Мария Жукова-Гладкова - А я верну тебе свободу
Внезапно на площадке перед лестницей появилась фигура. Фигура шагнула в коридор и пошла по направлению ко мне. Спокойным размеренным шагом. Вот оно, привидение…
— Ой! — мяукнула я, потом подумала, что у привидений интервью еще никогда не брала.
У нас в холдинге для этого специальный человек имеется. Такие статьи ваяет — закачаешься… А уж съемки — слов нет! Не знаю, какими спецэффектами пользуется. Своих тайн он не раскрывает. Но — главное — народ это дело обожает. Правда, спец по привидениям в советские времена годик провел в психушке. Но там немало людей томилось. Например, диссиденты, ставшие впоследствии известными далеко за пределами родной страны.
Передо мной остановился мужчина — примерно на голову выше меня, широкий в плечах.
Я держалась рукой за стенку.
— Девушка, с вами все в порядке? — спросил он низким голосом с прибалтийским акцентом. По-моему, эстонским.
— Да-да, спасибо, — я выпустила воздух из легких. Чего это я испугалась в самом-то деле?
И не в таких переделках доводилось бывать. Подумаешь — мужик какой-то в пустом коридоре.
Даже пистолетом не размахивает. Или это моя журналистская интуиция что-то подсказывает?
Мужчина стоял так, что я не могла рассмотреть черт его лица. Поняла только, что у него борода и взъерошенные, довольно длинные густые волосы. От него пахло луком и вообще какой-то едой. Он что, из ресторана? От всех моих знакомых эстонцев всегда пахло дорогими мужскими одеколонами.
— Вы не можете найти нужный номер? — спросил мужчина. Он явно заметил металлический ключ в моей руке.
— Нет, то есть да. Я иду вниз.
Внезапно он коснулся рукой моего лица. Меня его прикосновение словно обожгло, и я резко отпрыгнула назад.
— Что вы делаете?!
— Тише! Тише!
Он придвинулся ко мне. Дыхнул луком.
Я сделала еще шаг назад.
— Пойдем со мной? — предложил он вкрадчиво. — Я хорошо заплачу. Что тебе двое мужчин за ночь? Или их уже было больше?
Я отступала все дальше и дальше, хотя, наверное, следовало бы пронестись мимо него, чтобы выскочить на лестницу. Там бы уж я как-нибудь добралась до администраторши, ресторана, бани и что тут еще есть. Ну спас бы меня кто-нибудь?!
— Если не отвалишь — заору, — прошипела я. Мне было плевать на неписанные порядки в этой гостинице. Пусть потом разбираются с Сергеем. Что ж мне молчать, когда меня насиловать собираются?
— Дура! — сказал прибалт. — Русская дура!
— Националист проклятый! — не осталась в долгу я.
Он прыгнул на меня. Мне ничего не оставалось делать, как врезать ему в пах (правда, я, к своему великому сожалению, попала ему в бедро — гад увернулся), развернуться и понестись от него — в противоположную от спасительной лестницы сторону. Однако я надеялась, что с той стороны тоже будет лестница — хоть какая-то.
В такой гостинице она по идее должна быть — чтобы опять же гости не встречались друг с другом, не говоря про технику пожарной безопасности. И как это я раньше не сообразила?!
Я пролетела по коридору, аки пулечка, хотя и лететь-то особо долго не пришлось: гостиница была маленькой и здесь по обе стороны располагалось всего по четыре двери. Серега вроде бы говорил про десять номеров? Хотя лестница шла выше, когда мы завернули на этот второй этаж.
И здание было не двухэтажным… По-моему, даже четырехэтажным. На третьем и четвертом этажах что, по одному номеру? Или там что-то другое расположено? Офисы? Или на нашем этаже не только номера? Но сейчас мне было некогда об этом думать.
За поворотом коридора в самом деле оказались крохотная лестничная площадка и узкая лестница, ведущая как наверх, так и вниз.
Я рванула вниз. За спиной слышалось тяжелое дыхание. Мужик еще успевал яростно шипеть:
— Стой, сука! Стой, тварь! Русская тварь!
Разъяренный прибалт, гоняющийся за женщиной по гостинице, — это что-то новенькое, — пронеслась мысль. Хотя после неудачного удара в пах его можно понять. Но сам виноват. Нечего приставать к русским журналисткам.
Я летела вниз по ступеням, молясь, чтобы лестница не уперлась в закрытую дверь. Но очутилась как раз перед дверью. Только я собралась толкнуть ее, как она распахнулась, словно по мановению волшебной палочки, и я оказалась в объятиях какого-то здоровенного пузатого мужика.
— Спасите! — завопила я истошным голосом.
Прибалт за моей спиной остановился и тяжело вздохнул. Мужик, в объятиях которого я трепыхалась, слегка отодвинул меня от себя и осмотрел. Свет в коридорчике, где мы стояли, был нормальным: тут была вкручена лампочка, которую закрывал круглый плафон.
— Ничего девочка, — заметил мужик, держащий меня в объятиях. — Только больно уж тощая.
— Вы — русский?! — воскликнула я с такой радостью в голосе, что мужик посмотрел на меня как на полную идиотку.
— Русский, — кивнул он. — А что?
— Этот националист назвал меня русской тварью! — завопила я, кивая назад. — И русской дурой.
Прибалт метал взгляды-молнии. Теперь я наконец смогла его рассмотреть. Если бы мы познакомились в другой ситуации, я признала бы его очень даже симпатичным. Брюнет, борода и волосы слегка тронуты сединой, что придавало ему солидности, серые глаза, хороший костюм, белая рубашка, дорогой галстук с золотой булавкой, украшенной шляпкой с рубином.
Мужик, державший меня в объятиях, кашлянул. Наверное, склонялся к мысли, что последнее определение близко к истине.
Прибалт же, не сказав ни слова, еще раз метнул взгляд-молнию в мою сторону, развернулся и пошел по лестнице наверх. Я осталась вдвоем со своим спасителем. Хотя последнее было и спорным. Не вляпалась ли я еще глубже? Вернее, хуже? А может, судьба подкидывает мне материал для очередной статьи? Жаль, нет рядом Пашки с видеокамерой.
Спаситель тем временем выпустил меня из объятий, еще раз рассмотрел самым внимательнейшим образом и заявил:
— На проститутку ты не похожа. Что ты тогда делаешь в этой гостинице? Других женщин сюда не пускают.
— Если женщина приехала с мужчиной — пускают, — ответила я, немного осмелев.
Толстяк медленно кивнул, почесал пивное брюшко и спросил:
— И куда ты теперь собралась?
— Ищу своего мужчину, — ответила я.
Толстяк одарил меня странным взглядом, похоже, засомневался в нормальности. Потом стал приглядываться повнимательнее.
— Кажется, я тебя где-то видел, — произнес в задумчивости. — Модель?
Я покачала головой. Хотя порадовалась: приятно было, что за модель приняли. В моем возрасте этим ремеслом промышляют уже единицы.
— Пойдем-ка ко мне, и ты мне все подробно расскажешь, — вдруг заявил мужик.
— Ну уж нет! Думаете, я хочу шило на мыло менять?
— Значит, я, по-твоему, мыло? — захохотал он. Его живот, казалось, жил своей жизнью и трясся отдельно от тела.
Я же прикидывала пути отступления. Мимо толстяка мне было не просочиться, несмотря на хрупкое телосложение, более того, я не знала, куда таким образом выбегу. Наверное, следовало поворачивать назад на лестницу, подниматься на свой этаж, бежать до парадной лестницы, а по ней вниз. Я считала, что прибалт уже удалился к себе в номер и, если его сексуальный заряд еще не остыл, вызывает девочку по телефону.
Толстяк словно прочитал мои мысли и схватил меня за запястье. Я резко дернулась, но от него было не так-то просто вырваться.
— Да не бойся ты, — сказал он нормальным тоном. — У меня тут баня полная высококлассных девочек. Зачем мне ты?
— Правда? — спросила я радостно.
— Другая бы баба на твоем месте обиделась.
— На что? На то, что вы признаете, что я не похожа на проститутку? Или похожа?
— Нет, пожалуй, не похожа, — сказал толстяк в задумчивости. — Я все никак не могу вспомнить, кого ты мне напоминаешь.
Мужик усмехнулся и предложил пройти с ним. Мне ситуация, признаться, не очень нравилась. Да и про самих девочек я не пишу, только про их убийства.
— Да пошли, — снова усмехнулся толстяк. — Посмотришь, какие тут девахи, и поймешь, что я просто поговорить с тобой хочу.
Во мне проснулся мой обычный журналистский азарт. Когда я еще попаду в подобную элитную баню? А если удастся у кого-то взять интервью? Правда, не стоит признаваться, что я — журналистка. Надо будет просто попытаться кого-то разговорить. Должен же тут найтись материал для криминального репортажа? И надо надеяться, что толстяк не вспомнит, где меня видел. А девочки вполне могут и не смотреть криминальную хронику. Тем более, если живут в Выборге, а я тут не сняла ни одного сюжета.
— Пошли, — сказала я.
Толстяк оказался джентльменом и даже открыл передо мной дверь, потом указывал дорогу в узком коридоре, из которого мы вышли в фойе, где за стойкой сидела все та же администраторша. При виде нас вместе с толстяком в ее глазах на долю секунды промелькнуло удивление, потом появилась дежурная улыбка.
