Миранда Джеймс - Просроченное убийство
– К тебе приходил Годфри Прист. Слышал, он подрался с Уордлоу. – Вилли недобро ухмыльнулся.
– Да, – коротко ответил я. – Об этом, наверное, уже весь город знает.
– Жалко, что Эзра не отправил его в больницу, – сказал Вилли, и лицо его потемнело от гнева. – Или в могилу, где ему самое место.
Глава седьмая
В старшей школе Вилли так часто становился жертвой дурных розыгрышей Годфри, что откровенная ненависть в его голосе меня ничуть не удивила.
Но открыто желать смерти?
– Мне кажется, ты перегибаешь палку, – мягко заметил я.
Вилли цыкнул выдающимися передними зубами – на редкость раздражающая привычка – и вперил в меня взгляд. Я вспомнил, что именно Годфри придумал для него прозвище Багз Банни – как раз из-за зубов. К несчастью, кличка намертво прилипла к Вилли.
– Годфри – подонок, и тебе это прекрасно известно. – Вилли хлопнул ладонью по блокноту. – Он не раз выставлял тебя дураком.
– Да, было такое, – не стал спорить я. – Мне он тоже не нравится, но смерти я ему не желаю.
– Значит, ты в самом деле дурак, – с неожиданным презрением процедил Вилли. – Понятия не имеешь, что он натворил. А я знаю.
Он встал, резко отодвинув стул, схватил блокнот с ручкой и вышел из комнаты.
Прозвище Багз оказалось очень удачным, хоть и жестоким, потому как внешне Вилли действительно походил на кролика. Мы с Годфри оба были выше него, чем порядком его бесили. Но одного физического превосходства Годфри недоставало. Ему нравилось изводить Вилли – тот всегда огрызался, чем только подогревал интерес обидчика.
Я был не единственным, кто пытался остановить Годфри, но тот не желал прекращать.
Возвращение Годфри Приста в Афины всколыхнуло массу неприятных воспоминаний, и меня не покидало ощущение, что самое плохое еще впереди, раз он собирался тут задержаться. Слова Вилли про то, «что он натворил», слегка меня озадачили. Возможно, у него имелись свои причины ненавидеть Годфри, и я сильно подозревал, что список у Вилли будет побольше моего.
Я уже поднимался по лестнице на второй этаж, когда меня окликнул Питер Вандеркеллер, директор библиотеки. Он стоял в дверях своего кабинета.
– Добрый день, Питер. Вы хотели меня видеть?
– Да, пожалуйста, – ответил он и исчез в недрах кабинета.
Подавив раздражение, я последовал за ним. Беседа с Вандеркеллером обычно затягивалась минимум на час. Когда я проходил мимо рабочего стола Мельбы, помощница директора выразительно закатила глаза. Значит, начальству пришла в голову очередная «гениальная» идея.
– Будьте любезны, закройте за собой дверь, – сказал Питер, едва я вошел.
Я выполнил его просьбу и приблизился к директорскому столу. Вандеркеллер встал напротив, положив руки на бедра, чем живо напомнил мне Гамби из старого телевизионного шоу. Для полного сходства не хватало только зеленого окраса. Я постарался выкинуть из головы эти мысли, когда Питер указал на один из удобных стульев для посетителей.
Кабинет директора был моей любимой комнатой в библиотеке. Изначально она включала и закуток, в котором теперь сидела Мельба. Высокие потолки с узорной лепниной ярко свидетельствовали о веке, когда построили дом. Обеденный стол из красного дерева, который Питер приспособил для работы, совершенно не сочетался с обычным офисным креслом. Этот стол вызывал у меня откровенную зависть. В окружении компьютера, принтера и телефона он смотрелся совершенно чужеродно. Закрыв глаза, я легко мог представить возле него старинную даму в кринолине и ее ухажера.
– Чем могу быть полезен? – спросил я, отпивая воду из кружки.
Питер снял очки в роговой оправе и задумчиво покрутил их за дужку.
– Мне стало известно, что наш выдающийся выпускник собирается передать свои бумаги университетскому архиву, сопроводив их внушительной суммой денег. Я также узнал, что он уже обсудил это с вами.
– Да и да, – кивнул я. Разговоры с Питером вызывали у меня желание отвечать как можно более кратко, словно я был героем одного из детективов Дэшилла Хэммета[1]. – Мне следовало сразу пойти к вам. Но я заработался и обо всем забыл.
– Ничего страшного, – Питер отмахнулся от моих оправданий. – Годфри Прист, несомненно, считает, что оказывает университету большую честь, – губы Вандеркеллера презрительно скривились. – Будь это в моей власти, я бы ответил ему, что наш архив – не место для работ человека, который предал свой талант ради строчки в списке бестселлеров.
Я и не подозревал, что Питер придерживается столь низкого мнения о Годфри и его книгах. Вандеркеллер никогда не казался мне литературным снобом. Он не чурался беллетристики, и некоторые авторы детективов, вроде Кэролин Хайнс и Чарлин Харрис, числились среди его любимчиков. Они обе выступали в нашем университете, и Питер не скрывал радости по поводу их приезда.
Откуда же столько презрения к Годфри Присту?
– Боюсь, ректору это не понравится, – заметил я.
– Не понравится, – со вздохом согласился Питер. – К моему огромному сожалению. Афинский университет всегда гордился своим литературным наследием, – директор печально улыбнулся. – А теперь мы должны безропотно принимать в архив труды какого-то графомана. Это многое говорит о ценностях нынешней администрации.
– Все не так плохо, – попытался подбодрить его я. – Храним же мы работы сумасшедшего доктора, который в пятидесятых возомнил себя вторым Уолтом Уитменом.
Если быть совсем точным, в архивах упокоились сто двадцать три написанных от руки и лично переплетенных тома поэзии столь посредственной, что композиции современных рэперов по сравнению с ней звучали, как сонеты Шекспира. Увы, вместе со своим «наследием» автор оставил университету три четверти миллиона долларов, так что отказать ему мы не смогли.
Питер пропустил мои слова мимо ушей.
– Наверное, мне стоит поблагодарить вас за то, что подтвердили эти ужасные новости. И я благодарю. Знаю, что могу полностью положиться на вас в этом вопросе, Чарльз.
– Конечно, Питер, – степенно кивнул я, стараясь соответствовать торжественности момента. За три года Вандеркеллер ни разу не назвал меня Чарли. Я поднялся. – Это все?
Глава библиотеки кивнул.
– Полагаю, мы еще встретимся сегодня на нелепом празднике, который устроил ректор?
– Да, я там буду.
Питер снова кивнул и занялся бумагами, которые лежали на столе. Я покинул кабинет, постаравшись как можно тише прикрыть за собой дверь. Когда обернулся, то увидел на столе у Мельбы Дизеля. Кажется, они были увлечены беседой.
– Дизелю стало скучно одному, – объяснила появление кота Мельба, глядя на меня поверх ушастой головы мейн-куна.
– Дизель, слезь со стола! – прикрикнул я. – Ты же знаешь, так делать нельзя.
Кот ворчливо мурлыкнул себе под нос, но спрыгнул и направился к двери. На пороге он остановился и начал вылизываться, как ни в чем не бывало.
– Он тебя искал, – сказала Мельба.
– Не любит долго сидеть один.
– Питер вызвал тебя из-за Годфри Приста? – поинтересовалась Мельба. Если еще утром при упоминании знаменитого писателя ее голос едва не дрожал от волнения, то теперь отдавал ледяным холодом.
– Да. Кажется, мне стоило прийти к нему еще утром, сразу после разговора с Годфри.
Теперь я в самом деле чувствовал себя виноватым.
– Он просто не любит узнавать все последним, – Мельба заговорщически покосилась на дверь Вандеркеллера. – Например, о том, что у его жены роман с Годфри.
– Что? – Я шагнул к столу. – Когда это случилось?
– Лет десять назад, – прошептала Мельба. – Вскоре после этого Питер переехал в Афины.
– Он ведь работал в каком-то калифорнийском университете?
– Рядом с Лос-Анджелесом, – кивнула она. – И угадай, с кем там подружилась миссис Вандеркеллер?
– С Годфри. Как они познакомились?
– Судя по всему, она собиралась делать карьеру сценариста в Голливуде, – Мельба презрительно сморщила нос. – Я слышала, что она вечно таскала Питера по всяким тусовкам, куда умудрялась добывать приглашения. На одной из них и встретила Годфри. Внешностью ее природа не обделила, так что…
– Она ушла от Питера к Годфри? – Пока история звучала, как сюжет мыльной оперы.
– Именно. Развелась и вышла за Приста. Она была его второй женой, – Мельба на секунду задумалась. – Да, второй. Первой была третьесортная актриса, снимавшаяся в порнофильмах. Ну, по крайней мере, я так слышала.
Она раскраснелась, глаза ее сверкали. Очевидно, моей подруге очень нравилось сплетничать про Годфри.
– Но как Питер оказался в Афинах? Неужели не знал, что Прист родом отсюда?
– Увы, ему просто не повезло, – искренне вздохнула Мельба. – Бедняга пытался убраться подальше от Калифорнии. Только переехав к нам, выяснил, что Годфри здесь родился и учился.
Этот человек определенно проклят. Мне вдруг стало жаль Питера. Неудивительно, что он так отзывался о Годфри и его творчестве.
