Нэнси Розенберг - Месть
Она передала Батлеру еще один снимок.
— Это чрезвычайно важное дело, оно не терпит отлагательства, — тусклым голосом сказал Батлер. — Пусть им займутся два следователя, не загружайте их больше никакими делами. Пусть работают день и ночь. Они должны опросить всех, кто хотя бы поверхностно знаком с этими парнями, и представить мне подробный доклад. Будем молиться Богу, чтобы данные судебно-медицинской экспертизы позволили нам привлечь к суду всех пятерых. Даже если кто-то из них просто наблюдал это и не пытался остановить, он заслуживает пожизненного заключения, и, конечно, мы попытаемся в данном случае добиться смертного приговора. Если и бывают случаи, когда это оправданно, то как раз это тот самый случай.
Доклад был окончен. Они решили, что этим делом займется Кэрол Абрамс, так как преступление имело сексуальный характер, а помогать ей будет Маршалл Даффи из отдела убийств.
Уже подходя к двери своего кабинета, Лили услышала, как там звонит телефон. Она подбежала к столу и, потянувшись к телефону, уронила на сваленные на нем в беспорядке бумаги папку. Она схватила трубку. Это был Ричард.
— Давай встретимся в комнате допросов номер три через пять минут. Мне очень надо увидеть тебя.
Ее сердце бешено забилось, дыхание перехватило.
— Я тоже очень хочу тебя видеть, но у меня нет ни одной свободной минуты. — Она помолчала и поняла, что не представляет, как она проживет этот день, если не увидит его. — Я буду там через пять минут.
Для виду она захватила с собой несколько папок, прошла в комнату допросов, закрыла за собой дверь и села за маленький столик. Ожидая его, она от нетерпения притопывала ногами. На столике стоял телефон, по которому надиктовывали свои заметки судейские чиновники. На Лили было надето выгодно облегающее ее стройную фигуру голубое шелковое платье, в ушах серебряные сережки, серебряный обруч стягивал волосы спереди. Сзади волосы свободно спадали ей на спину. Она выглядела очень женственно и привлекательно. За сегодняшнее утро уже несколько человек успели сделать ей комплименты. Открылась дверь, и вошел Ричард, он запер за собой дверь, подошел к ней и нежно поцеловал. Руки его ласкали ее грудь под тонким шелком платья. Целуя, он слизнул с ее губ помаду.
— Я не переставая думал о тебе всю ночь. Я так тебя хочу, ты просто не представляешь. Твое лицо не выходит у меня из головы, я все время его вижу.
Он поднял ей платье и ласкал ее сквозь ажурную ткань трусиков.
— Прекрати, Ричард, — сказала она, — мне кажется, что ты видишь не лицо, а что-то другое.
Она улыбалась, стараясь выглядеть холодной, хотя ее тело чутко отзывалось на каждое его прикосновение. К ней вернулось бесшабашное настроение прошедшей ночи. Он в это время стянул с нее колготки и ласкал ее плоть одной рукой, другой поглаживая ее грудь, и нежно целовал ей шею. Он расстегнул брюки и вошел в нее, распростертую на столе. Он ритмично двигался, и стол ходуном ходил в такт его движениям. Его ласки причиняли ей сладкую боль, кожа между ног увлажнилась. Она боялась шелохнуться, ей было страшно, что кто-нибудь услышит их, но она не могла остановить его.
Он поднял телефонную трубку и отдал ей; его лицо было искажено страстью, голос звучал глухо, глаза были полуприкрыты.
— Притворись, что ты что-то диктуешь.
Она слышала, как из соседних комнат доносились телефонные звонки, а из коридора до них доходили звуки шагов проходивших мимо двери людей.
— Штат Калифорния против Дэниела Дютуа… дело номер Н23456.
Гудки в телефонной трубке, казалось, вибрировали в такт раскачивающемуся столу.
— Дополнительное заявление, которое должно быть оглашено в суде: «Обвиняемый занимал высокий пост в момент совершения преступления».
Ричард стонал.
— Не останавливайся, — выдохнул он.
Она продолжала.
— По отношению к жертве он выступал в роли Большого Брата, таким образом, можно сказать, что он злоупотребил своим служебным положением для совершения преступления.
Чтобы не закричать, она закусила нижнюю губу и упала на спину, стараясь производить как можно меньше шума. Из трубки прозвучала запись: «Если вы хотите соединиться с нами, положите трубку и вновь поднимите ее».
Они кончили.
Они привели в порядок свою одежду, и Лили вытерла с его губ и щек губную помаду, оставив на ее месте бледные розоватые пятна.
— Я люблю тебя, — выпалил Ричард. — Я знаю, что ты мне не веришь, я бы на твоем месте тоже не поверил. Ты женщина, о которой я мечтал всю жизнь. Ты сильная, красивая, страстная… ты, как луч света.
Лили приложила палец к его губам.
— Т-с-с-с, — прошептала она, — я стану безработной и меня с позором лишат права на работу в суде и следственных органах. Да и потом, у меня работы невпроворот.
Она практически не придала значения его страстным словам; все мужчины любят через несколько минут после того, как они оторвутся от твоего тела. Он выглядел совершенно ошеломленным. Она продолжала мягким, нежным голосом:
— Я понимаю, что происходит что-то большое. Я не совсем понимаю, что именно. Но я знаю, что хочу, чтобы это продолжалось. Не так, как сейчас, не на работе, но… теперь моя жизнь получила новый импульс, я чувствую, что могу так много. Ты меня понимаешь? — В ее глазах было умоляющее выражение, она машинально играла полой его пиджака, все еще сидя на столе и думая, как он неотразим сейчас с этими темными, спадающими на лоб волосами. — Мне нужно время, — продолжала она, — и я не могу позволить себе быть столь безрассудной.
Она не хотела, чтобы продолжался ее брак — но как сказать ему, что ей нужно нечто большее, чем простая интрижка, служебный роман, что он нужен ей весь, целиком, без остатка и не только здесь.
— Времени всегда не хватает, Лили, — сказал он.
Ричард оторвал клочок бумаги и написал на нем номера телефонов: домой и в машину. Он вышел из комнаты первый. Через несколько минут она тоже вышла в коридор, огляделась и очень порадовалась, что в этот момент ее никто не видит.
Она вернулась в кабинет и с удвоенной энергией начала разбираться в делах. Стол был завален бумагами, папками и справочниками. Стеллаж за ее спиной был заставлен папками. Она подпирала голову рукой, черепаховые очки сползли на кончик носа. Она полностью погрузилась в разбор лежащих перед ней бумаг, когда внезапно позвонил телефон. Она нажала кнопку переключения на громкоговоритель и продолжала читать. Дверь открылась, и в проеме появился Клинтон Силверстайн. В руках он держал несколько сложенных стопкой папок, брови нахмурены, рот плотно сжат. Она увидела его боковым зрением и махнула рукой, чтобы он заходил.
— О каком деле вы говорите? А, Робинсон. Мы предложили иметь в виду предыдущие судимости и потребовать более строгого наказания, учитывая применение оружия. Дело будет у Петерсона завтра утром.
Она выключила микрофон и, скосив глаза, взглядом пригласила Клинтона сесть на один из зеленых стульев, стоявших напротив ее стола.
— Вы тут назначили меня вести одно дело. Это что, дурная шутка?
Он ждал, что она ответит, но услышал лишь металлический скрежет, когда она откинулась на спинку стула и тот от толчка выкатился из-за стола на ковровое покрытие.
— Вес жертвы больше двухсот фунтов[2], занимается проституцией и сама признает, что в момент нападения была на работе. Я бы квалифицировал это как отказ платить. Она решила заявить об изнасиловании, когда клиент отказался ей заплатить.
— В этом деле речь идет о похищении и попытке изнасилования, — резко возразила Лили.
— Но доказательства? Вы, наверно, шутите. Этой вашей жертве совершенно нельзя доверять. Вы видели фотографии парня? Он выглядит абсолютно прилично. Он даже улыбался в объектив; он уверен, что все кончится для него хорошо и он выйдет отсюда.
Клинтон дергался на стуле всем своим коротким толстым телом.
Лили сняла очки и бросила их на стол. Упав, они несколько раз подпрыгнули на столе.
— Вы полагаете, что женщину невозможно изнасиловать, если она весит двести фунтов?
— В том-то все и дело. Ваша жертва просто шантажистка. И все ее свидетели тоже шантажисты. Она признает, что они с этим парнем договаривались о цене за ее услуги. Единственное, что он сделал — это несколько раз ударил ее по лицу. Да и вся эта история с похищением тоже притянута за уши. Он просто пригнул ей голову пониже, привез ее к городской свалке и выкинул из машины. Это похищение? На какое к черту обхождение можно рассчитывать, занимаясь подобным бизнесом? Она что, думала, что ее пригласят в оперу на лучшие места? — Клинтон тряхнул головой. — Мы можем привлечь его за уголовно наказуемые побои; думаю, что все согласятся, если мы потребуем в качестве компромисса девяносто дней заключения и три года пребывания под надзором полиции. Таким образом мы запишем в свой актив приговор и избежим судебного заседания, в котором мы позора не оберемся.
