Данил Корецкий - Рок-н-ролл под кремлем. Книга 3. Спасти шпиона
И он был прав. Мэри даже не слушала его, спокойно занимаясь своим делом. Когда Колдман ушел к себе, громко хлопнув дверью, она перестала печатать, встала из-за стола и подошла к окну. На автостоянке в посольском дворике трепались два механика в теплых комбинезонах. Они зябко ежились, делали движения руками и переступали с ноги на ногу, словно танцевали какой-то забавный ритуальный танец. И время от времени громко ржали, выпуская изо рта густые облачка пара. Неожиданно к ним подошел Фил Монроуз, ее кавалер на сегодняшний вечер. И тоже принялся переступать с ноги на ногу, двигать руками и ржать. «Вот идиот, ему все нипочем», – подумала она с невольной завистью. Уже два года Фил работает дипкурьером, но ведет себя по-прежнему, как служащий гаража: дружит с механиками, ездит с ними на рыбалку, смотрит футбол и дует пиво ящиками. Мэри никогда не интересовалась парнями в спецовках, для которых смысл жизни заключался в футболе и пиве, по этой причине с Филом она практически не была знакома, хотя оба работали в посольстве не первый год. И вот на тебе, подарок судьбы…
Фил заметил ее в окне и помахал рукой. Она вяло махнула в ответ. Фил что-то сказал механикам, они опять заржали, как кони.
Мэри отошла от окна.
Предусмотрительный Лернер предписал им время от времени демонстрировать, якобы невзначай, наличие некой интрижки. Неизвестно, как понимал Фил слово «интрижка», но вел себя так, будто мимоходом отымел ее во время обеденного перерыва и теперь, когда видит ее, вспоминает подробности этого акта. Но, надо отдать должное Лернеру, в последнее время неотесанный Фил изменился в лучшую сторону: он очистил свою речь, не сутулился, не загребал ногами во время ходьбы, как раньше, научился подавать даме пальто так, что ей не приходилось мучительно искать рукава, и даже его ботинки стали как будто немного чище.
«Ладно, переживем», – попыталась настроить себя на бодрый лад Мэри Бинтли. Ей, как и остальным участникам операции, ничего не сообщали о главной цели действа, которое должно произойти сегодня. Кое о чем Мэри догадывалась, хотя догадки ее, она это понимала, не имеют никакого значения. Главное, что даже при неудачном исходе ей лично, благодаря дипломатическому иммунитету, ничего не угрожает, зато в случае успеха она получит бонус в виде должности заместителя главы информационного отдела в афинском или римском посольстве, где обстановка спокойнее, а среднегодовая температура куда выше, чем в Москве.
Колдман вышел из кабинета, на ходу надевая пальто.
– Меня не будет до четырех. Потрудитесь составить подробный список всех звонков и разгрести к вечеру этот завал, – он показал на заполненный бумагами лоток, где дожидались своей очереди рукописи и тексты, предназначенные для правки и обработки.
– Я сегодня должна уйти раньше, – сказала Мэри, продолжая стучать по клавишам. – У меня концерт в шесть, а еще нужно привести себя в порядок и переодеться. Я вас предупреждала, мистер Колдман.
Колдман долгим взглядом посмотрел на ее обтянутую узкой юбкой задницу, мысленно хлеща ее своим брючным ремнем. Внезапно толстая драповая ткань исчезла, он увидел белые ягодицы, пересеченные красными полосами, и ощутил внезапный прилив возбуждения. Скучный, как оскопленный аскет, Колдман потряс головой.
– Идите, куда хотите. Хоть к черту на рога, – пробормотал он и вышел.
* * *Ровно в двенадцать пропиликал будильник в наручных часах Сергея Мигунова. Веселое «ти-ли-ли» прозвучало в унисон с сигналом сканера штрихкода, и девушка на кассе, обслуживавшая в этот момент его корзину, подняла глаза.
– Опоздали? – с многозначительной улыбкой спросила она.
– Нет, я никогда не опаздываю, – Мигунов заставил себя улыбнуться в ответ.
Батарейки. Разовая зажигалка. Спички. Гигиенические салфетки. Плоская сувенирная фляга – из такой пил Семаго во время последней встречи, Мигунов тогда еще обратил внимание, насколько она удобна и вместительна. Шоколад. Коньяк. Большая упаковка презервативов «XXL – very strong» – это они вызвали у кассирши многозначительную улыбку. Ошибка. Это для денег и документов, чтобы не подмокли… Все. Когда человек собирается выехать за город на день-другой, ему нужно очень много вещей. Когда он рвет с прошлой жизнью и уезжает навсегда, его багаж умещается в карманах пальто.
Мигунов расплатился, упаковал покупки и направился к стоянке. «Хвост» пристроился следом у выхода. Сейчас это был долговязый парень в черной дубленке и ушанке. Они почти перестали маскироваться: реже менялись, подходили вплотную, да и машину вели с десяти метров. По дороге он заглянул в аптечный киоск, купил аспирин и несколько полимерных пакетов для быстрой остановки кровотечения. Парень в дубленке закурил. А может, сделал снимок зажигалкой. У них ведь тоже есть своя отчетность.
На обратном пути серый «Фольксваген» почти упирался ему в бампер. Заснеженная дорога была скользкой, если затормозить, они наверняка въедут ему в зад. Можно поднять скандал и посмотреть, как они будут выходить из положения. Но экспериментировать не хотелось. Да и смысла не было.
Когда он пришел домой, Света, полуодетая, яростно наглаживала его сорочку. Обычно она отдавала вещи в стирку и глажку. Но теперь на это нет времени, и жене приходится стараться самой. Она давно не держала в руках утюг, рукав сорочки пересекали две длинные косые складки, которые она пыталась разгладить.
– Родион звонил, у него все хорошо, – сказала она тихо.
Ее глаза покраснели и припухли, губы были плотно сжаты.
– Это ты ему звонила. Зачем? – с оттенком недовольства спросил Мигунов. – Мы же договорились.
Света промолчала.
Вчера он завел ее в ванную, открыл воду и тихо рассказал все, что им предстоит. Правда, коротко, без подробностей.
«Отрываемся от наблюдения – все будет подготовлено, получаем надежные документы, машина доставляет на вокзал, спокойно выезжаем на Украину, оттуда во Франкфурт, а потом в США… Все очень просто…»
Можно сказать, что он вообще ничего ей не рассказал. Светлана же не интересовалась подробностями.
– А как же Родион? – только и спросила она.
– А что Родион? Он уже в безопасности. А нам еще надо выбираться. Это очень хорошо, что он уехал.
– Хорошо… – мертвым голосом повторила Света.
Мигунов знал, что она так не думает. Надо ведь проститься с сыном по-человечески, что-то объяснить, если не оправдаться, то хоть дать последнее напутствие. Или, по крайней мере, услышать его голос. Но они договорились, что позвонят уже из-за границы, когда будут в безопасности. А она не выдержала. Лишь бы сейчас Света не дала волю чувствам, не раскисла…
– Ладно, – сказал он вслух. – Не прожги только мою рубашку, хорошо?
Они должны были надеть строго определенную одежду. Ту, в которой ходили в Театр Сатиры три недели назад. Тогда им дважды устраивали смотрины – возле ГУМа и на каком-то дурацком спектакле. Кто их рассматривал, Мигунов так и не определил, да особенно и не старался. Но в подробных инструкциях было подчеркнуто, что «Ромео и Джульетту» надо обязательно смотреть в той же самой одежде. Поэтому прожечь рубашку Света не имела права.
Он поднялся к себе в кабинет. Элвис Пресли, Эдди Кокран и другие легенды мирового рока рассматривали его с легким осуждением.
«Да что вы знаете, козлы! Что вы понимаете в сложной жизни? Что вы видели, кроме своих концертов, бабок и наркоты?!»
Мигунов подошел к окну. На заснеженной обочине стояли знакомый «Фольксваген» и серая «Волга». Стояли совершенно открыто, не маскируясь. Так гиены ожидают смерти раненого льва. Из «Волги» вышел человек в куртке, прошелся, разминая ноги, закурил, помочился в сторонку. Так ведут себя не тайные наблюдатели, а надсмотрщики!
– Ну, видел, чубатый? – Сергей зло уставился в стеклянный глаз Билла Хейли. Потом перевел взгляд на Элвиса и остальных. – Все видели? Тогда чего рожи надули? Что, мне сидеть сложа руки и ждать?
Элвис Пресли покаянно опустил голову.
– Вот то-то! – Мигунов погрозил пальцем своим кумирам. Бывшим. И, может, будущим. Сейчас у него не было кумиров. Была только забота. Одна-единственная забота.
Костюм, в котором ему сегодня предстояло идти, висел на платяной стойке. Мигунов аккуратно разложил по карманам универсальный ключ-идентификатор, обтянутые презервативами деньги – около тысячи евро в мелких купюрах и три пачки по пятьдесят тысяч, – больше не помещалось… Потом с сомнением устроил салфетки, полимерные пакеты, лекарства и запасные батарейки. Перелил коньяк во флягу, положил во внутренний карман. Туда же спрятал достаточно мощный фонарь в виде авторучки. Надел пиджак, придирчиво осмотрел себя в зеркало. Нет, не годится. Фляга оттягивает полу, карманы топорщатся, это сразу бросается в глаза. Надо переложить часть вещей Свете в сумку. А запасные батарейки придется обернуть в мягкую бумагу, чтобы не стучали при движении. Может, вообще выбросить все, к чертовой матери? Зачем им там коньяк и шоколад? И сейчас кусок в горло не идет.
