Андрей Дышев - Стоять насмерть!
Напротив меня за детским столиком сидела маленькая смуглая девочка в белом пышном платье, напоминающем подвенечное, украшенным матерчатыми розами, алыми лентами, кружевами на рукавах и вороте, пронзительно пищала и, ударяя зажатым в кулачке карандашом о поверхность стола, пыталась сломать грифель.
Я не мог узнать ее, но я догадался. Это была Клементина, моя дочь.
Глава 33
Хорошо, что сзади меня оказалось кресло. Я медленно опустился в него, словно в голодном обмороке, не сводя глаз с дочери. Девочка все-таки доломала грифель, швырнула карандаш на пол, и тот подкатился ко мне. Я поднял, протянул ей. Клементина посмотрела на меня, голубые глазки ее хитро сузились, она открыла ротик, блеснув крохотными передними зубками, рассмеялась и тотчас заехала мне ладошкой по носу.
– Вот это правильно, – прошептал я. – Это папочка твой заслужил… А где же мама?
Я почувствовал на себе взгляд и поднял голову. Валери смотрела на меня из полуоткрытой двери, ведущей во вторую комнату. Белый брючный костюм с золоченым пояском, черные как смоль волосы, спадающие тонкими стружками на плечи, изящные губы, покрытые перламутровой помадой, тонкие ниточки бровей, черные виноградины глаз, полные слез…
Не помню, как мы кинулись друг к другу и Валери оказалась в моих объятиях. Я неистово целовал ее лицо, волосы, шею, прижимая ее к себе, и чувствовал, как она дрожит, как ногти вонзаются мне в спину.
– Проклятый! – сдавленно шептала она. – Ты убиваешь меня… Ты медленно разрываешь мое сердце… Зачем тебе все это?.. Что ты с собой делаешь?..
– К черту, Валери, к черту все проблемы! – прорычал я, не отпуская ее. – Не хочу говорить об этом. Пусть все горит синим пламенем. Есть ты, есть я, есть наша дочь…
Она кивала, соглашаясь со мной, потом отстранилась, взглянула на меня, провела ладонью по лицу.
– Бровь разбита… И здесь, и здесь… Ты попался в руки к людоедам. Я сердцем чувствовала, что с тобой беда. Кирилл, это чудо, что ты остался жив. Если бы… если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы сошла с ума. Я бы не пережила…
Я коснулся пальцами ее губ. Валери замолчала.
– Не надо. Расскажи лучше о дочери. Сколько ей?
– Год и два.
– Совсем большая. Говорить умеет?
– Говорить? – Валери улыбнулась. – Еще рано… Ну подожди, дай посмотреть на тебя.
Она усадила меня в кресло, а сама села напротив, спиной к окну. Яркий свет мешал мне отчетливо видеть ее глаза.
– Ты совсем не изменилась, – сказал я. – Стройная, красивая, женственная. Как была.
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, я изменилась. Я постарела, поправилась. Я совсем не слежу за собой… Все больше за тобой.
– Валери, ну как же вы живете? Клементина не болеет?
– Она болела зимой. Схватилась ручкой за ядовитого ежа. Была высокая температура, пришлось отвозить ее в Ла-Пас… Ты помнишь Ла-Пас, Кирилл? А испанский еще не забыл? Ты можешь устроиться на хорошую работу, у тебя есть все данные для этого. Но зачем ты полез на завод, где делают героин? Чего ты добиваешься?
– Валери, а ты научишь ее разговаривать по-русски? Интересно, в Южной Америке дают отчества? Она у нас Клементина Кирилловна?
Каждый из нас гнул свою тему. А девочка тем временем принялась пробовать карандаши на вкус, и ее губки выкрасились во все цвета радуги. Потом в комнату зашла пожилая женщина, улыбнувшись, поздоровалась со мной, и я мысленно отметил, что она немного похожа на увядающую Софи Лорен. Женщина повернулась к Валери, сказала по-испански, что девочку пора кормить, и взяла Клементину на руки. Валери кивком головы показала на меня и сказала также по-испански:
– Кстати, познакомьтесь. Это Кирилл, отец Клементины.
Мы остались вдвоем. Валери подошла к входной двери и заперла ее на ключ. Сняла с меня пиджак, кинула его на кресло. Расстегнула несколько пуговиц на рубашке. Потом медленно легла на ковер.
– Иди ко мне, – прошептала она.
* * *Мы лежали на мягком ковре с длинным пружинистым ворсом, накрывшись пледом. Валери дремала, положив голову на мою руку. Я рассматривал ее лицо. Солнечные блики пробивались через щель между шторами и скользили по комнате.
Жена моя, думал я, глядя, как подрагивают ее ресницы. Такая чужая и такая родная. Вечная загадка, бездна тайн. Удивительное сочетание лукавства и естественности, отваги и женственности, пороков и святости. Кто же ты на самом деле? Ангел или сатана? Падший ангел?
– Мне горячо от твоего взгляда, – пробормотала Валери, не открывая глаз. – О чем ты думаешь?
– О том, что это все уже когда-то было.
– Два года назад? На даче в Таджикистане?.. – Она вздохнула и открыла глаза. – Славные добрые времена!
– Ты считаешь, что те времена были добрыми? При одной мысли о твоем бывшем муже у меня мурашки бегут по коже.
– А ты не думай о нем. Тогда перед нами была какая-то авантюрная цель, была тайна, интрига, риск. Чего стоит только наш переход через Пяндж и заснеженный перевал!
– Мне не хочется вспоминать об этом.
– Давай поговорим о будущем.
– И будущее пока в тумане. И вообще, о чьем будущем ты хочешь поговорить? О своем? Моем?
– О нашем.
– Ты считаешь, что у нас одно будущее?
– Я уверена в этом. У нас с тобой уже давно единая судьба. И будущее одно. Рассказать, что нас ждет?
– Не надо. Это будет очень мрачный рассказ.
– Ты меня по-прежнему любишь, Кирилл?
– Я предпочитаю не говорить о любви, когда меня о ней спрашивают.
– Ты не изменился. Ты все тот же.
– Ты тоже. Что ты делаешь в России?
– Разыскиваю тебя.
– И для этого ты сюда приехала?
– Нет, не только для этого. Я строю дом для Клементины. Когда она вырастет, она сможет приезжать сюда. Здесь наша с тобой родина, и дочь должна знать эту землю… Сейчас покажу.
Валери встала, беззвучно ступая босыми ногами по ворсу, подошла к столику, вытряхнула из сумочки конверт и достала из него небольшую пачку полароидных фотографий.
– Вот, – сказала она, садясь рядом со мной и протягивая один снимок.
Клементина в зеленом костюмчике, украшенном большим розовым бегемотом на груди, стояла рядом с маленькой голубой елкой, а на заднем плане возвышался красивый особняк, похожий на миниатюрный замок – с башенками, увенчанными лазурными конусами, с зубчатой верхней каймой, с овальными окнами, застекленными цветными витражами и серыми крепкими стенами.
– Как красиво, – произнес я. – Где это находится?
– Недалеко отсюда, – уклончиво ответила Валери. – Тебе в самом деле нравится?
– Я в восторге! Такого чуда я не видел ни в Южной Америке, ни тем более в России.
– Я рада, что тебе понравился дом нашей девочки.
– Ты купила уже готовый?
– Нет. Его построили всего за четыре месяца. Первые два этажа уже отделаны, остался третий и мансарда.
– Подари мне этот снимок, – попросил я.
– Зачем он тебе? – Валери осторожно потянула карточку на себя.
– У меня нет ни одной фотографии дочери, – сопротивлялся я.
– Есть снимки и получше.
– Но я хочу этот.
– Ладно, – уступила Валери. – Забирай.
Я спрятал снимок в нагрудный карман пиджака. Валери подошла к холодильнику, вынула оттуда бутылку мартини, пакет с соком и бананы, расставила все это на нашем ложе.
– За тебя, любимый, – сказала она, поднимая рюмку.
Я одобрительно промычал и залпом выпил. Валери проследила за мной, пригубила свою рюмку и поставила ее на пол.
– Ты мне изменял? – спросила она.
Я чуть не поперхнулся бананом.
– Как тебе сказать…
– Хватит, не продолжай! – перебила она меня. Лицо ее стало жестоким, взгляд – потуплен. – Ты все время ждешь какого-то подвоха, ты совсем не веришь мне и только делаешь вид, что принимаешь и меня, и каждое мое слово, но я вижу, что ты играешь!
Я тщательно пережевывал банан и запивал мартини, как компотом.
– Ответь мне, у тебя есть другая женщина? Ты не ждал меня?
Я отчаянно крутил головой, работая челюстями. Проклятый банан залепил все горло, и я не мог ответить.
– Видишь ли… – наконец произнес я, – мы с тобой… собственно говоря… ничего не обещали друг другу, и наше последнее расставание… как бы точнее выразиться…
– Ну? Не мычи! Что ты хочешь сказать про наше последнее расставание? Ты думаешь, это я стреляла в тебя из окна?
Она горько усмехнулась.
– Господи! – воскликнула Валери со слезами в голосе. – Неужели ты думаешь, что та белокурая кошка, которая села за руль джипа, смогла вывезти тебя с территории виллы, окруженной тремя кольцами охраны? Да это я дала команду всем постам пропустить машину! Я, понимаешь?! Я! А тот, кто стрелял в тебя, уже давно пребывает в мире ином.
Она коснулась платком кончика носа.
– Я звонила в госпиталь, предупреждала врачей. Они клялись сделать все возможное, чтобы спасти тебя. Я снова ссорилась из-за тебя с отцом, ставила ему ультиматум: он должен оставить тебя в покое. – Она сделала паузу, снова пригубила рюмку. – Растила дочь, думала о тебе, ждала встречи…
