Анна Малышева - Никогда не заговаривайте с неизвестными
— Плюш, Плюш, Плюш… Ничего не понимаю! Плюшенька…
Она пыталась вспомнить, когда в последний раз видела собаку, когда с ней гуляла. В голове был полный сумбур. Сходила на кухню, где стояла Плюшкина еда. Проверила миску — полно засохшей гречневой каши. А когда она варила кашу?
Как раз в тот день, когда Костю убили. Плюшка получила свежую порцию… И не успела ее съесть.
Значит, собака убежала тогда же, вскоре после того, как вернулась домой без хозяина… Убежала с волочащимся поводком… Ведь квартира долго стояла открытой. А Ирине в ту ночь, конечно, было не до собаки.
— Еще и собака! — сказала она, и это как будто прорвало плотину — женщина опустилась на табурет и разрыдалась. Все эти дни не получалось заплакать, ходила, будто каменная. А вот теперь — удалось… Она плакала с наслаждением, она изголодалась по слезам, ей это было необходимо.
Зазвенел телефон. Ей не хотелось подниматься, вытирать слезы, отвечать. Но она все же сделала это. Услышала знакомый мужской голос:
— Ирочка, ты одна?
В первый момент она не нашлась, что ответить.
Потом все же выдавила из себя:
— Ты что — газет не читал?
— А что? — удивился звонивший. — Война, что ли, началась?
— Хуже.
— Ир, что случилось?
— Костю убили.
— Костю?! — На том конце провода с трудом усваивали новость. — Твоего, что ли?
— Моего?! Он сейчас уже ничей! Ничей! Никому он не нужен! Никто из этих… Оттуда… Даже на поминки не остался!
— Так ты одна? — настаивал звонивший.
— Да! — истерично выкрикнула Ирина. — Да, я теперь одна — радуйся!
И бросила трубку. Ее трясло, но слезы высохли. Она знала — тот приедет. Не знала только, открывать ему дверь или нет. И в конце концов, чтобы не мучиться этим вопросом в последний момент, подошла к двери и отперла все замки. Оттянула в сторону защелку, зафиксировала ее и оставила дверь приоткрытой сантиметра на три. После чего вернулась в спальню, открыла шкафчик для постельного белья и вынула из-под стопки отглаженных простыней плоскую бутылку виски. Отвинтила крышку, присосалась к горлышку. Стало как будто полегче. К таким «утешениям» она привыкла уже давно, но алкоголиком себя искренне не считала.
Ирина легла на постель, закрыла глаза. Света она не зажигала. На улице почти стемнело, день выдался очень пасмурный, черный день. Во всех смыслах черный. Она замерзла на кладбище и, чтобы согреться, еще раз основательно приложилась к бутылке. Теперь ей было совсем хорошо.
— Ты с ума сошла?!
Она так и подскочила, услышав над собой резкий голос. Оказывается, ей удалось задремать, и она не заметила, как он вошел. Над кроватью маячило темное пятно, пятно потянулось к изголовью и включило настенное бра. Ирина зажмурилась, закрыла глаза ладонями, отвернулась:
— Убери!
— Ты с ума сошла, — повторил он, скидывая пальто и садясь рядом с ней на постель. — Открыла дверь настежь, я думал — тебя тоже убили!
— Глупости.
— Никакие не глупости, надо быть осторожнее!
Что ты говорила про Костю? Это правда?
— Его убили. Это было во многих газетах. Ты прозевал такое событие… — Она села на постели, все еще стараясь отвернуться от света. — Голова просто раскалывается.
Он увидел бутылку рядом с ней на одеяле, поднял, поболтал, понюхал крышку:
— Виски?
— А ты думал — чай?
Он поставил бутылку на пол и слегка тряхнул Ирину за плечи;
— Ты напилась?
— Ничуть. Я бы напилась, если б компания нашлась. Но никто с телевидения на поминки не остался. Саш, а ты как насчет этого? Помянем?
Он все еще держал ее за плечи и разглядывал в упор. Потом отнял руки, отвернулся, достал сигареты. Ирина услышала его голос:
— Как это случилось?
— Его застрелили, — механическим голосом заговорила она. Эту историю ей уже пришлось рассказывать раз двадцать. — Он вернулся с работы, пошел с Плюшкой гулять и получил пулю в голову. Умер сразу. Кстати, Плюшка пропала.
— Не понял?
— Сбежала в ту же ночь.
— А… Найдется, — равнодушно бросил тот. — Собаки часто выкидывают такие штуки.
— Мне кажется, она убежала навсегда.
— Может, украли?
— Кому она нужна, такая старая? — возразила Ирина. — И красотой не блистала… Ты лучше скажи, что обо всем этом думаешь?
— Ну, пулю в голову никто просто так не получает, — рассудительно сказал Саша.
— Следователь думает так же. Спрашивал, не было ли у него врагов.
— А ты что сказала?
— Я ответила, что это предстоит выяснять им самим. Потому что я никого не знаю.
— Что ж, ответила так, чтобы не создавать себе лишних проблем, — вздохнул тот. — Но ты на самом деле не понимаешь, кто и за что мог?..
— Откуда? — поморщилась она. — Я знаю одно — с тех пор как он пошел работать на телевидение, все у нас резко изменилось. И если раньше у него точно не было врагов, то теперь…
— Ну, понятно. В это лучше не лезть.
— А я и не лезу. Только это был не того масштаба теледеятель, чтобы кто-то с ним так разбирался. Да кто он был такой? И платили не так чтобы много…
— И все же ты думаешь, это кто-то из тамошних господ?
— Ничего я не думаю. — Она прижалась лбом к его спине. — Сашенька, я так боюсь…
— Чего?
— Что это все будет продолжаться.
— И оставляешь дверь открытой? И говоришь следователю, что ничего не знаешь? Ирина! Ты что — даже мне не хочешь все рассказать?
Вместо ответа она всхлипнула. Тут мужчина наконец обернулся и обнял ее:
— Ну, прекращай. Не хочешь говорить — молчи. Только пеняй потом на себя!
— Знаю… Тебе все равно, что будет со мной. Ты бы даже хотел, чтобы я исчезла…
— Ну, это уже истерика! — рассердился он. — Знаешь, тебе лучше отсюда на время уехать. Уж это ты можешь сделать!
— Уехать? Куда? — горько спросила она. — К тебе, что ли?
Этот вопрос ему не понравился:
— Не надо иронизировать.
— А я и не иронизирую. Ты дал совет уехать, а я только спросила… Представляю, как бы обрадовалась твоя Наташа, если бы я приехала к вам с вещичками… А что? Может, это нам знак свыше, чтобы все разорвать?
— Ира, я тебя очень прошу! — Он сразу замкнулся, как всегда, когда она заводила подобные речи. — Сколько мы об этом говорили?
— Много, ты прав. Но все же недостаточно. Помнишь, как мы прятались друг за друга, в первый наш год? Кому из нас сделать первый шаг? Кому первому поставить перед фактом свою половину?
Видишь, я свой шаг сделала…
Она не ожидала от него такой реакции — он резко отодвинулся, глаза стали бешеными:
— Думай, что болтаешь!
— Это была шутка. — Она едва шевелила помертвевшими губами. — Что — пьяная вдова не имеет права пошутить?
— Ты следователю такое не скажи!
— Не бойся, я ему даже про тебя не сказала. А ведь могла. Могла сообщить, что ты давно мечтал устранить моего супруга, чтобы жениться на мне.
Только вот… Версия не правдоподобная. Ты ведь женат. И вообще — не такая уж я красавица, чтобы из-за меня убивать человека.
— Иришка, успокойся, — беспомощно попросил мужчина. — Прости меня…
Они были ровесники, в этом году им исполнилось по двадцать девять лет. Дни рождения они отмечали отдельно друг от друга. Саша — с друзьями из Киноцентра, которые знали Ирину, но не знали, в каких она отношениях с Сашей.
Она — с двумя подружками, которые ничего о Саше не знали. Об их отношениях вообще мало кто знал. А длились эти отношения вот уже пятый год Саша и Ирина познакомились во ВГИКе восемь лет назад. Оба тогда учились на актерском отделении, но у разных мастеров. Ирина тогда носила гриву распущенных рыжих волос, спутанных в мелкие колечки. Грива доходила до пояса, и в ней сломалась не одна расческа. У нее была сухощавая, спортивная фигурка так называемого американского покроя, причем спортом она никогда не занималась, отчаянно курила и спокойно объедалась при каждом удобном случае. А вот Саша, напротив, был помешан на спорте. Невысокий, подвижный, веселый парень, не очень похожий на актера… Познакомились они на вечеринке в общежитии ВГИКа, на чьем-то дне рождения.
Ира тогда напилась. Напивалась она быстро и тогда начинала творить и говорить несуразные глупости. Потом ей всегда было стыдно.
— Ма-ла-дой человек! — кричала она, протягивая пустую кружку. — Я кого прошу?! Да, тебя, именно тебя, в белой рубашке! Налей вина и дай мне вон тот бутерброд!
Парень, к которому она обращалась, беспрекословно выполнил ее требования и сел рядом, на казенную кровать с продавленным матрацем. Оглушительно играл магнитофон, «АББА» была слышна во всем коридоре. Ира хлебнула из кружки дешевого красного вина, поморщилась и со словами: «Как можно давать гостям такую гадость!» выбежала из комнаты. Ей внезапно стало плохо.
Минут через двадцать, когда она умылась в туалете и привела в порядок платье, ей было уже невыносимо стыдно. Она протрезвела, и голова постепенно прояснилась. Кажется, она орала, танцевала на столе, разбила несколько предметов сервировки, оскорбила подружку, назвав ее «Мэрлин Монро е….я». Ну и что с того, что эта девчонка старается подражать легендарной кинозвезде? А кто не старается кому-то подражать? Ира с досады чуть кулаком по зеркалу не стукнула. У нее начинался похмельный приступ самокритики, когда все представлялось в черном свете… И в довершение всего ей придется сейчас вернуться в комнату, потому что она забыла сумочку, а без сумочки никуда не денешься. Там лежат все ее деньги, проездной, косметика, расческа, в которой очень нуждались ее волосы…
