Антон Кротков - Африканский штрафбат
Борис впервые улыбнулся. Ухмылка получилась злая с явным оттенком сарказма.
– Нет, вы не скунсы. Те хоть умеют постоять за себя, подняв хвост. Вы жалкие бараны. А я ваш пастух. Как я уже сказал, мне плевать на ваши контракты. Отныне вы моя собственность, и я заставлю вас работать. Я сделаю из вас волков. Те же, кто уже по привычке обделался от страха, могут проваливать на все четыре стороны, не дожидаясь завтрашнего утра. Ибо на рассвете для всех вас начинается новая адская жизнь. Я договорюсь с Ханом, чтобы он позволил желающим спрыгнуть с поезда – дезертировать без последствий. Но тем, кто всё же решит остаться, я не завидую. Отныне эта эскадрилья называется «Адской».
«Скунсы» стояли притихшие и обескураженные. Только отобранные Нефёдовым проверенные бойцы выглядели довольными услышанным. Замбах насмешливо поглядывал по сторонам на растерявшихся соседей. Ему было по душе то, как русский основательно сшиб спесь с этого трусливого стада.
Завершив своё выступление, Нефёдов раздражённо спросил:
– Вопросы есть?
Никто больше не решился подать голос. Тогда новый комэск перешёл к постановке боевой задачи:
– С завтрашнего утра всей эскадрильей работаем по Лаки Зекеле и его банде. Этот ублюдок, три дня назад учинил зверство в трёх деревнях. Живьём закапывал людей в могилы, сжигал в автомобильных покрышках и тому подобное. Я хочу, чтобы от его армии в течение ближайших трёх дней осталось одно воспоминание.
– Но он хорошо вооружен, сэр, – глядя на Нефёдова, не то с испугом, не то с уважением позволил себе усомниться в возможности выполнить задачу один из «скунсов». – Вторая эскадрилья потеряла три самолёта против него, а седьмая пять.
На это Нефёдов пояснил, что избежать высоких потерь можно лишь одним способом – надо поступать вопреки правилам:
– Если не можете задавить противника огневой мощью, изменяйте правила под себя. Разрывайте шаблон – делайте то, чего от вас не ждут. Поэтому завтра выйдем в район атаки не с Северо-запада, как делали другие, а со стороны змеиных болот. Высоту держать минимальную. Утром над болотами поднимаются густые облака испарений. Они скроют нас. По пути всем соблюдать радиомолчание…
После инструктажа к Борису подошёл Замбах. Поинтересовался со снисходительной ухмылочкой на губах:
– Не слишком ли ты круто с ними? Вонючки ведь могут на тебя хвосты поднять: пасквиль какой состряпать, а то и шмыльнут в суматохе боя из пушечки, якобы случайно. Пойди потом докажи, что это было преднамеренное покушение. Они ведь такие…
– Пусть, – серьёзно ответил Борис. – Даже гориллы совершают альтруистические поступки, без личной выгоды помогая друг другу. А эти хуже животных. Противно! Поэтому пока я здесь командир, каждый поддонок должен знать, что совершённое паскудство не сойдёт ему с рук…
На следующий день эскадрилья начала работать. И к удивлению многих «скунсы» стали действовать более решительно и профессионально. Но мало кто из посторонних знал, что скрывается за таким преображением. Разгадка же преображения трусов в храбрецов заключалась в том, что подчинённые Нефёдова гораздо больше боялись командирского самолёта с изображением колеса на фюзеляже, чем вражеских ракет. Скунсы говорили друг другу, что это пыточное колесо, которое, мол, ожидает всякого, кто нарушит приказ нового комэска. Борис только улыбался на такие разговоры: пусть думают так, раз хотят. Друзьям же он пояснял, что украсил свой самолёт колесом Фортуны:
– Это обозначение моего жизненного крэдо: дела и мысли, которые ты положишь на колесо своей судьбы сегодня, завтра принесут тебе радость или печаль…
Глава 70
Постоянная жизнь в банке с пауками (особенно после предательства Аллиет) подготовила Нефёдова к тому, чтобы каждую секунду быть готовым к встрече с опасностью. «Надейся только на себя и постоянно будь готов ко всему!» – этот девиз стал для него правилом выживания. Даже после полётов Борис не позволял себе расслабляться. Вот и на этот раз его глаза постоянно ощупывали пространство впереди, а слух бдительно сканировал окружающий «эфир». Возле входа в гостиницу Бориса окликнул из машины Макс Хан. По внешнему виду немца «Анархист» понял, что случилось что-то очень нехорошее.
– У тебя засада – без всяких предисловий предупредил Хан. Полагаю, что наш южноафриканский приятель тоже там – всем заправляет. Ты превратился для него в большую проблему, особенно после того, как понравился самому Президенту. Когда Морган подписывал приказ о твоём назначении на должность командира эскадрильи, он спросил меня, как я отношусь к тому, чтобы со временем ты занял место главного президентского советника по авиационным вопросам. Хенку это не может нравиться.
– Они ждут твоего прихода. Для нас большая удача, что мы узнали об этом – фактор внезапности на нашей стороне. На, держи…
Макс вручил Нефёдову достаточно лёгкий компактный автомат, и сразу перевёл регулятор, расположенный над его спусковым крючком в положение стрельбы короткими очередями.
Макс надел перчатки, передёрнул затвор на своём автомате и скомандовал:
– Вперёд!
Они вошли в гостиницу. С немцем был ещё чернокожий боевик, которого Нефёдову раньше видеть не приходилось. Макс общался с ним при помощи односложных фраз-приказов. По дороге Макс инструктировал непривычного к подобным делам лётчика:
– Охраны я предупредил, так что никто не станет вмешиваться. Поэтому как откроется дверь, сразу стреляй – Хан показал, в какой стойке лучше вести огонь, и как следует держать оружие. – Жаль короткими очередями влево и вправо. И ни в коем случае не входи внутрь! Лучше всего стрелять от самого порога. Так ты сможешь контролировать всю территорию прихожей, и в то же время избежать непосредственного контакта с противником (видимо, имелась в виду вероятность рукопашного боя). Автомат всё время держи у пояса, чтобы его у тебя не выбили. Поворачивайся всем корпусом в ту сторону, куда стреляешь. Если дашь слишком длинную очередь, ствол может увести в сторону или задрать вверх. К тому же так можно быстро расстрелять все тридцать патронов, что заряжены в магазин. А пока будешь перезаряжать, схлопочешь пулю. У одного из твоих гостей мой человек видел Стэн59. Хорошая машинка! А его владелец похож на профессионального киллера.
Ступая как можно тише, трое мужчин приблизились к двери номера, в котором проживал Борис. Хан сделал знак приготовиться.
– Они там – шепнул немец Борису на ухо и добавил: – На нас не рассчитывай, ты должен пришить их сам.
Старые знакомые посмотрели друг другу в глаза, и Борис недоумённо подумал: «Сейчас чего доброго он скажет, что по здешнему обычаю полагается, чтобы убив Хенка, я вырезал ножом его сырую печень и съел её».
Напоследок немец вручил Нефёдову два запасных «рожка» к автомату и бесшумно отошёл в сторону. Его помощник встал за спиной хозяина.
У Бориса засосало под ложечкой. Он чувствовал сильное волнение, адреналин бурлил в его крови. Поэтому прежде всего надо постараться успокоиться. Нефёдову казалось, что люди за дверью могут услышать его учащённое дыхание. Немного уверенности ему придавал бронежилет, который Хан нацепил на него ещё на улице.
Немец с помощником с напряжённым интересом следили за разворачивающимся гладиаторским представлением. Борис осторожно вставил ключ в замок и несколько раз его повернул. Дверь приоткрылась без малейшего скрипа. Внутри ничего не было видно. Борис ещё раз бросил взгляд на своих соблюдающих нейтралитет спутников. Хан кивнул ему, мол, всё делаешь правильно.
Неожиданно темноту номера вспороли две вспышки пистолетных выстрелов. Мощный удар опрокинул Нефёдова на пол. Тело буквально парализовала острая «чёрная» боль, перехватило дыхание. Борис увидел бросившийся к нему из глубины номера мужской силуэт. Ему показалось, что это Хенк. «Сейчас он добьёт меня выстрелом в голову!» – пронеслось в мозгу у Нефёдова и он нажал на спусковой крючок. Автомат в его руках грозно прогремел короткой очередью. Силуэт исчез, будто провалился, как в тире.
Борис сразу заставил себя подняться и бросился в номер, спеша поскорее завершить дело. Автомат в его руках разбрызгивал смертоносный свинец во все стороны. По пути Нефёдов споткнулся о чьё-то лежащее на полу тело. Начал вставать. Но тут со спины на него набросился ещё один враг. По-звериному рыча Нефёдову на ухо и харкая кровью, он стал его душить. Минут десять они боролись, но Борис всё же сумел вырваться из рук озверевшего от страха, боли и ярости киллера и на четвереньках выбрался обратно в коридор.
Несколько минут он приходил в себя, сидя у стенки скрючившись. Страшно болела грудь, каждый вздох давался с большим усилием. Когда боль немного отпустила, Борис расстегнул на себе жилет и под рубашкой на груди обнаружил огромную красно-лиловую гематому. На бронежилете тоже имелась вмятина от пули. Если бы не эта защита, его тело сейчас бы сотрясали предсмертные судороги на окровавленном полу. А ещё у него имелась резанная рана на плече – второй киллер ранил его ножом, а он почему-то даже не почувствовал.
