Гюнтер Лофлёр - Зарубежный криминальный роман
Джэкобсон подозрительно взглянул на своего подчиненного.
— Дэвид, вы, случайно, не слишком увеличили свою ежедневную норму спиртного?
— Для этого этот чудак, которого к тому же зовут Мортимер, разгуливает как у себя дома в особняке доктора, чтобы повстречаться с леди Джейн, и все это с молчаливого согласия ее мужа. Когда он наконец сталкивается нос к носу с объектом обожания, дама выслушивает его, потому что он напомнил ей Ланселота с берегов озера, и в тот момент, когда она решает просить его уйти, ее супруг приглашает соперника выпить стаканчик в его компании. Среди этих людей, собравшихся у стола с четырьмя стаканами, один из которых содержит яд, можно подозревать чудака, который хотел бы избавиться от мужа, мужа, который хотел бы избавиться от чудака, леди Джейн — от мужа! Так нет же! Отравленной оказалась та, о которой никто не думает. Кроме того из шкафчика доктора похищен дигиталис и, конечно же, в стакане жертвы оказывается цианистый калий. Ну как? Для полноты картины добавлю, что время от времени появляется мажордом, воображающий себя не меньше чем дядей королевы и говорящий о себе в первом лице множественного числа. Очень простое дело, как вы думаете, Джордж?
* * *Сэр Микаэль должен был согласиться с тем, что в ответ на вопросы полицейского, расстроенный пропажей дигиталиса, он произнес «цианистый калий», не заострив на этом внимания. Инспектор не очень выговаривал ему за это, ибо сам…
Уортэм вздохнул, узнав, что Мортимера не арестовали. Надо было, чтобы человек из Камберленда остался на свободе, чтобы навесить на него преднамеренное убийство Джейн. Лорд Ходдесдан, поздоровавшись с Уортэмами, уехал, чтобы отправиться в свой клуб, где он собирался угостить шампанским своих друзей и позвонить знакомой барышне, которая, возможно, пригласит его к себе на уикэнд.
Доктор не мог отделаться от тревожных мыслей. Конечно, леди Элен умерла по случайности…, но кто положил яд и для кого?.. Был ли Нарборо первоклассным артистом? А леди Джейн? Микаэль боялся думать о своей жене, чтобы не открыть такие вещи, которые бы совсем не доставили ему удовольствие. Тем не менее, он решил зайти к леди Джейн.
Несмотря на мрачные мысли, которые охватили ее после разговора с полицейским, леди Джейн Уортэм была настолько поражена речами Мортимера, что никак не могла забыть их разговор, который вдруг вернул ее в детство, к ее мечтам, иллюзиям и надеждам. Что значила смерть старой женщины — пусть даже трагическая — по сравнению с ее внезапным возрождением? Сэр Микаэль понял, что жена его не слушала. Он страшно рассердился.
— Ну, в конце концов, Джейн, я говорю с вами! Ваше необъяснимое неблагоразумие поставило нас в такое положение, а вы, вместо того, чтобы прислушаться к моим словам, витаете неизвестно где и неизвестно с кем!
— С Мортимером…
— Боже! Вы теряете разум?
— Микаэль, возможно ли, что в наше время все еще есть такие люди?
— Я не вижу, что здесь необыкновенного? Только упрямство, грубость…
— Он похож на ребенка… Вы обратили внимание на его глаза?
— Честное слово, вы сошли с ума!
— Обычные глаза, как у всех…, пока мы еще не видели ничего скверного…
— Достаточно, Джейн! Я приказываю вам замолчать!
— И он любит меня… Вы знаете, он меня действительно любит! Он приехал из Камберленда… Он покинул свое озеро, свой домик, только для того, чтобы сказать мне, что любит… Не чудо ли это, Микаэль?
Доктор взял жену за руки.
— Придите в себя, Джейн, умоляю вас… Перестаньте думать об этом человеке, он — может быть, убийца…
Она рассмеялась, рассмеялась так, как смеялась Джейн Бромсвелл, когда ее гувернантка читала ей о похождениях Питера Пана.
— Он?.. Вы шутите, не правда ли?
— Джейн, вы говорите об этом человеке так, будто любите его?
Она взглянула на него, как будто только что проснувшись.
— Но я люблю его, Микаэль.
— И вы смеете мне это говорить?
— Вы же сказали мне, что любили Глорию Гист!
— Это совсем другое дело!
— К счастью для меня, Микаэль.
— Джейн, вы же говорили мне, что простили?
— Микаэль, я надеюсь, что это единственная вещь, которую мне пришлось вам простить.
— Не понимаю…
— Я хотела бы быть в этом уверена.
Уортэм почувствовал себя не в своей тарелке.
— Уверяю вас, что…
— Мы все согласились с тем, что бедная леди Элен умерла, выпив то, что ей не предназначалось… Кому был предназначен этот стакан, Микаэль?
— Откуда я могу это знать? Наверное, для меня…
— Или для меня?
— Для вас? Но почему Нарборо…
— Не Нарборо, Микаэль… Ему ничего не дала бы моя смерть, и ваша тоже, и чтобы вы ни думали, я добродетельная женщина…
— И что?
— Что? Только вам моя смерть была бы на руку, во всяком случае в данный момент.
— Джейн! Я надеюсь, что вы это несерьезно…
— Хватит! Микаэль, не будем больше задавать друг другу вопросы. Мы Бог знает куда зайдем!
* * *Глория вглядывалась в лицо Микаэля, пытаясь понять, до какой степени он говорил ей правду.
— Итак, это не вы отравили джин…
— Даю вам слово. Джин должен был выпить Мортимер, а вы знаете, что мне не было никакого резона убивать его.
— Какая странная история, Микаэль… Значит, есть кто-то другой?
— Что вы хотите этим сказать?
— Ваша Джейн возможно гораздо хитрее, чем вы думаете!
— Я что-то не понимаю.
— Допустим на минуту, что этот Мортимер совсем не тот, за кого он себя выдает, а просто любовник вашей жены?
— Я этого не допускаю…
— То, что вы допускаете или нет, не имеет значения, Микаэль, запомните это раз и навсегда! А если эти двое задумали освободиться от вас по-другому, не требуя развода? Если они сыграли с нами спектакль, который мы приготовили для них?
— Никогда Джейн…
— Ах, оставьте меня с вашей Джейн! Речь не о ней, а об этом Мортимере, у которого, может быть, тоже виды на состояние вашей жены?
— Это было бы подло!
— А вы сами, чем занимаетесь?
— Это ничего не меняет!
— Итак, что же делать?
— Прежде всего выпейте виски, мне кажется, вам это сейчас необходимо…
Они молча пили, занятые своими мыслями, потому что то, что они замыслили, выходило из-под контроля.
— Микаэль, надо смотреть правде в глаза, как бы неприятно это не было… На кого похож этот Мортимер?
— На журавля, который только что проснулся.
— В таком случае, что же привлекло в нем леди Джейн?
— Я тоже задаю этот вопрос.
— И в каких они отношениях?
— Уж и вопросы вы задаете!
— О, Микаэль, прошу вас, мы составляем план. Будьте же деловым человеком!
— Я не узнаю свою жену… Это она и не она… К тому же, она подозревает, что я собираюсь покушаться на ее жизнь.
— Как?
— Да… Я почти уверен, что она изменит свое завещание.
— И тогда все пропало для нас…
Доктора охватил гнев.
— Будь что будет, но этот фанфарон не может нам помешать быть счастливым вместе, Глория!
— И богатыми…
— И богатыми.
Мисс Гист закурила сигарету.
— Вот таким я люблю вас, Микаэль!
Но Уортэм жалобно признался:
— Не обольщайтесь, дорогая, я возмущаюсь, но я не могу найти выход.
— Я это сделаю за вас. Теперь надо действовать быстрее. Вы думаете, что леди Джейн способна последовать за этим типом?
Микаэль покачал головой и с горечью заметил:
— Этот тип… Откуда я знаю? А если она решила, то как я смогу ей помешать?
— Надо сделать так, чтобы он поскорее снова пришел к вам.
— Ко мне? Почему ко мне?
— Потому что вы — оскорбленный муж, никто не удивится, если вы будете стрелять, чтобы защитить свою честь, особенно, если он явится ночью.
— Я больше ничего не понимаю!
— Вы и вправду устали, Микаэль… Попробуйте порассуждать: этот ваш Мортимер потихоньку пробирается к вам в дом. Часов в одиннадцать ночи или в полночь. Он уверен, что вас нет дома…, а вы в это время его преспокойно ждете.
— Как он придет? Если он придет через парадное, Реджинальд не пустит его на порог. А если я сам его впущу, значит не смогу сыграть роль застигнутого врасплох мужа?
— Вы действительно плохо соображаете сегодня, Микаэль! Он зайдет в ваш дом через черный ход, который якобы откроет леди Джейн, чтобы он смог пройти в ее комнату.
— Никогда моя жена…
— Ну естественно, это вы оставите дверь открытой, а я, со своей стороны, снова выдав себя за леди Джейн, позвоню ему по телефону и назначу свидание.
Уортэма снова стал обуревать страх. Глория пугала его. Ему не хватало силы воли противиться ей, было уже поздно. Тем не менее, он чувствовал, что она толкала его на страшный путь, в конце которого, возможно, его ожидала виселица. Он попытался защититься, но без успеха.
