Марина Ефремова - В омут с головой
— Не люблю слабых мужчин.
— Да? А как же мне тогда быть?
— Стань сильным и докажи свою силу, прояви ее. У тебя, может быть, есть скрытый потенциал.
— Ага, подожди. — Алешка остановился, потом неожиданно взял Лину на руки и понес. До отделения оставалось метров пятьдесят, он прошел их с легкостью. И когда уже оказался на крыльце, спросил: — На каком этаже твой кабинет?
— На третьем, — ответила Лина, не моргнув глазом и покрепче обхватив шею Алешки руками.
— На третьем, так на третьем, — крякнул Алешка и понес ее наверх.
Когда они проходили по лестницам и коридорам, попадавшиеся навстречу сотрудники озабоченно спрашивали:
— Лина, тебе плохо?
— Лина, ты подвернула ногу?
На что та отвечала:
— Нет, мне хорошо, мы проводим следственный эксперимент.
Таким образом они дошли до ее кабинета, и он уже собирался поставить свою ношу на пол, как она кокетливо посмотрела на часы и проговорила:
— Ой, а у меня сейчас обеденный перерыв, и мне здесь делать нечего.
— Так, — ответил Алешка, — приключения продолжаются. Значит, идем обедать?
— Угу, — кивнула Лина, лукаво улыбнувшись.
— А где ты любишь обедать?
— Дома. Люблю бабушкины щи.
— Чувствуется, судя по весу. Ну да ладно. А где живет твоя бабушка, Красная Шапочка?
— На улице Ткачей, дяденька Серый Волк, — подхватила игру Лина.
— Ни фига себе, это же другой конец города! А можно на такси?
— He-а, только на троллейбусе.
— Лина, ты хочешь моей смерти?
Он развернулся и понес ее обратно на улицу. Вниз было идти легче, чем подниматься на третий этаж, но все же Алешка слегка выдохся. Оказавшись опять на милицейском крыльце, он остановился в задумчивости. Лина показала рукой направо:
— Троллейбусная остановка там.
— А ресторан «Славянский» там. — Руки у Алешки были заняты, и он показал направление подбородком.
— Ты думаешь, что с милицейской зарплатой можно ходить по ресторанам? — удивленно спросила Лина.
— Я приглашаю. Надо пожалеть бабушкины руки, они стареют от бесконечного мытья посуды, — сказал Алешка и понес Лину в сторону ресторана.
— Я не могу принять приглашение, — продолжала Лина.
— Это еще почему?
— Я лицо должностное, ты лицо участвующее в следственных мероприятиях. А стало быть, можешь в любой момент стать проходящим по делу. Твое приглашение может быть расценено как взятка.
— Хорошенькое дело, а если ты, например, моя жена, что тогда? Я не имею права пригласить тебя в ресторан?
Лина не ответила. Тогда Алешка нашел компромиссное решение:
— Придется вам, мадемуазель, в порядке исключения побыть моей невестой, хотя бы на время обеда.
Лина опять ничего не ответила. Алешка донес ее до ресторана, вошел в зал с нею в руках, спросил у администратора, где им можно сесть, посадил Лину за стол и сказал:
— Чур, обратно идешь сама.
— Это еще почему? — удивилась Лина. — Мне понравилось, я не против и дальше так передвигаться.
— Я тебя сейчас так накормлю, что не в состоянии буду тебя поднять.
— Хорошо, — неожиданно согласилась Лина, — как скажешь, дорогой.
Им принесли меню, он стал заказывать самое дорогое из того, что было, однако Лина взяла у него папку с меню и попросила:
— Позволь мне, пожалуйста.
Он отдал ей папку, она заглянула в нее и сделала заказ:
— Пожалуйста, мне салат с крабами, бульон с гренками, чай с лимоном. А этому товарищу, — она кивнула на Алешку, — пожалуйста, украинский борщ с пампушками, овощное рагу, котлету по-киевски. Тебе чай или кофе, дорогой?
Алешка удивленно смотрел на Лину: он сразу даже не смог сообразить, что она у него спрашивает. Так и сидел, словно замороженный. Поэтому переспросил ее:
— Что ты говоришь, дорогая?
Официант начинал поскрипывать зубами.
— Что пить будешь, спрашиваю? — ответила Лина, тоже несколько раздраженно.
— А, пить? Виски, двойной со льдом.
— Виски в баре. Могу предложить боржом, настоящий. — Официанту надоели взаимные реверансы этих двоих, и он попытался их прервать.
— Боржом, так боржом, только похолодней, если можно, — согласился Алешка.
Боржом принесли довольно быстро, и он был достаточно прохладен. После первых глотков Алешка остыл, успокоился, отдышался и, наконец, спросил:
— Послушай, а официально кому достанутся магазины Татурина?
— По праву первонаследия его жене, в долях — сыну и отцу. Но, полагаю, существует завещание. В этом мире так просто сделки не заключаются. Предвижу, что либо всплывет какой-то неожиданный наследник, либо собственностью будет распоряжаться отец. Насколько я информирована, в деле работают только деньги Татурина. Людмила, хоть и из хорошей семьи московской номенклатуры, но бесприданница. Их брак был построен на расчете, а рассчитывали Татурины на прочные связи со столицей. Но произошел большой облом: Людмилин папашка с приходом перестройки слетел с насиженного места и остался ни с чем. И дочка его с зятем — соответственно. Вот тогда Татурин и начал вкладывать деньги в собственность. Приватизация, аукционы, но, конечно, льготные, почти безальтернативные. Таким образом, ему отошло около 50 % городской и областной торговой сети. Были и приличные предприятия, например, молокозавод в Карпове, льнозавод в Чурилове, два бывших совхоза, сырзавод, несколько лесопилок и многое другое. Короче говоря, состоятельным мужчиной был Илья Сергеевич Татурин.
— А как его финансовое состояние, может, он был на грани разорения? — не унимался Алешка. Тогда можно оправдать и убийство дочки и самоубийство.
— Мимо! Татурин — на редкость удачливый бизнесмен. Все его предприятия работают и приносят прибыль. И вот еще загадка: даже совхозы, которые умирали, поднялись при нем. Он исправно платил налоги. Я сама просмотрела все налоговые отчеты. С криминалом у него проблем никогда не было, он сам для многих был крышей. Даже поговаривают, будто он был смотрящим, но это… за что купила, за то и продаю.
— Тогда, может, кого-то прижал не в меру?
— Тоже отпадает. Все источники подтверждают, что сам он рэкетом не занимался, был справедлив и милостив. Когда давал в долг, то зачастую даже расписки не брал. Ему почти весь город должен. Он никогда не требовал ни процентов, ни залогов.
— Значит, следует искать среди тех, кто ему больше всего был должен.
— Я тоже так сначала подумала. Но «должников не убивают, убивают кредиторов». Не помню, кем сказано, но сказано правильно. И тут опять возникает непонятность, и не одна. Во-первых, он на должников не давил. Давал отсрочки, входил в положение и так далее. То есть с ним было выгодней работать, чем с любым банком. А где ты видел делового человека, которому рано или поздно не потребуется заем? И куда идти? В Сбербанк, где 37 % годовых. Или к Татурину? Вот к нему и шли. И один раз, и второй, и третий. Он для них был палочкой-выручалочкой. И если его спихнули в озеро должники, то они спилили сук, на котором очень удобно сидели. И какой смысл было тащить его за тридцать километров от Дальнославска? Не проще ли грохнуть прямо в городе? У дома, на работе, да где угодно! И еще одна неясность. Кроме следов машины Татурина, других следов не было. Умирал он, судя по всему, в сознании. Его не отравили, не усыпили. Что его заставило на полной скорости газануть с утеса?
— Да… Здесь больше вопросов, чем ответов… А следы борьбы?
— Никаких, мы осмотрели всю площадку, только следы пребывания туристов. На километры в округе примятая трава и мусор. А кстати, что тебе подсказывает твоя интуиция?
— Обед очень вкусный, — ушел от ответа Алешка и постарался сменить тему разговора. — Да, кстати, откуда ты знаешь, что я люблю поесть?
— Почувствовала, — ответила Лина, улыбнувшись.
Алешка понял, что предчувствия его не обманули. Эта женщина богом создана для него одного. Хоть он и влюблялся раньше, и не раз, и не два, но таких глаз он еще не видел. Он не просто влюбился, он влюбился по уши. Втрескался, втюрился — что там еще говорят в таких случаях? Короче, горел синим пламенем, плавился как свеча…
Они вышли из ресторана. Алешка решил, что они сегодня не расстанутся, и предложил Лине зайти в сквер, подышать свежим воздухом, но Лина была неумолима:
— Мне пора, я и так уже задержалась.
— Во сколько ты заканчиваешь работу? — еще не переставал надеяться Алешка.
— Поздно. И не ходи за мной, пожалуйста. Я не умею бегать. А если ты будешь меня преследовать, я не смогу от тебя убежать. И это будет нечестно с твоей стороны. — Лина проговорила все это на едином дыхании, поцеловала Алешку в правую щеку и ушла.
Впервые в жизни он не нашелся, что ответить женщине, так и оставшись стоять на месте. Настолько необычна была эта женщина, что он, искушенный в делах обольщения, чувствовал себя просто семиклассником на танцах. И пока собирался с мыслями, ее и след простыл.
