомый. В следующий раз поменяемся ролями.
Аня посмотрела в сторону. Сосновый лес будто бежал, бежал и остановился перед непрерывным потоком машин. Старшие деревья — в отдалении, сосенки, не нажившие еще серьезной коры, — поближе. От шоссе в сторону леса тянулся узкий след какого-то осторожного зверя, который ночью перебежал дорогу, полагая, что на этой стороне жить ему будет лучше.
— Хочу вот тебя спросить, — говорил Корнилов. — Христа на дороге не встречал?
— Иисуса? — «добрый Орешкин», кажется, не удивился странности вопроса. — Пока не случилось. А ты думаешь, он пешком ходит или автостопом ездит?
— В старину вот верили, что Бога можно встретить на дороге. Когда душа так изнемогала, что дальше некуда, простые люди снимались с насиженных мест и шли Ему навстречу. Сейчас такого уже нет? На твоей дороге не видал?
— Да кто сейчас странствует? Развращенное, ленивое нищенство у нас в стране! — возмутился гаишник. — Сидят в подвалах, на батареях центрального отопления, клей «Момент» нюхают, травку покуривают. Ждут второго пришествия.
Аня подумала, что эти двое наверняка знакомы, давно знают друг друга, просто ломают сейчас комедию, точнее, радиокомедию.
— Тебя как звать-то? — спросил в этот момент «добрый Орешкин». — Фамилию «срисовал», а имя не запомнил… Я тебе так скажу, Миша. Я бы за Христом пошел. Бросил пост и пошел.
— Кончено, людей ловить ты уже умеешь, — поддакнул Корнилов. — Чуть-чуть подучиться только.
— Разве я людей ловлю?! Кентавров, — прочувствованно сказал старшина. — Железных кентавров. Стоит нормальному человеку сесть за руль, с ним что-то происходит. Думает по-другому, поступает тоже не так. Ты за себя скажи. Прав я или не прав?
— Прав, конечно, — ответил Михаил. — Вот средневековый рыцарь обязательно был на коне. Я понимаю, конечно, в доспехах пешком далеко не уйдешь. Но такое впечатление, что без коня не было бы рыцарского благородства и доблести. Конь живой или железный, все имеет решающее значение. Есть такое ощущение у тебя?
— Есть, — подтвердил рыцарь полосатого жезла. — Дон Кихот без этого… Ну, ты меня понял… никакой не Дон Кихот.
— Без Росинанта он никто. Это факт.
— Знаешь, Миша. Что-то родное есть в кликухе этого коня, российское, — мечтательно произнес «добрый Орешкин». — Росинант…
Аня хотела напомнить не на шутку интеллектуально разошедшимся ментам, что Росинант переводится как «бывшая кляча», но промолчала. Ее заняла и позабавила обратная мысль, что испанцам в названии нашей родины, возможно, тоже слышится «кляча». Вот тебе и птица-тройка!
— А вспомни всадников в Древнем Риме, — говорил ее муж. — Они же все были сенаторами и даже одного коня сделали сенатором.
— Что ты там несешь? — не выдержала Аня. — Чему ты учишь… — она чуть не ляпнула «младших по званию», но удержалась. — Всадники были привилегированным сословием в Риме, но сенаторами не были. А коня привел в сенат Калигула.
— Умная жена, — констатировал «добрый Орешкин». — В библиотеке работает?.. А к нам в отдел как-то приходила библиотекарша в порядке культурной работы. Приносила книжки по нашему профилю, то есть про водителей, машины и дороги. Слушай, сколько всего про это понаписано! Она список на доске потом вывесила. Мне за всю жизнь не прочитать. Одну книгу я все хочу в библиотеке взять или даже купить. Немца какого-то. У меня записано, только сейчас не вспомню. Там, Миша, не поверишь, война описывается между пешеходами и автолюбителями. В самом натуральном виде, как в Чечне. Пешеход занимает огневую позицию и ведет прицельный огонь по всем проезжающим мимо машинам. А автомобилисты охотятся за пешеходами, наезжают в прямом смысле, давят в коровью лепешку…
Аня вспомнила и автора, и название книги, но подумала: не слишком ли она умная? Не побыть ли ей немного «пробкой», женщиной до эмансипации, «бывшей клячей»?
— Мне пришла мысль, — продолжил старшина, снимая шапку и почесывая большую, почти академическую, голову. — Мы, работники ГИБДД, — в некотором роде, миротворцы, голубые каски, голуби мира. Без нас давно бы конфликт между пешеходами и водилами перерос в полномасштабную войну. Они пока еще считают врагами нас, гаишников. Ладно, мы готовы принять удар на себя, в смысле, все фишки, то есть шишки… Этот немец тоже умный, как и его земляк Карл Маркс. Я вот эту книгу даже куплю. Будет и у меня настольная книга. Как же она называется, какой-то «волк»?.. Нет, не «дорожный»…
Как будто подсказки Аниной ждут? Что она им — толстая энциклопедия, что ли?
— Вон Денисов, «дорожный волк», уже машет, — вздохнул с заметным сожалением «добрый Орешкин». — Не даст посидеть, поговорить с умным человеком. Не хочет мерзнуть в одиночестве. Ну, я ему в другой раз тоже не больно дам расслабиться.
Гаишник открыл дверцу, развернулся, заскрипев портупеей, и поставил обе ноги на землю, словно вставал утром с кровати. «Фольксваген» подпрыгнул, когда старшина, наконец, «нащупал тапочки». Аня на прощание посочувствовала жене «доброго Орешкина», но тот и не думал прощаться.
— Гражданин Корнилов, прошу пройти на медицинское освидетельствование, — неожиданно выпалил гаишной скороговоркой «добрый Орешкин».
— Ты что, старшина? — не понял Корнилов.
— Визуальный осмотр показывает у вас наличие степени опьянения, — пробубнил старшина, делая скучное, бесстрастное лицо. — Придется дыхнуть в «трубочку» для медицинского освидетельствования нетрезвого лица.
— Орешкин, ты что Ваньку валяешь?! — рассердился Михаил. — Мы же с тобой только что пили?
— С кем вы пили, меня не интересует. А вот прапорщик Денисов проведет освидетельствование по всей форме, предусмотренной законодательством. Денисов, гражданин явно нетрезв…
— Разберемся, — сказал подошедший усач, похожий на казака Григория Мелехова, но только озябшего в донских степях.
— Разбирайтесь, — в тон ему ответил Корнилов, — но только медицинское освидетельствование и «дыхнуть в трубочку» — разные вещи. И что-то я не вижу передвижного наркологического пункта, специально оборудованного в соответствии с установленными правилами, с высотой потолка не менее метра ста восьмидесяти пяти сантиметров, с холодильником и биотуалетом. Где биотуалет, старшина?
