Три кварка (из 2012 в 1982) - Тимофеев Владимир
Вахтерша, мирно дремлющая за своим столиком в холле первого этажа, не обратила на меня никакого внимания. Что ж, видимо, ее время еще не пришло – «звереть» начнет недельки через две-три, когда народ окончательно отойдет от летней расхлябанности и начнет потихонечку «нарушать». Пропускной ли режим, правила ли внутреннего распорядка… не суть важно – главное, что начнет обязательно. Студент – не курсант, не нарушать не может. Я пока вроде не нарушаю. Поэтому спокойно прохожу мимо вахты, толкаю тяжелую дверь и вываливаюсь на улицу.
Эх, красота! Не жарко, не холодно, градусов двадцать с копейками, солнышко светит, воробьи чирикают, коты истошно орут откуда-то из-под березы – что им надо, фиг знает, но пущай надрываются, раз уж невмоготу. Проблемами их интересоваться не буду, лучше двинусь прямиком в столовую, благо, она тут недалеко – метров двести и через дорогу…
«М-да, хреново дело».
На двери трехэтажного здания висело объявление: «Столовая работает с 30-го августа». Чуть ниже еще одно, накарябанное кривым почерком: «Потерялся 2-й том Сивухина. Нашедшему – торт или пиво на выбор. Корп. 3, комн. 216». Потерянной автором объявления книги у меня нет, так что с тортом и пивом облом. Будем надеяться, что хотя бы буфет функционирует.
Захожу внутрь, на первый этаж. Залы самообслуживания на втором и третьем, буфет – внизу, направо и наискосок. «О! Повезло, открыто».
В небольшом помещении обнаружились четверо, не считая дородной буфетчицы в белом фартуке и накрахмаленном колпаке. У стойки стояли трое парней. За ними девушка. Эдакая юная пышечка с «одухотворенным» лицом. Пристроился в конец очереди, разглядывая витрину. Ну и девушку заодно. Всегда удивлялся на тех, кто обожает костлявых. У этой же фигура просто потрясающая. В том смысле, что есть чем потрясти, а не погреметь. Молодой организм отреагировал моментально. Гормоны, сами понимаете. Даже неудобно стало. Хорошо хоть, джинсы на мне, а не обычные брюки. Иначе пришлось бы как-то скрывать проявления плоти.
– Мне сметаны. Полный, – пробасил первый из парней.
Захотелось заржать. Если память не изменяет, было у нас по молодости такое поверье, что сметана весьма способствует «близкому» общению с противоположным полом. Вроде как потенцию повышает. Бывало, заскочит сюда вечерком какой-нибудь обалдуй, хлопнет стакан продукта и быстрее назад, «общаться». Типа, орел. На всю ночь. Ага, без крыльев и со сметаной вместо… э-э… того самого.
Впрочем, хватит думать о девушках, лучше о еде, что на данный момент важнее.
За витринным стеклом виднелись разложенные по блюдцам сосиски с горчицей, горошек, сырники, та самая сметана в граненых стаканах, заполненных доверху и наполовину. Еще яйца под майонезом, компот, плюшки, разнокалиберные пирожки, коржики. Плюс пирожные и пара тортов. «Прага» и какой-то бисквитный. А с самого края – котлеты.
От вида последних есть неожиданно расхотелось. Увы, была у нашей столовой одна старая, тянущаяся много лет проблема: любые изделия из фарша по выходу «из печи» оказывались абсолютно несъедобными. Даже шутка припомнилась из студенческого фольклора: «…а шницель, сударь, поставьте в ангар…» Впрочем, не только котлетами «травили» работники общепита несчастных студентов. Полный набор неприемлемых для желудка продуктов перечислялся в песенке «Столовая Физтеха есть лучшая в Союзе. Скажу я вам без смеха, набьете здесь вы пузо». Дальше там все подробно описывалось и перечислялось. Не совсем аппетитно, но… что есть, то есть.
Короче, пришлось-таки покинуть буфет и направить свои стопы дальше. Туда, где можно было найти пищу, более подходящую оголодавшему семнадцатилетнему организму.
Стопы привели мое бренное тело к магазину «Хлеб», встроенному в жилой дом в ближайшем от института квартале. Потыкав вилкой ржаные буханки и не найдя подходящей по свежести, перевел взгляд на соседние лотки. Булки и крендели меня не заинтересовали, хотя пахли они вполне себе ничего, услаждая нос благостным ароматом. Внимание привлекли разложенные рядками батоны. Небольшие по тринадцать копеек, стандартные по двадцать пять и… Ага, вот это-то мне и надо. Здоровые, на килограмм весу, пшеничные изделия хлебобулочной промышленности, по форме напоминающие вытянутые вдоль и сплюснутые с боков эллипсоиды, украшенные бусинками изюма. Цена у них, правда, кусачая. По полтиннику штука. Однако с самого краешку притулились несколько разрезанных пополам. Вот их-то мы и возьмем. Не все, конечно, а только один, в котором изюма побольше.
Прихватив понравившуюся половинку, расплатился на кассе и снова вышел на улицу. Вгрызаясь в душистый мякиш, оглядываясь по сторонам, соображая, что жевать всухомятку не совсем комильфо. В принципе, можно было вернуться в буфет и купить компот или лимонад, но хлеб… Настоящий хлеб требовал иного к себе обращения. Для полного счастья ему не хватало молока.
Молочный располагался за углом, в том же доме. И молоко там имелось. Как разливное, за которым выстроилась небольшая очередь с бидонами, так и в пакетах. Выбрал себе треугольный, в виде правильного тетраэдра, цветов, хм, российского флага. В двухтысячных таких днем с огнем не найдешь, а здесь – дело обычное.
Отгрыз зубами уголок, отхлебнул. Покатал во рту, дегустируя. А что, вкус неплохой, жирность на уровне, духу эпохи соответствует. И химии не ощущается.
В общем, таким макаром – с батоном в одной руке, молочным пакетом в другой, откусывая и отхлебывая на ходу – перешел дорогу и двинулся через институтский комплекс к железке. Очень мне вдруг захотелось, «вот вынь да положь», на электричке в Москву прокатиться. Не откладывая в долгий ящик – времени полно, надо его как-нибудь убивать.
До станции добрел минут примерно за десять. Хлеб дожевал, молоко допил, пустой пакет… увы, урны поблизости не нашлось, пришлось запулить в кусты. Знаю, что нехорошо, но делать нечего – не тащить же его с собой, м-да. Короче, сытый, довольный, свободный, как Анджела Дэвис (была такая известная всем советским гражданам «борцунья» в далекой Америке), я подошел к железнодорожной платформе. На противоположной ее стороне красовалось название. «Новодачная».
Мысленно усмехнулся. Каждый год на 1 апреля наши шутники меняли ее на «Водочная», выбрасывая две лишние буквы, одну переставляя на «нужное» место. Дурость, конечно, но… дуракам закон не писан. Один раз, помнится, троица таких «шутников» решила приколоться по-взрослому. Замкнули ночью семафор на переезде и принялись раскрашивать рельсы. Суриком, под цвет грунта. А на вопрос застукавшего их обходчика: «Что это вы тут делаете? Кто приказал?» – лишь отмахнулись с досадой: «Мужик, не мешай. Личное указание Гоги». Путеец проникся и мешать не стал.
Естественно, первая утренняя электричка остановилась перед переведенным в красный режим семафором, а машинист тут же доложил по инстанции: «Горит красный. Пути разобраны». Железнодорожное сообщение по савеловской ветке оказалось прервано на четыре часа, пока не разобрались, в чем дело. Прямой ущерб – миллион или около этого. «Маляров» нашли. В тот же день. Одному дали три года условно, второму – два. Обоих отчислили. Третьему повезло больше – всего лишь исключили из комсомола. Он стоял на стреме и в покраске непосредственного участия не принимал.
Жаль, конечно, придурков, но… поделом. Каждая шутка имеет свои границы. Дура, как говорится, лекс.
Билет я купил только в один конец – обратный уже лежал в кармане, приобретенный на Савеловском вокзале три с лишним часа назад. Подумалось, что неплохо было бы взять месячный проездной, однако скидки для студентов и школьников еще не действовали (учебный год начинается только через два дня) и потому пришлось бы платить полную цену. В итоге ограничился обычным талоном на поездку от третьей зоны до нулевой. Обошлось это удовольствие в двадцать копеек, в четыре раза дороже, чем на метро. Впрочем, метро сюда и через тридцать лет не дойдет, так что и сожалеть не о чем.
