Патриция Хайсмит - Незнакомцы в поезде
— Порой мне кажется, что ты ее до сих пор любишь.
— Прости меня, — проговорил Гай с улыбкой, и Анна смягчилась.
— Ах, Гай… — Она снова протянула ему руку. — Когда же ты повзрослеешь?
— Я где-то читал, что с эмоциональной точки зрения человек никогда не взрослеет.
— Мне все равно, что за ерунду ты читал. Люди взрослеют. И я костьми лягу, но тебе это докажу.
Гаю вдруг стало хорошо и спокойно.
— А о чем еще мне теперь думать? — спросил он, понизив голос.
— О том, что совсем скоро ты будешь от нее свободен, вот о чем!
На верху одного из зданий виднелся большой розовый знак, Гаю вдруг захотелось спросить у Анны, для чего он там. Ему захотелось спросить, почему рядом с ней все становится простым и понятным, но гордость не позволила ему задать этот вопрос. К тому же вопрос все равно был риторический, ответ на него Анна не смогла бы облечь в слова, потому что сама была на него ответом. Так сложилось с их первой встречи, когда Гай увидел ее в тусклом освещении подвального этажа Нью-Йоркского института изящных искусств. Дождливым днем он притащился туда и не нашел ни одной живой души, кроме фигуры в красной китайской накидке с капюшоном. У нее он и спросил дорогу. Накидка повернулась и сообщила: «В аудиторию 9а можно попасть с первого этажа. Так что зря вы сюда залезли». И рассмеялась так весело, что он почему-то вспыхнул от злости. Потом он понемногу научился улыбаться ей, преодолевая робость, и презрительно поглядывал на ее новенький зеленый автомобиль с откидным верхом. «Живя на Лонг-Айленде, начинаешь понимать необходимость автомобиля», — отвечала на это Анна. Впрочем, в те дни Гай на все смотрел презрительно. На те или иные курсы он записывался с одной целью: убедиться, что знает больше преподавателя, а если нет, то стремился как можно скорее заполнить пробел в знаниях и уйти. «Ты думаешь, кто-то поступает сам, без связей? Не волнуйся, если окажешься бездарем, тебя выкинут в первый же семестр!» Наконец она его убедила, и Гай на год пошел учиться в престижную архитектурную академию в Бруклине. Отец Анны знал кого-то в тамошнем руководстве.
— Я знаю, что ты способен, — произнесла вдруг Анна, нарушив молчание, — способен быть просто ужасно счастливым.
Гай кивнул, хотя Анна на него не смотрела. Ему стало стыдно. Анна умела быть счастливой. Она была счастлива теперь, была счастлива до встречи с ним, и лишь он и его проблемы могли хоть на мгновение омрачить ее счастье. Он знал, что тоже будет счастлив рядом с ней, и уже говорил ей об этом, но повторить сейчас не мог.
— Что это? — спросил он, глядя на большое круглое здание из стекла под деревьями парка Чапультепек.
— Ботанический сад.
Внутри не было никого, даже смотрителя. В воздухе пахло теплой сырой землей. Они с Анной обошли сад, читая таблички с непроизносимыми названиями растений, будто появившихся с другой планеты. Анна показала ему свое любимое — она наблюдала за его ростом три года подряд, каждое лето приезжая сюда с отцом.
— Не могу запомнить ни одного названия, — пожаловалась она.
— А к чему их запоминать?
Обедали в «Санборнс» с матерью Анны, а после прошлись по универмагу, пока миссис Фолкнер не захотела прилечь. Она была худая, нервная, энергичная женщина, такая же высокая, как Анна, и столь же привлекательная для своего возраста. Гай успел привязаться к ней, потому что она привязалась к нему. Поначалу он воображал себе, что богатые родители станут непреодолимым препятствием на пути к счастью с Анной, но опасения ничуть не оправдались и перестали занимать его мысли. Они вчетвером пошли на концерт во Дворец изящных искусств, а затем устроили поздний ужин в ресторане «Леди Балтимор» через дорогу от отеля «Ритц».
Фолкнеры выразили сожаление, что Гай не сможет провести лето с ними в Акапулько. Отец Анны, занимавшийся международной торговлей, хотел построить склад в тамошних доках.
— Разве заинтересуешь его каким-то складом, если он будет строить целый загородный клуб, — заметила миссис Фолкнер.
Гай не ответил. Он не мог встретиться взглядом с Анной. Они решили пока не сообщать родителям о его отказе от проекта, хотя бы до отъезда. Только куда ему теперь ехать? Может, в Чикаго, поучиться там месяц-другой? Квартиру в Нью-Йорке он освободил, пожитки свои сдал на хранение, и хозяйка готова пустить следующего жильца. Если он отправится в Чикаго, то увидит великого Сааринена в Эванстоне и молодого Тима О’Флаэрти, архитектора еще малоизвестного, но, по мнению Гая, подающего большие надежды. Может, в Чикаго и работа найдется. Мысль о Нью-Йорке без Анны приводила Гая в уныние.
Миссис Фолкнер положила руку ему на локоть и засмеялась.
— А еще он не улыбнется, даже если ему поручат перестроить весь Нью-Йорк. Правда, Гай?
Гай не вникал в беседу. Он думал после ужина погулять с Анной, но она очень хотела похвастаться шелковым халатом, который выбрала для кузена Тедди и намеревалась завтра же отправить почтой. Пришлось идти к Фолкнерам в номер, а потом для прогулок было уже слишком поздно.
Гай остановился кварталах в десяти от «Ритца», в отеле «Монтекарло» — большом, видавшем виды здании, напоминающем резиденцию отставного генерала. К входу вела широкая подъездная дорога, выложенная черно-белой плиткой, как в ванной комнате. Плитка лежала и на полу большого полутемного фойе. Там был также бар, похожий на пещеру, и вечно пустой ресторан. Внутренний дворик обрамляла потемневшая от времени мраморная лестница, и когда накануне Гай поднимался по ней за носильщиком, разглядел многих постояльцев через открытые окна и двери — играла в карты японская пара, женщина молилась на коленях, кто-то писал письмо, а кто-то просто застыл, как пленник в камере. Над этим местом нависала мрачная суровость и неосязаемое присутствие чего-то сверхъестественного. Гаю здесь сразу понравилось, хотя Фолкнеры, включая Анну, над ним из-за этого подшучивали.
Мебель в его дешевом маленьком номере была выкрашена в розовый и коричневый, кровать напоминала осевший пирог, а туалет располагался в коридоре. Где-то в глубине патио непрерывно журчала вода, и время от времени доносился шум сливного бачка.
Придя сюда от Фолкнеров, Гай положил наручные часы, подарок Анны, на розовую тумбочку, ключи и бумажник — на поцарапанный комод, как сделал бы дома. Он с удовольствием забрался в постель, прихватив мексиканские газеты и книгу по английской архитектуре, обнаруженную в книжном магазине «Аламеда». После недолгой борьбы с испанским он откинулся на подушку и обвел взглядом негостеприимную комнату, слушая крысиную возню многочисленных соседей, доносящуюся со всех концов здания. Почему ему здесь так хорошо? Возможно, он нарочно хотел погрузиться в такие скверные, неуютные, унизительные условия, чтобы мобилизовать в себе новые силы? А может, он просто чувствовал, что надежно скрыт здесь от Мириам? Ведь разыскать его в таком месте куда сложнее, чем в отеле «Ритц».
На следующее утро позвонила Анна и сообщила, что на его имя пришла телеграмма.
— Я случайно услышала, как тебя пытаются найти в списке постояльцев. Они уже думали оставить эту затею.
— Ты не могла бы прочесть? — попросил Гай.
Анна прочла:
— «У Мириам случился выкидыш. Расстроена и хочет тебя видеть. Ты можешь приехать? Мама». О, Гай…
Гаю стало от всего этого тошно.
— Она нарочно вытравила ребенка.
— Откуда тебе знать? — возразила Анна.
— Я знаю.
— Может, ты все-таки туда съездишь?
Гай стиснул телефонную трубку.
— Я намерен вернуть себе «Пальмиру». Когда отправлена телеграмма?
— Девятого числа. Во вторник, в четыре часа пополудни.
Гай немедленно послал телеграмму мистеру Брилхарту с просьбой снова рассмотреть свою кандидатуру. Он не сомневался, что проект ему дадут, но каким же он себя выставил ослом! И все из-за Мириам. Ей же он написал:
«Это меняет планы для нас обоих. Не знаю, как поступишь ты, но я собираюсь немедленно подать на развод. Приеду в Техас через несколько дней. Надеюсь, к этому времени ты будешь хорошо себя чувствовать. Если нет, я разберусь со всеми формальностями без твоего присутствия.
Желаю скорейшего выздоровления.
ГайP. S. Можешь писать по этому адресу до воскресенья».
Письмо он отправил срочной авиапочтой и сразу же позвонил Анне. Он хотел поужинать с ней в самом лучшем ресторане города, но прежде перепробовать все самые экзотические коктейли в баре отеля «Ритц».
— Ты правда счастлив? — спросила Анна, смеясь, как будто не могла поверить ему.
— Да, я счастлив. Все это так… странно.
— Почему?
— Потому что не ожидал. Не думал, что это моя судьба. Я про «Пальмиру».
— А я думала.
— Да что ты!
— Конечно! Почему же еще я вчера так на тебя разозлилась?
