Марина Серова - Кто кого
— Я полагаю, что наша команда объективно сильнее «Кристалла» и мы должны победить и в завтрашнем, и в третьем матче 3 апреля.
— А не боитесь подвохов в день смеха? Ведь завтра 1 апреля, господин Воронин.
— Что вы имеете в виду, Лена?
— Я имею в виду то, что вокруг этой полуфинальной серии уже произошли события в высшей степени странные, хотя курьезными — это к вопросу о дне смеха — их назвать сложно.
Тяжелое ранение капитана «Кристалла» Смолинцева и исчезновение лидера атаки нашего клуба Савичева — это ли не подвох, хотя и приятный. К этому вопрос, Вадим Николаевич: безусловно, я не допускаю мысли, что вы причастны к этому громкому злодеянию, но я хотела бы услышать ваше мнение по поводу его.
Произнося эту речь, я скорчила максимально невинную мину и искренне смотрела ясными глазками в любезно сощурившиеся гляделки Вадима Николаевича.
— Мне очень жаль, что лучшие наши соперники выведены из игры, — произнес он, — выведены из игры таким бесчестным, таким омерзительным образом. Я надеюсь, что Савичев все-таки сумеет принять участие в матчах, и очень горько, что я не могу хотя бы выразить надежду на то же в отношении Максима Смолинцева.
Я пристально глянула на Воронина: либо этот человек превосходно владел собой и обладал несомненным актерским талантом, либо он действительно невиновен.
— Вы человек искушенный в сфере большого хоккея, — произнесла я, — кого вы можете хотя бы предположительно назвать причастным к этому преступлению? — И, немного поколебавшись, я добавила:
— Есть мнение, что во всем этом замешана задольская преступная группировка и ее лидер, некий Кондор, давно находящийся в федеральном розыске.
Воронин покачал головой.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. В этом преступлении можно обвинить кого угодно, включая руководство нашего клуба, и мотивировать это тем, что, дескать, нам это очень выгодно.
Я открыла было рот для нового вопроса, но в прихожей хлопнула дверь, и громкий голос Олега произнес:
— Кто это тебя так уделал, Тахир?
— Да какой-та сука, слющь. Праститутка какой-та с мужиком. Сначала мэна чут нэ сплющили на свайом раздолбанном тачке, а потом… Тываю мат! Да вот эта шлюх!
Я повернула голову и увидела в дверях распухшее от удара и перекошенное злобой лицо недавнего кавказца, с которым мы так учтиво обошлись.
— Ах ты мындра! — заревел он и выхватил пистолет. Я тоже вскочила на ноги и заняла оборонительную позицию.
— Спокойно, Нагиев! — прикрикнул Воронин. — Это журналистка из местной прессы.
Ты что, хочешь испортить репутацию нашего клуба?
— Какой, на хер, жюрналистыка? Пусть ана удостовэрэний пакажт, а там правэрим!
— В самом деле, госпожа Сергеева, — все так же деликатно проговорил Воронин, — отведите подозрение моего охранника, с которым вы, очевидно, что-то не поделили. Предъявите ему ваше удостоверение.
— Ей нечего предъявлять, — сказал Олег, входя в комнату. — Я только что звонил в указанную ею газету… никто к вам не посылал, тем более какую-то Елену Сергееву. Там такая вообще не числится.
Мысленно прокляв все на свете, я медленно начала отступать к двери, сближаясь с кавказцем.
— Ах вот как, — все тем же мягким, приятным голосом проговорил Воронин, — тогда нам осталось только выяснить, кто вы такая, и все будет в полном порядке.
Молниеносным ударом я выбила пистолет из рук Нагиева, тот взвыл от боли и схватился за отбитую кисть. Следующим ударом я отшвырнула кавказца прямо на застывшего в дверном проеме Олега и, пользуясь их замешательством, запустила в них тяжелым стулом и проскользнула мимо. На шум выглянула все та же девица, она схватила меня за плечо и неожиданно зашептала:
— Вы хотите найти Алешу, я знаю… он у них в доме номер… не помню, новый дом по улице Пушкина. Они хотят отвезти его в Задольск… сегодня или…
Я оттолкнула девушку, видя, что Башков и Нагиев уже поднялись с пола и бросились ко мне. Я захлопнула дверь перед самым их носом и скатилась вниз по лестнице, а через два этажа шмыгнула в один из коридоров. Мои преследователи пролетели мимо, но это не давало мне ничего, потому что они наверняка узнают у дежурной, что я не выходила из гостиницы, и будут ждать меня в вестибюле.
Нужно было что-то придумать.
Зато теперь я могла перевести дух и поразмыслить. Безусловно, результат моего посещения номера господина Воронина налицо. Не знаю, насколько пьяна была эта девушка, но ее слова могли оказаться правдой. Более того, я полагаю, что это и есть Наташа, девушка Савичева, и именно она приходила к нему на базу «Кристалла». Осталось убедиться в том, что моя догадка верна, надо только взглянуть на фотографию невесты лидера «Кристалла».
А эти слова о том, что Савичева собираются переправить в Задольск! По всей видимости, она хотела сказать мне что-то еще, но попросту не успела.
Этот Олег, вероятно, и есть ее брат. Одним словом, задольские действительно взялись за Савичева.
А этот Тахир, свалившийся на голову так некстати!
Итак… у меня есть адрес дома, где содержат Савичева сейчас. Насколько я знала, на улице Пушкина был недавно закончен солидный дом, заселенный лишь на десять-пятнадцать процентов.
Немедленно туда!
Я спустилась до второго этажа и осторожно заглянула в пролет, через который был виден вестибюль. Точно.
Оба воронинских амбала были здесь. Олег сидел в кресле и курил, а Тахир нервно мерил шагами паркет, то и дело хватаясь за задний карман, где у него, очевидно, был пистолет.
В этот момент вниз по лестнице на меня спускалась группа иностранных туристов, очевидно, немцев. Я быстро достала из сумочки заблаговременно приготовленный парик, надела темные очки и, затесавшись в толпу галдящих иностранцев, на все лады начала произносить: «Я-я, натюрлих».
Пока я пела свои германские напевы, моя искусственная макушка, которую только и видно было за строем довольно высоких немцев, продефилировала мимо насторожившихся бандитов. Нагиев забегал вокруг немцев, пытаясь разглядеть, не спряталась ли среди них его любимая «щлюх» и «праститутк», но роста явно не хватило.
Я вышла на улицу и быстро достигла двора, где стоял драндулет Суворова.
— На улицу Пушкина, Сережа, — произнесла я. — Мне кое-что удалось узнать.
Глава 6
ТРУП НЕ ИГРАЕТ В ХОККЕЙ
В номере Воронина прозвучал звонок. Он снял трубку и рявкнул недовольным резким голосом, так непохожим на его обычный бархатный баритон:
— Да!
— Воронин? — раскатывая букву "р", спросили из трубки. — Что там у тебя?
— Все в порядке, Иван Всеволодович, — почтительно ответил Воронин, машинально вытягиваясь. — Завтра хотим отправить его в Задольск.
— Что он говорит?
— На все согласился. Одно условие — он хочет остаться в России до конца серии, а если «Кристалл» выиграет, в чем он мало сомневается, — то до конца розыгрыша кубка.
— Пусть будет так. Его мать приехала?
— Ждем к вечеру.
— Возможно, я приеду к вам лично. Так что смотри, Ворон, чтобы без фокусов.
Воронин тревожно покачал головой.
— Мне только что сообщили, что Смолинцев пришел в себя. Что делать?
— Очень жаль, — ответил неизвестный, — придется его убрать. Полежал бы он в коме с месяц, был бы жив. А так…
— Ясно. Но его охраняют.
— Я же сказал — убрать. Нагиева после выполнения ликвидировать. Это из-за него заварилась каша со Смолинцевым.
— Понял, — ответил Воронин, и в трубке послышались короткие гудки: его собеседник дал отбой.
— Вот такие дела, Сережа, — сказала я, — бедный Савичев действительно угодил под задольских.
— Как обидно, — сказал Суворов, неистово вруливаясь в очередной поворот, — из-за этого чурки ты едва не влипла. А если бы я въехал в бок его джипу!..
— Игра стоила свеч, — сказала я, — мы почти выяснили, кто исполнитель этого похищения, отягощенного двойным убийством.
— Или тройным, — поправил Сергей, — не забывай про Костичкина. Вот ты сказала — понятно, кто исполнитель. Но это тоже, как говорится, час от часу не легче — кто-то из задольских!
— Ну скорее всего это и делали Нагиев, Башков и их подручные, а заказывал Воронин.
— Но что же они хотят сделать с Савичевым? Уж верно, не убить, коль везут его в Подмосковье.
Искомый дом оказался внушительным двухподъездным десятиэтажным строением не меньше чем на восемьдесят-сто квартир, и определить, в которой из них находится Савичев, не представлялось возможным. По крайней мере, в светлое время суток.
— Они должны подъехать сегодня, чтобы забрать его и увезти в Задольск, — сказала я, — в любом случае нам имеет смысл постоять здесь и подождать.
— Они узнают мою машину, — заметил Суворов.
— Да уж, ее трудно не узнать, — согласилась я и открыла дверь «копейки», отчего у нее отвалилась пепельница и перекосилась ручка для манипулирования стеклом.
