Сергей Москвин - Акция возмездия
– Стой! – закричал водителю Ветров, когда машина ГИБДД поравнялась с огромным джипом «Шевроле-Тахо», припаркованным возле гостиницы «Интурист».
Из всех оставленных возле гостиницы автомобилей этот джип выделялся своими размерами и еще тем, что стоял не так, как остальные машины. Лобовое стекло джипа было обращено к Манежной площади.
Выполняя приказ Ветрова, водитель ударил по тормозам, и милицейский «Форд» остановился прямо посреди дороги. Артем пулей вылетел из машины и наперерез потоку автомобилей, двигающихся в сторону Манежной площади, бросился к подозрительному джипу. Следом за ним устремился и один из сотрудников ГИБДД, а водитель остался возле своей машины.
– Товарищ капитан, ничего же не видно, – растерянно произнес милиционер, указывая на светонепроницаемые, практически черные, стекла американского джипа.
– Ничего не видно? – переспросил Артем. – Сейчас увидим, – добавил он, вытаскивая из подмышечной кобуры свой пистолет.
Перехватив пистолет за ствол, Ветров размахнулся им и как молотком ударил рукояткой по стеклу задней левой двери. От удара сработала установленная на джипе сигнализация, по стеклу во все стороны побежали трещины, но оно не разбилось.
– Крепкое, зараза! – выругался Артем и, недолго думая, трижды выстрелил в стекло.
Трех выстрелов из «ПСМ» автомобильное стекло уже не выдержало. Центральная часть его раскололась на мелкие осколки и высыпалась в салон. Через образовавшуюся в стекле дыру Ветров заглянул в салон и недовольно поджал губы. Салон американского джипа был пуст.
– А как же теперь водитель? Что скажет? – услышал Артем растерянный голос сотрудника ГИБДД. Тот даже представить себе не мог, что можно вот так запросто разбить стекло дорогой иномарки.
– Скажет спасибо, что я ему не лобовое стекло прострелил, – зло ответил Артем. – В машину! Наша задача – найти автомобиль террориста. Не забывай…
«…об этом», – хотел закончить Ветров, но тут включилась его рация, и капитан услышал голос своего начальника.
* * *Впервые Павел Чернышов услышал о «линиях смерти» еще во время своей первой афганской командировки. От многих советских солдат он слышал рассказы о том, как те порой чувствовали, что находятся на прицеле афганского снайпера. Как человек с обостренным восприятием чувствует на себе чей-то пристальный взгляд, так и солдат в момент наивысшего напряжения способен ощутить наведенное на себя оружие – даже если в этот момент он не видит самого стрелка. Возможно, когда жизнь висит на волоске, когда оставшиеся до смерти мгновения равны времени полета пули, сопротивляющийся смерти организм включает скрытые до этого момента резервы. Те, кому удавалось опередить выстрел снайпера и уйти с линии прицела, рассказывали потом Чернышову, что они даже чувствовали, где именно находится душманский снайпер. Те, кому это не удавалось, навсегда хранили молчание. Кто-то из спасшихся чудом солдат назвал подобное ощущение «линией смерти». Попал на прицел к душману – значит, оказался на «линии смерти». Сумел это почувствовать и уйти с «линии смерти» – остался жив, нет – отправился домой в цинковом гробу.
И спустя много лет Павел не раз вспоминал этот разговор. С солдатом, рассказавшим о «линиях смерти», он встретился в военно-полевом госпитале. Солдат получил сквозное ранение в бок. Пуля, выпущенная душманским снайпером, прошла чуть ниже и левее сердца. И хотя солдат был тяжело ранен, он остался жив. Возможно, у снайпера в момент выстрела немного дрогнула рука, а, возможно, солдат действительно почувствовал, что находится на «линии смерти», и успел хоть немного сдвинуться с нее. Узнать истину уже не представлялось возможным. Разговор с раненым солдатом навсегда врезался в память Чернышова.
Когда девушка-телекомментатор замахала рукой операторам, требуя отменить съемку, Павел испытал невероятное облегчение. И в то же мгновение он почувствовал, что нечто смертельно опасное нацелилось ему в спину. Он даже ощутил неприятный холодок у себя между лопаток, а из глубин подсознания вынырнули услышанные в Афганистане слова «линия смерти». Чернышов обернулся. Его взгляд пересек Манежную площадь и уперся в автомобиль «Скорой помощи», стоящий возле подземного перехода на пересечении улиц Тверская и Охотный Ряд.
«Скорая»? Автофургон «Газель» с тонированными стеклами?! – пронеслось в мозгу полковника. – Для чего машине «Скорой» тонированные стекла?!» Павел рванул из кармана свою рацию.
– Артем! Олег! Автомобиль «Скорой помощи» на перекрестке Тверской и Охотного Ряда! Пушка – там! – открытым текстом закричал он в микрофон.
В этот момент полковник даже забыл, что и Муромцев, и Ветров имеют свои радиопозывные.
77
Павел обернулся, и Раптор встретился взглядом со своим противником. Взгляд полковника уперся прямо в объектив системы наведения. Сычев увидел на экране компьютера сдвинутые брови Чернышова и его прищуренные глаза.
– Что ты там пытаешься разглядеть? – пробормотал себе под нос Юрий, чувствуя, как ему становится неуютно под пристальным взглядом российского полковника.
Чернышов вынул из кармана и поднес к губам маленькую, умещающуюся в ладони рацию. «Он узнал машину!» – понял террорист.
– Ну, сволочь, загляни в глаза своей смерти! – со злостью выдохнул Раптор и ткнул пальцем в клавишу «пробел» на клавиатуре.
* * *– Это в самом начале улицы! – закричал Артем Ветров, выслушав по рации сообщение Чернышова. – Разворачивай машину и – назад, к Манежной! Машина террориста стоит прямо на перекрестке!
– Куда?! – услышал Артем у себя над ухом чей-то рычащий голос.
На его плечо опустилась чья-то тяжелая лапа и развернула капитана в обратную сторону. Прямо перед собой Ветров увидел огромного детину с налитыми бешенством глазами на круглом, постепенно заплывающем жиром лице. Между глазами детины располагался сильно приплюснутый нос. «Боксер», – сразу догадался Артем по строению этой части тела. Судя по тому, что шею детины украшала массивная золотая цепь в палец толщиной, свою спортивную карьеру он давно сменил на профессию бандита. Комплекция парня, который оказался почти на голову выше Артема, позволяла выступать ему только в супертяжелом весе. Где он, очевидно, с успехом крошил челюсти своим соперникам пудовыми кулаками.
– Ты, сука, мою тачку испортил?! – брызгая слюной, поинтересовался детина и указал на джип с разбитым боковым стеклом.
Когда он открыл рот, на Артема накатилась волна запаха, состоящего из смеси свежего и давнишнего перегара. Запах исходящего от громилы перегара сразу подсказал Ветрову, что объясняться с ним бесполезно. А по своему опыту капитан знал, что такие люди даже в трезвом состоянии понимают только один язык – язык силы. Но этого еще не знал молодой сотрудник дорожно-патрульной службы, что стоял рядом с Артемом. Напарник Ветрова еще не утратил веру в магическую силу слов, поэтому продолжал надеяться на возможность объяснения.
– Понимаете, – начал он, – мы обеспечиваем безопасность детей, поэтому нам обязательно нужно было убедиться, нет ли в вашей машине оружия.
– Каких детей?! – взревел детина. – Ты что несешь?! Кто мне за стекло заплатит?!
Свободной лапищей бандит ткнул милиционера в грудь, и тот, отступив на шаг, споткнулся о край тротуара и уселся прямо на мостовую. Бессмысленная трата времени надоела Артему. Тем более что каждая секунда промедления грозила непоправимой бедой. В тот момент, когда громила переключил свое внимание на сотрудника ГИБДД, Ветров ударил его ногой под коленную чашечку. Детина взвыл от боли, но не выпустил плечо Артема из своей лапы. Свободной рукой он размахнулся, намереваясь впечатать свой устрашающих размеров кулак в лицо капитану. Ветров нырнул под занесенную для удара руку, и кулак противника рассек воздух. Это было последнее осознанное движение бывшего боксера в уличном поединке, потому что колено Ветрова впечаталось ему в пах. Бандит издал звук, напоминающий хрюканье свиньи, выпустил плечо Артема и двумя руками схватился за свои пострадавшие гениталии.
Отступив от своего противника, разом потерявшего весь боевой настрой, капитан рывком поднял на ноги своего милицейского напарника и вместе с ним бросился к патрульной машине, которая так и стояла посреди Тверской улицы. Подбегая к машине, они услышали грохот взрыва, раздавшегося на Манежной площади. «Сколько потребуется Раптору времени, чтобы выпустить весь боекомплект? – успел подумать Артем, падая на свое сиденье. – Пять, десять секунд?»
Чтобы развернуться на Тверской и добраться до ее пересечения с Охотным Рядом, патрульной машине требовалось не меньше минуты. В данных обстоятельствах капитан Ветров и двое милицейских патрульных уже никак не могли помешать террористу.
