Нина Васина - Правило крысолова
Обзор книги Нина Васина - Правило крысолова
Нина ВАСИНА
ПРАВИЛО КРЫСОЛОВА
Раз…
В воскресенье в обед состоялось заседание семейного совета. Мне еще нужно было успеть к двенадцати в студию, а по дороге забросить домой семейную парочку Мучачос, которую мы закончили снимать около пяти утра. Мотор отказал в Бутове. Пока я металась в вихре опавших листьев возле лесного массива, бросаясь к каждому прохожему в поисках информации о ближайшей остановке или станции метро, моя парочка совсем взбесилась. Кое-как удалось поймать такси. В довершение ко всему я забыла код подъезда. Поставила клетку на землю, перерыла всю сумку и взвыла: мой блокнот исчез. Я не могла потерять третий и с таким трудом восстановленный блокнот, не могла, идиотка, растеряха! Подловив открытую дверь при выходе кого-то из жильцов, я побежала по лестнице на третий этаж, подгоняемая жуткими звуками. Хозяйка семейной парочки придирчиво осмотрела актеров.
— Мы не переборщили с возбудителями? — Она выдыхала дым, держа сигарету во рту. Я протянула деньги.
— Минуточку, — остановила она меня, когда я уже ринулась к лестнице. — Подождите. Взгляните на это.
Я вздыхаю, смотрю на часы и иду за ней в квартиру. Сначала хозяйка выпускает принесенных мною актеров. Кошка Муча, кое-как прилизав грудку, сначала отступает назад, прижимая уши и резко дергая хвостом, потом с разбега бросается на своего супруга. Кот Чос становится на задние лапы и лупит подбежавшую жену по морде, отвешивая оплеухи с медлительностью и тщательностью знающего дело мужика. Муча отступает, чтобы опять приготовиться к прыжку. Она прыгает с грацией пантеры, Чос валится на спину и ловит ее в воздухе. Сцепившись и дико завывая, они катаются по ковру.
— Точно, переборщили, — укоризненно качает головой хозяйка.
Очнувшись, я иду за ней в кухню и с некоторой оторопью рассматриваю животное у балконной двери. Широко расставив копытца, набычившись, на меня смотрит свирепыми маленькими глазками… поросенок? Но почему…
— Кто это?
— Это? — удивляется хозяйка. — Это же кабанчик!
— Поросенок? — Я подхожу и осторожно трогаю щетинку на вздрогнувшей спине. — А почему он черный? И такой волосатый?
— Я думала, вам понравится, — пожимает плечами хозяйка. — Вы можете думать еще месяца два.
— А что будет через два месяца?
— Через два месяца нужно точно решить, подрезать его или нет.
Я сознаюсь, что ничего не понимаю. Толчком в плечо меня усаживают на табуретку. Брезгливо осмотрев то, что теперь сидит у ее стола, хозяйка — высокая жгучая брюнетка неопределенного возраста с руками пахаря-комбайнера и профилем постаревшей персидской княжны — доходчиво объясняет мне, что борова нужно кастрировать, а то мясо будет пахнуть. Но если боров понадобится нам в полной мужской потенции, то его нельзя кастрировать, именно это и нужно решить не позднее чем через два месяца. Я нашариваю в куртке телефон.
На часах — одиннадцать двадцать, я спрашиваю оператора, который добрел до кровати где-то в начале седьмого, нужна лианам свинья.
— Это боров, — повышает голос хозяйка. — Боров!
— Извини, — киваю я покорно. — Это не свинья. Это боров. Нет, я не издеваюсь. Заткнись, я же сказала, что не издеваюсь! Говори быстро и коротко, платить ли мне за содержание этой свиньи! Почему я спрашиваю у тебя? А, да… Поняла. — Я отключаю телефон.
Мой оператор не собирается содержать скотный двор. Оказывается, он запросто может выехать на съемки в любое животноводческое хозяйство, если захочет опуститься до наблюдения за совокупляющимися свиньями. Он также может вылететь в Африку, если будет заказан фильм про львов, или на Миссисипи, если кто-то любит перед сном напомнить себе, как размножаются крокодилы. И это не значит, что он должен выхаживать львов, крокодилов или горилл! Но я — совсем другое дело! Если я испытываю хоть малейшее желание…
— Можете подрезать вашу свинью, — вздыхаю я, одним этим предложением определив, что думает мой оператор про идиотку, разбудившую его в начале двенадцатого в воскресенье.
— Это боров. — Хозяйка смотрит на меня как на больную. — Жаль. Зря тащила его в город показать. Он же красавец! Вы только посмотрите на масть!
Без десяти двенадцать я позвонила в дверь квартиры тетушки Ханны. Заспанный мужчина в форменных брюках и майке, зевая, доложил, что дежурство проходит спокойно, никаких посторонних не наблюдалось, и поинтересовался, не купила ли я по дороге молока?
— Вы всегда покупайте молоко, когда сюда идете, — приказным тоном посоветовал мне он, задумался и продолжил:
— Хотя, к примеру, мой напарник, конечно, предпочел бы пиво, но он будет сидеть в квартире завтра, так что имейте в виду.
Я сдержалась и не надела ему на голову мусорное ведро, которое стояло у двери.
— Да, мусор нужно вынести. — Милиционер ткнул в ведро пальцем, зевнул, ушел в комнату и с размаху бросился на диван, прихватив с журнального столика газету.
Пока я листала семейный альбом моей тетушки, дежурный отпускал нелестные замечания в адрес журналистов. На полу стояла пепельница, а некоторые окурки валялись просто на белом ковре. Я прошла в спальню и обнаружила, что милиционер спал на супружеской кровати и даже не удосужился ее застелить или хотя бы расправить шелковое покрывало. На полу валялись два черных носка. На стуле висела кобура на ремнях.
Он осмотрел фотографии, которые я взяла с собой, бросил в пакет с мусором пустую пачку от сигарет. Пепельницу я вытряхнула сама. Интересно, он принес свою зубную щетку или выбрал из тех, что стоят в ванной?
Когда дверь закрылась, я встала на площадке у лестницы с пакетом мусора и выпала на несколько секунд из действительности. Я вдруг представила свою тетушку Ханну и почему-то ее узкие ухоженные ступни, длинные пальцы ног, проваливающиеся в мягкий белый мех ковра. Я пришла сюда за фотографиями. Бабушка приказала привезти фото детей Ханны. Снимков оказалось мало, я совсем забыла, что у тетушки Ханны были дети, потому что их как бы и не было…
— А правда, что их убили? Девушка, вы ведь ее племянница? — Кто-то тронул меня сзади, я дернулась и размахнулась пакетом с мусором.
— Простите. — Из-за резкого движения я по инерции отлетела к стене.
— Ничего. Я — соседка. А кто этот мужчина в квартире?
— Это… Он на службе.
— Понятно. И Мишу убили? — вдруг понизила голос женщина, запахивая ворот халата на шее.
Я не сразу поняла, что Миша — это последний муж Ханны. Кивнула и пошла к лестнице.
— А Костя? — спросила женщина, сделав за мной несколько шагов. — Костя — веселый такой, удалой?
— Не-ет, — неуверенно покачала я головой, — в машине их было двое.
— И Владика там не было? — прищурилась женщина.
— Минуточку. — Я повернулась и бросила чертов пакет на ступеньки. — Я не знаю ни Кости, ни Владика. А вы откуда их знаете?
Женщина задумалась, оглянулась на дверь квартиры Ханны.
— Был еще Эдуард, этот вне конкуренции. Хоть и кавказской национальности.
— Эдуард, — тупо повторила я. — Это все?
— Нет, конечно. По пятницам иногда приходил Григорий Павлович, очень презентабельный, но тучный. Он ни разу балконом не воспользовался, просто поздоровался на всякий случай для знакомства.
— А по четвергам? — стараясь выглядеть грустной и незаинтересованной, спросила я.
— По четвергам бывал студент из Плехановки, — тут же кивнула соседка. — Смешливый очень. — Она хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
— Среда? — азартно подалась я вперед.
— Родительский день, — подалась ко мне соседка.
— Вторник? — Я не очень поняла, что такое родительский день, но отвлекаться не хотелось.
— Когда как, чаще совсем незнакомые, со вторниковскими меня Ханна не знакомила, она говорила, что это люди исключительно деловые и приходят по делу, они сразу ей в дверь звонили.
— А понедельник?
— По понедельникам я редко бываю. Я с дачи приезжаю только после обеда. Но, — повысила голос соседка, заметив на моем лице что-то вроде разочарования, — но мои ключи у нее были.
— Так, что у нас осталось, — задумалась я, а чтобы не упасть, присела рядом с пакетом на ступеньку.
— Суббота и воскресенье мужнин день, — заявила женщина, задумалась и добавила, вздохнув:
— Святое дело. Я вышла, потому что хотела тебе посылочку отдать.
— Посылочку?
— Ну да. Мне ее принесли сегодня утром. Принес посыльный, сказал расписаться. Я расписалась, а только потом заметила, что это соседям. Пошли, покажу?
— Куда? — Я вцепилась в перила.
— Ко мне.
— Зачем мне смотреть вашу посылочку?
— Она не моя. Она Латовых.
В коридоре соседки пахнет половозрелым котом. Я уже научилась с ходу определять этот запах, запах запертого в четырех стенах самца, пометившего все, что только попалось под хвост. А вот и он. Лежит на тумбочке рядом с телефоном. Короткошерстный. Красавец!
— Кастрирую я его. — Соседка заметила мое восхищение. — Гадит где ни попадя.
