Эдгар Джепсон - Знак нефритовой рыбы
Обзор книги Эдгар Джепсон - Знак нефритовой рыбы
Знак нефритовой рыбы
рассказ Эдгара Джепсона
В один прекрасный день на улице Парка, в первом этаже небольшого деревянного домика, открылся докторский кабинет. Владельцем его являлся молодой доктор Хассенд. Дело начиналось с небольшим капиталом, но с очень большими надеждами.
Здесь же, рядом с кабинетом и приемной, находилась и квартира доктора: спальня и кухня-ванна. Единственный ход, обслуживавший и пациентов и доктора, выходил прямо на улицу.
Большие надежды плохо оправдались, и к концу шестнадцатой недели дело стояло на той же точке, что и в начале второй. Изо дня в день, в течение последних десяти недель, он ожидал перемены, но счастье не улыбалось.
Несмотря на все невзгоды, бодрость и хорошее расположение духа не покидали молодого доктора. И когда во вторник, в половине девятого вечера, он закрывал свой кабинет, желая развлечься, его настроение было таким радужным, словно он зарабатывал десять гиней[1] в час.
У него создалась привычка проводить вечера в клубе Мирандола, где молодежь веселилась, солидная же публика вела разговоры о политике, последних достижениях культуры и т. п. Хорошенькая мисс Мэри, сестра Джона Вальтона, была его неизменной партнершей. Они оба восхитительно танцевали, оба увлекались спортом, музыкальной комедией, кино и прочими вещами. Мисс Мэри проявляла трогательную заботливость к его судьбе. Ее молодость, разница в семь лет, не мешала ей давать самые очаровательные советы.
На этот раз, как и всегда, он нашел Мэри в клубе, куда завез ее брат. Девушка заботливо справилась, сколько он заработал за сегодняшний день.
— Восемнадцать шиллингов, — ответил без смущения молодой доктор.
— Все хуже, хуже и хуже! — с грустью заметила Мэри.
— Да, по-видимому, так.
— Не сможет ли Джон помочь? — задумчиво проговорила Мэри.
Молодой доктор затряс головой:
— Пациенты Джона не пойдут к другому.
— Ах, меня очень мало интересуют эти пациенты, я думаю лишь о том, как бы вернуть вам удачу… У Джона часто, среди его нефритов, попадаются амулеты, приносящие любовь, деньги, здоровье, долгую жизнь… Прошлое Рождество мы дали такой амулет бедной девушке, которую злобно преследовала судьба, и с тех пор она зажила прекрасно.
Молодой Хассенд знал, что как доктор он должен быть ученым. «Этот разговор об амулетах и чарах подобает ли ученому человеку?» — спросил он себя мысленно. «Нет», — был решительный ответ. Но здесь же он вспомнил, что нередко советы Мэри оказывали ему неплохую услугу, может быть и на этот раз дело обстоит также.
— Что же, пусть поищет что-нибудь! — проговорил он снисходительным тоном.
— Хорошо, я передам. Вы зайдете в воскресенье к чаю?
Они протанцевали весь вечер, с энтузиазмом толкуя о Чарльзе Чаплине. Расставаясь, Мэри напомнила ему про амулет.
* * *В воскресенье в назначенный час он был у Вальтона. Мэри уже переговорила с братом. После чая они пошли в кабинет Джона, где находилась коллекция осколков тяжелых китайских камней, нефритов, агатов и различных кристаллов.
— Вы пришли ко мне не вовремя, — проговорил Джон, выдвигая верхний ящик шкафа. — Сейчас у меня только три прекрасных нефрита-талисмана любви и один необычайной силы агат, свойство которого излечивать от сапа. В первых талисманах, я полагаю, вы не нуждаетесь, лошадей же у вас нет. К сожалению, в данный момент у меня нет камня здоровья, — продолжал Джон, закрывая верхний ящик и выдвигая следующий. — Подождите, не устроит ли вас нефрит? Этот камень сам по себе счастливый; даже самый небольшой его кусочек приносит счастье. У меня где-то он был.
С этими словами он вынул из ящика молочный камень, длиною около, четырех дюймов и шириною в два, который изображал рыбу. Рот, глаза, чешуйки, хвост — были искусно высечены на камне.
Джон Вальтон осторожно обтер его ладонью руки.
— Я думаю, эта вещь будет вам полезна. Она употреблялась в древнем китайском храме, как гонг для созыва молящихся и жрецов; но это обстоятельство вас не должно смущать. С тех пор, как эта рыба появилась в моем доме, никакое горе не касалось его, в этой рыбе кроется большая сила.
Он произнес это таким убедительным тоном, что молодой доктор Хассенд даже с некоторым благоговением взял в руки рыбу, положил ее в свой широкий карман и горячо поблагодарил.
— Я, конечно, могу одолжить вам только на время этот необыкновенно редкий экземпляр, несомненный источник вдохновения для современного искусства.
— Вполне понятно! — произнес молодой доктор. — Но как его употреблять?
Джон несколько задумался.
— Я думаю, не будет плохо прибить его к вашей наружной двери. В нем как раз имеются два отверстия; необходимо только найти длинные и очень тонкие гвоздики, чтобы не расколоть камень. Ведь вы желаете привлечь пациентов, не так ли? А они приходят с улицы. Этот знак и будет привлекать внимание проходящих. Если он не принесет даже вам ожидаемой удачи, то, во всяком случае, будет служить хорошей вывеской.
Когда доктор удалился, Мэри спросила брата, можно ли надеяться на рыбу?
— Раз он верит, отчего же нет?
* * *Доктор Хассенд вернулся домой в прекрасном настроении. Наступившее утро не только не понизило настроения, но, наоборот, — породило новые надежды.
Наскоро позавтракав, он побежал разыскивать тонкие стальные булавки, и через несколько времени на его входной двери красовалась нефритовая рыба.
Прикрыв дверь, он вышел на улицу и прошелся мима дома. Он-был несколько удивлен: рыба не казалась большой, она не бросалась в глаза своим блеском, но в то же время как-то притягивала, приковывала глаз своим необычным видом. Даже проходя по противоположной стороне улицы, нельзя было не обратить на нее внимания. Прохожие в удивлении останавливались.
Доктор Хассенд поспешил в свой кабинет, ожидая потока пациентов. Правда, поток не хлынул, но обычная струйка не была так тонка, как прежде. К четырем часам он имел восемнадцать шиллингов, к вечеру же сумма возросла до тридцати.
Приготовив чай, он уселся в приемной у окна и стал наблюдать за прохожими, отмечая среди них своих будущих пациентов.
Вдруг из-за угла показался тяжелый крытый автомобиль, в окне которого виднелось бледное морщинистое лицо пожилого человека. Он бросил пристальный взгляд на рыбу и прокатил мимо. Минуты через четыре этот же самый автомобиль бесшумно подъехал к подъезду и остановился.
Доктора Хассенда интересовали в этот момент исключительно только пациенты, а потому он не обратил на автомобиль никакого внимания.
И вдруг по лестнице послышались шаги, затем раздался стук в дверь.
Доктор вскочил. «Неужели ко мне?»
Открыв дверь, он столкнулся с морщинистым пожилым господином, имевшим вид трупа.
Он понял, что перед ним пациент, сильно нуждающийся в помощи врача. Он опасался только одного, что его помощь в таком тяжелом случае не оказалась бы запоздавшей.
— Вы доктор Хассенд? — спросил господин, быстро проходя мимо него в кабинет.
— Да! — проговорил несколько изумленный его поспешностью Хассенд, следуя за ним.
Пожилой господин подошел к доктору и в упор стал рассматривать его круглое, розовое и мальчишеское лицо, его широкую, здоровую фигуру, и на его лице выразилось некоторое недоумение, словно он увидел не то, что думал найти.
— Ну что-ж, знак есть знак! — едва слышно пробормотал он и громко добавил, обращаясь к Хассенду: — Я страдаю сильнейшим несварением желудка, нестерпимым. Мне необходима двууглекислая сода. Сколько вы сможете мне отпустить?
— Двууглекислой соды? — переспросил доктор, удивленный таким простым исходом дела с пациентом, вид которого заставлял его опасаться за недостаточность своих знаний. — Конечно, могу. Сколько вы хотите?
— Сможете ли вы мне дать унцию, целую унцию? — проговорил он, несколько нервничая.
На лице доктора Хассенда появилась напряженная складка, он старался разобраться в создавшемся положении. Одно для него было совершенно ясно, что человек волнующийся из-за такого пустяка, как сода, пришел не иначе, как посмеяться над ним.
— Конечно, могу! — проговорил он своим обычным, приветливым голосом. — Я вам дам ее.
Он зашел за ширму, которая закрывала от глаз пациентов бутыли разных снадобий и большую таблицу с указанием, как приготовлять различные лекарства. Отсыпав основательную дозу двууглекислой соды в чистый пакетик, он запечатал его и вынес пациенту.
Дрожащими руками схватил пергаментный господин этот пакет.
Теперь уже не оставалось никакого сомнения, что основной причиной его волнения, было особое пристрастие к двууглекислой соде. Пакет моментально исчез в его левом боковом кармане, из правого же он вытащил сверток и подал его доктору Хассенду.
