Ольга Тарасевич - Последняя тайна Лермонтова
Дождалась!
Вот он – мой самый любимый момент: поезд замедляет ход, в тамбуре появляется проводница, коридор вагона гудит голосами. И вот все останавливается, замирает. Секундное оцепенение, потом снова начинает биться пульс жизни, и что-то уже закончилось, а что-то вот-вот начнется.
Я очень люблю это замершее мгновение. Только отчего же теперь такая тревога стиснула сердце?..
– Вам помочь? – Симпатичная проводница кивает на мою огромную черную сумку. – Давайте, я лучше подам, так удобнее.
Сумка большая, но легкая. Не имею привычки возить с собой кучу тряпок, а джинсы и свитер много места не занимают. Но в маленьком чемоданчике сломался замок, пришлось тащить в Петербург этот огромный шкаф на колесиках.
Покачав головой, я выбралась из вагона.
По вокзалу я всегда проношусь молниеносно. Наркоманка, ломка, скорее уколоться, где там моя доза Невского проспекта?
Таксисты хватают за руки. Еще бы, обладательница чемодана-холодильника! У тарифов в сознании «частников» уже, наверное, случилась невероятная, как у разведенных мостов, эрекция.
– Спасибо, мне не нужна машина, – стряхиваю чью-то цепкую хватку.
– Да что вы говорите?! Так и не нужна! А может, все-таки?..
Опаньки, Андрей Соколов собственной персоной! И что все это значит? Чего это он на вокзал меня встречать приперся? Хм, теперь понятно, зачем вчера выяснял, каким именно поездом еду...
Андрюша симпатичный, высокий, темноволосый. Актер Евгений Дятлов из «Ментов» – вот точно такое же лицо у него, случается, и автограф просят. Соколов, добрый человек, никому не отказывает! Меня в нем покорила редкая невозмутимость. Андрей спокоен, как удав. Надо с гнилым утопленником работать – значит, надо. Некоторые эксперты от такого нос воротят. Андрей, даже когда интерном был, без опыта особого, никогда не опускался до непрофессионального чистоплюйства.
– Наталия Александровна, вас оставлять опасно, – он хитро улыбнулся. – Тут же собак возле вокзала бездомных много. Опять-таки, проходимцев полно – а вы бы им помогать бросились.
Я обиженно поджала губы. Один раз, только один меня обманул человек, которому я помогала! Просил деньги на билет. Божился: кошелек украли, а мне как раз зарплату дали, ну я и одолжила ему две тысячи. И все, ни ответа, ни привета, ни перевода! Но это – единичный случай, хотя помогала часто, и большинство попавших в непредвиденную ситуацию людей оказывались честными. И кто меня за язык тянул интерну про все это рассказывать. Теперь вот вырос и издевается!
– Мы можем сразу в Озерск поехать? – поинтересовался Андрей, забирая у меня сумку. – Или у вас еще в городе дела?
– Поехали, ладно уж, потом я своими делами займусь. Давай, рассказывай обо всем по порядку. Откуда жена, что за замок, и вообще, какие новости?
Он просиял. Счастье преобразило знакомые черты, и, как мне показалось, даже чуть согрело обжигающий холодом воздух. Или это сырой петербургский ветер притих, готовясь выслушать любопытную историю?
– Жену зовут Марина, она тоже судебный медик. Познакомились, когда она интерном была...[11] Мы дошли до стоянки, Андрей нажал на тонко пискнувший брелок, и я невольно перебила историю о новой ячейке общества.
– Вот это красавец! Двигатель – двухлитровик, не меньше?
Какой у Андрея симпатичный джипик! Обожаю автомобили! Чистенькой темно-синей «Сузуки Гранд Витаре» лет пять-семь – но машинка ухоженная. Вот оно, райское наслаждение – мощный мотор, просторный салон. Поребрики – легко, и глушитель о них не тюкается. Окно опустить, ветер в лицо, и чтобы по пустому шоссе, а впереди лес, а в нем – крепыши-боровички с прилипшими к влажным шляпкам рыжими сосновыми иголками...
Но – опять Андрюша возвращается к нашим баранам. Как это понятно: любовь-морковь. Сама такая была. Впрочем, я и теперь, если не о собаках говорю, то о достоинствах супруга, мне с ним повезло...
– Марина – удивительная девушка! Что вы говорите? Понятия не имею, какой объем двигателя, джип не мой, Марининого папы. Я мог бы вас встретить и на более солидной машинке. Но я на «автомате» не ездил раньше, а тут как раз «механика»... Знаете, если бы не Марина, я ни за что не смог бы разобраться в одном запутанном деле. И такое пятно было бы у меня и на совести, и на репутации! Все обошлось благодаря Маринке, она – молодец, неравнодушная, внимательная, настойчивая... Несколько лет назад привезли нам на вскрытие трупы – женщины и маленького ребенка...
Я слушала Андрея, и от возбуждения меня всю трясло.
Случай, действительно, потрясающий.
Яд быстрого действия, который распадается в организме и не ловится на «химии»! Визуально же эксперт видит признаки, судя по которым смерть наступила от заболеваний сердца.
Вот уж действительно: нет предела совершенству в изобретении способов препровождения ближнего на тот свет. Лучше бы умельцы в продлевающих жизнь или в крайнем случае омолаживающих технологиях с таким же энтузиазмом изгалялись!
– Теперь про нашу с Мариной свадьбу в Озерске. На широкую ногу, в роскошном только что отреставрированном старинном замке...
Андрей говорил и хмурился.
Нервничает?
Так и есть – резко тормозит, нервно трогается.
Что бы все это значило?!
– Наталия Александровна, вам ведь знакомо имя Михаила Панина?
Еще бы, кому оно не знакомо! Не сходит со страниц газет. А еще Панина любят показывать в какой-то тупой передаче про светскую жизнь, где, так сказать, гламурные персоны несут, как правило, всякую чушь. Почему-то так получается, что я, когда мою пол, все время натыкаюсь на эту дебильную программу! И вечно злюсь: отрубить хочется, а до дивана с пультом уже не дотянуться, влажно, следы от тапочек останутся... Панин, конечно же, любимчик журналистов. Крупный бизнесмен, поклонник экстремальных видов спорта, меняет жен как перчатки. Есть о чем говорить, причем постоянно. Но почему-то именно он у меня, в отличие от других нуворишей, не вызывает отторжения. Пожалуй, даже по-своему симпатичен. У миллионера на редкость интеллигентное лицо стареющего Апполлона или уставшего иностранного профессора музыки. Такими искренними улыбками, как у Панина, улыбаются комсомольцы в черно-белых потрескивающих советских фильмах. И, как ни странно, этот мужчина не глуп, возможно, он даже думает не только тем, что ниже пояса. Запомнилось его интервью, щедро пересыпанное цитатами из Набокова и Гумилева, с неожиданными виражами выводов.
– Так вот, Михаил Панин – мой брат...
Норма-а-ально! Мне бы такого брата! Вот уж у кого можно было бы денег на собак просить безо всякого зазрения совести, ибо сам не бедствует! Впрочем, я и без родственных связей про собачий приют ему расскажу, а вдруг поможет. За спрос не бьют!
Но – у меня все-таки хорошая память – я точно помню, что Андрей – единственный ребенок. А его родители, врачи, увлекавшиеся альпинизмом, давно погибли, он остался один-одинешенек, никаких родственников. Детдомовскими мать и отец Андрея были, что ли...
Представляю, как теперь Соколов счастлив! Во-первых, родной брат, во-вторых, такой известный! Только... нет, конечно, лучше поздно, чем никогда... хотя все-таки это очень странно...
– Я знал, – Андрей закусил губу. Ржавая «шестерка» впереди моталась из стороны в сторону, не утруждая себя включением «поворотников», – знал, что он есть такой, брат Михаил. Мать Миши была намного старше моего отца. И, знаете, опытные женщины умеют производить впечатление... Но о свадьбе, как я предполагаю, речи не шло в принципе. Когда моих родителей не стало, я нашел пару писем, из которых понял, что у меня есть брат. Миша со своей мамой жил в Гатчине, отец переписывался с ними. Подозреваю, моя мать была в курсе – письма из Гатчины приходили отцу на работу, но хранились дома, в коробке с дипломами, квитанциями и счетами... Разыскал я, в общем, родственников еще до похорон. Мише уже двадцать тогда было, мне, пятнадцатилетнему, он таким взрослым показался. Как он меня послал! Мамаша Михаила так все повернула, как будто бы мой отец хотел на ней жениться, но передумал, бросил их. Мишка папу ненавидел. И меня почему-то тоже. На похороны они ехать отказались. Мать Миши зло на меня смотрела, но почти все время молчала. А Миша орал: «Что же ты сейчас о нас вспомнил? А где наш папаша раньше был, когда я болел, а мама на трех работах вкалывала? Теперь что вы от нас хотите, чтобы мы его хоронили? Думаете, идиотов нашли?!» Я тогда в таком шоке пребывал, что даже не расстроился из-за совсем не братского поведения брата. Только очень удивлялся – Миша высокий, плечи широкие. А кричал, как девчонка, и даже слезы полились. Больше мы не виделись. Он очень быстро стал тем Паниным, которого все знают. Но мне никогда и в голову не приходило его искать. Зачем? Я привык к своему одиночеству, потом первая жена появилась... А больше мне от Миши никогда ничего не было нужно, только общение. И вот вдруг через много лет – звонок. Мы с Мариной в кафе тогда были. Я чуть со стула не упал!
