Джеймс Хедли Чейз - Вечер вне дома: Сборник
— Понятно. Думаешь, что она выгадывает время?
— Возможно.
Некоторое время мы помолчали, потом я заметил со вздохом:
— Знаешь, Сэмми, мне показалось, что этой крошечке не очень понравилась моя физиономия.
— Мне тоже,— согласился Сэмми. .
— Возможно, твоя ее больше устроит. Думается мне, что эта дамочка уже не ляжет спать. Сейчас она наверняка спокойно сидит в кресле с сигаретой и думает. Либо она ровно ничего не знает об этом деле, что, на мой взгляд, довольно странно, либо ей надо здорово все обдумать. Тебе ясно?
— Да,— ответил он.
— Я пойду спать. Ну а ты минут через пять или шесть обойди коттедж с другой стороны, постучись поделикатнее и еще разок с ней поговори.
У него глаза на лоб полезли.
— Чего ради? Какого черта я сумею сделать?
— А ты попробуй рассказать ей правду. Что ты частный детектив, работавший в Союзном агентстве, и болтаешься со мной, поскольку из-за войны обязан это делать. Признайся, что ты не очень привязан ко мне. Потом расскажи ей то, о чем я умолчал: если я был прав и Варлей передал или переслал ей документы, то тем самым она станет нарушителем закона США и ей грозит длительное заключение в Алькатрасе. Понятно?
— Понятно,— ответил он,— но у меня нет особого энтузиазма это делать.
— А потом ты объяснишь ей, что если она согласится сотрудничать с тобой, то все будет в порядке. Всегда можно будет заявить, что она спрятала их для того, чтобы передать администрации.
Сэмми кивнул.
— Когда вобьешь это ей в голову, сообщи, что за возврат документов администрации обещана награда в сто тысяч долларов. И поинтересуйся, какая перспектива ее больше устраивает: первая или вторая.
— Ясно, мистер Кошен, идея хорошая. Если эта красотка — приятельница Варлея, то она здорово перетрусила. Если ей подсказать такой выход, да еще деньги, она ухватится за предложение руками и ногами. Ты не знаешь, каковы эти красотки. Они идут с парнями вроде Варлея до тех пор, пока атмосфера не накалится. А потом, при первой возможности, они их продают.
— На это я и рассчитываю.
— Ладно, попробую. Когда мы увидимся?
— Не волнуйся. Позвони мне завтра утром, договоримся о встрече. А теперь иди. Может быть, тебе удастся уговорить этот бутончик.
— О’кей,— ответил он, бросил сигарету и ушел.
Я решил не ставить машину в сарай. Она может понадобиться. Я поднялся в «Полную бутылку» и тихонько прошел в свою комнату. Бросил шляпу, выпил полбокала шотландского виски, сел на диван и стал ждать.
Прошло около получаса без всяких происшествий, но я был терпелив. В скором времени должен позвонить Домби.
И я не ошибся, потому что в четверть пятого внизу раздался телефонный звонок. Я кубарем скатился по лестнице, чтобы он не переполошил весь дом. Звонил Добми, можно не сомневаться.
— Послушай, Лемми,— сообщил он,— я не знаю, важно ли это для тебя, но примерно минут десять назад из коттеджа «Торп» вышла какая-то дамочка. Она пошла по дороге к Южному Хельмвуду. Прошла почти рядом со мной, и угадай, кто это?
— Не собираюсь отгадывать. Ну и кто же?
— Джуанелла. Что тебе про нее известно? Не знаю, что мне делать. Продолжать наблюдение здесь или идти следом за ней? Я решил остаться здесь.
— Правильно, Домби. Сейчас ты можешь найти себе какое-нибудь пристанище поблизости и поспать. А завтра не спускай глаз с коттеджа «Торп». Увидимся.
— О’кей, Лемми.
Я положил трубку. Чертовски интересная ночь. Конечно, спать мне здорово хотелось, но ничего не попишешь. Выпил еще глоток виски, надел шляпу и снова пошел к машине. Пятый час. Интересно, повезло ли Сэмми с крошкой Лейной?
Я завел мотор и поехал к коттеджу «Мейфил». Оставил машину за деревьями, где ее не видно с дороги, потом пешком пошел к дому. Все было погружено во тьму. Я трижды громко постучал в дверь и стал ждать. Прошло несколько минут, затем Джуанелла спросила:
— Кто здесь и что вам нужно?
— Это дорогой сыночек миссис Кошен, и он хочет поговорить с тобой, кошечка. Так что отвори поскорее дверь.
Она возмутилась:
— Послушай, какого черта? Или ты вообразил, что это справочное бюро?
Я стал сильнее колотить в дверь.
— Если бы тут открыли бюро, моя прелесть, ты бы сумела ответить на все вопросы?
— Ты умный парень,— ответила она.— Умеешь найти выход из любой ситуации. Наверно, твоя мама была довольна папой, когда ты родился. Если она, конечно, знала, кто твой папа.
— Не свирепствуй, сладенькая. И лучше не задевай мою старенькую маму. Я могу тебя заверить, что родился в законном браке, если это тебя интересует. Сам видел брачное свидетельство.
— Да? А ты не ошибся?
— Ладно, красавица, хватит заговаривать мне зубы. Открывай скорее.
— Сейчас. Обожди, пока я накину халат.
Дверь отворилась. Вид у Джуанеллы был сногсшибательный. Волосы свободно распущены по плечам, на ногах черные домашние туфли на высоченных красных каблуках. Пеньюар расстегнут так, что была видна эффектная шелковая ночная рубашка абрикосового цвета.
— Джуанелла,— сказал я,— днем ты настоящий персик, а ночью еще лучше.
— Правда? Ты, наверно, хочешь выпить?
— Не откажусь.
— Ну, входи же.
Я закрыл за собой дверь, и мы вошли в гостиную. Она принесла бутылку и налила два бокала. Потом добавила содовой и достала кусочки льда из холодильника.
— Ну, так что же ты придумал?
Я стоял перед камином.
— Садись-ка, милая, нам предстоит серьезный разговор.
— Ничего, кроме серьезных разговоров, от тебя не добьешься. Лучше бы для разнообразия ты заговорил о чем-нибудь другом.
— Наш разговор будет довольно интересный, не сомневайся. Признайся, не ты ли стреляла в меня утром у брокхэмского моста вскоре после того, как мы расстались с тобой?
У нее глаза стали вылезать из орбит.
— Что ты имеешь в виду? Чего ради мне было в тебя стрелять?
— Кто знает, может, на то были основания? Даже несколько, но одно мне хорошо известно.
— Какое же, позволь узнать?
Глаза ее стали необычно суровыми.
— Все тот же Ларви.
Она выпила глоток виски.
— Прекрасно. Я хотела ухлопать тебя из-за Ларви. Что-то я не нахожу в этом никакого смысла.
— Правда? А я нахожу. Кажется, между тобой и моим напарником Джимми Кливом было заключено известное соглашение, и он обещал тебе добиться пересмотра дела Ларви, сокращения срока до двух лет. Даже шел разговор о взятии на поруки. Не так ли?
— Я вижу, ты все знаешь.
— А почему бы и нет? Я читал вторую страницу его письма к тебе, которую ты сунула под пресс-папье.
— Ах ты, хитрая макака! Значит, успел здесь все перетрясти, пока меня не было дома?
— Разумеется, крошка. И теперь тебе остается только одно: пойти в спальню и как следует одеться.
— Какого черта ты задумал? Зачем мне одеваться? Или я тебе не нравлюсь в этом виде? Я могу остаться в одной рубашке.
— Джуанелла, ты выглядишь умопомрачительно, но согласись: нельзя же ехать в Лондон в ночной рубашке. Так что иди переоденься, но поживее, старушка.
— Послушай, Лемми, я отсюда никуда не поеду!
— Поедешь, сердечко, поедешь, не позднее чем через десять минут. Одетая или голая — мне все равно.
Она поднялась со стула. Я заметил, что глаза ее полны слез.
— Послушай, бесполезно начинать сцену со слезами. Я прекрасно понимаю, что тебя удерживает, Джуанелла, но у тебя нет причин для волнений. Ты вбила себе в голову, что, если я увезу тебя в город, тебе не удастся разыграть все так, как вы договорились с Джимми Кливом? Что если тебя не будет на месте, скажем, завтра, то Клив будет тобой недоволен и в этом случае старине Ларви придется сидеть за решеткой все пятнадцать лет? Из-за этого ты боишься уезжать? Так ведь?
— Это правда, Лемми, ты сам знаешь.
— У меня нет времени для пререканий. Теперь выслушай меня. Весь вопрос в том, кому ты больше веришь: мне или Джимми. Я предлагаю тебе переодеться, и мы уедем в Лондон, сюда тебе завтра нельзя показываться. Если ты послушаешь меня, я даю тебе слово, а ты знаешь, что я его никогда не нарушаю, что как только я закончу это дело, то вызволю Ларви из беды. А если я обещаю это, значит, вызволю.
Ее глаза вспыхнули.
— Послушай, Лемми, честное слово?
Она уже в который раз набросилась на меня, совершенно не учитывая того, что я живой мужчина, и наградила таким поцелуем, что в глазах моих потемнело. Когда она отошла от меня, казалось, будто я насквозь пропитался ее парижской «Дерзостью».
— Через минуту я буду готова. Выпей еще, дорогой, только не подавись!
Без четверти пять мы подъехали к моему жилищу. Я чертовски устал, да и у Джуанеллы был сонный вид. Мы прошли в гостиную, там я устроил ее в большом кресле, налил виски и дал сигарету.
