Шон Хатсон - Белый призрак
Улыбнувшись собственной шутке, Хендерсон зашагал через площадь. Заметив на ее противоположном конце нескольких констеблей в форме, он направился в их сторону. Подойдя ближе, увидел временный кордон. Площадь окутывала пелена моросящего дождя. Хендерсон пригладил ладонью волосы, немного замедлив шаг.
Люди в форме заметили его и вытянулись при его приближении. За натянутой веревкой высилось сооружение, напоминавшее палатку. На металлическую ограду, окружавшую центр площади, были натянуты пластиковые полотнища, что-то скрывавшие от любопытных взглядов прохожих, — большинство из них замедляли шаг, поравнявшись с группой полицейских.
Наверняка горят желанием взглянуть на то, что скрывается под пластиком, подумал Хендерсон. Человеческое любопытство не переставало изумлять его. Ему не раз приходилось устранять последствия дорожных происшествий, когда образовывались заторы; и неизменно тут как тут появлялись любопытные. Вспомнилось ему и убийство в Камден-таун, случившееся несколько месяцев назад, — тогда потребовалось почти полчаса, чтобы вынести труп из квартиры, так как лестничные клетки и даже подходы к дому запрудили толпы зевак. Всем им совершенно необходимо было взглянуть на труп.
Говорили, что на следующий день после пожара на Кингз-Кросс тиражи газет стремительно взлетели. Ну как бы такое могло случиться, если все вокруг утверждают, что не любят читать о подобных вещах? Такие массы людей не страдают психическими отклонениями. Нет, это самое обыкновенное любопытство.
Хендерсон перешагнул через веревку и направился к пластиковым покрывалам. Когда он приблизился, один из констеблей отогнул край полотнища, и Хендерсон оказался в пространстве, обнесенном наспех установленными щитами.
Там его ждал мужчина в темном костюме. Повернувшись к Хендерсону, он заметил на лице сержанта выражение крайнего отвращения.
— Ребята из лаборатории уже видели это? — спросил Хендерсон.
— Они появились и сразу уехали, — ответил констебль Джон Лейтон.
— Выехала санитарная машина, чтобы забрать... — Он не договорил.
Хендерсон сунул руку в карман за очередной конфетой. Он был не в силах отвести взгляд от представшего перед ним зрелища.
На металлический штырь ограды, словно традиционная тыква, которую носят по улицам в День всех святых, была насажена голова Билли Квана.
Глава 17
— Известно, кто он?
Сержант Хендерсон стоял над каменной плитой, рассматривая обезглавленное тело, лежавшее под белой простыней.
Главный патологоанатом Филлип Барклай просматривал свои записи. Констебль Лейтон посмотрел на сержанта.
— Его зовут Билли Кван, — сообщил он. — Мы нашли при нем кое-какие документы, в частности водительские права, — хотя они могут оказаться фальшивкой. Вот и все, что нам известно о нем. Плюс еще одна деталь...
— Еще одна деталь? — переспросил Хендерсон.
— Он был членом одной из триад. — Лейтон открыл записную книжку. — Тай Хун Чай, или как там, черт их разберет, это произносится. Мы его как-то раз задерживали, месяцев шесть назад, за нарушение общественного порядка в китайском ресторанчике на Джеррард-стрит.
— Давайте взглянем на тело, Фил, — сказал Хендерсон.
Патологоанатом отбросил простыню.
— Силы небесные, — пробормотал Хендерсон. — Что же его так исполосовали?
— Убийство, характерное для триад, — пояснил Барклай, кивая на труп. — Вне всякого сомнения.
— Откуда такая уверенность? — осведомился Хендерсон.
— Взгляните на раны.
— Я на них и гляжу.
Обезглавленное тело лежало на каменной плите, раскинув руки. Глубокие порезы, рассекавшие плоть до костей, покрывали и руки, и ноги, и живот.
— Триады всегда перерезают своим жертвам основные группы мышц. — Барклай указывал на жуткие раны убитого. — У них это называется «сделать отбивную».
— Спасибо за разъяснения, Фил, — пробурчал Хендерсон, разглядывая обезображенное тело. — Ну а голову зачем отрезали?
— Чтобы подчеркнуть свое презрение к убитому, — ответил Барклай.
— Вокруг не очень много крови...
— Его убили в другом месте, затем тело перенесли на Лестер-сквер и бросили здесь. Голову, вероятно, отсекли сразу же после убийства. Хотя я, откровенно говоря, сомневаюсь, что он был мертв, когда это проделывали.
— Ну и дьяволы... — снова пробормотал Хендерсон.
— Раны сильно кровоточили, и он просто потерял сознание от потери крови. Кроме того, характер порезов на шее свидетельствует о том, что голову отсекли двумя ударами, не более. То есть ее отрубили, а не отрезали.
— Что ж, уверен, ему это доставило огромное облегчение, — заметил Хендерсон, кивая на тело. — Каким оружием совершено убийство?
— Большими ножами, и, судя по разной направленности и глубине порезов, убийц было несколько.
— Джон, свяжись с полицейским участком на Боу-стрит. Китайские кварталы в его ведении. Мне нужно собрать как можно больше сведений о стычках между триадами за последние месяцы.
— Уже проверено, — сказал Лейтон. — Согласно их информации, ничего подобного не происходило уже больше десяти месяцев. Правда, случались схватки между членами одной и той же триады. Но ничего похожего на войну между бандами.
— Этого тоже могли убить члены его же триады, — предположил Барклай.
Хендерсон едва заметно кивнул.
— Возможно, — тихо произнес он. — Но как-то не верится, чтобы это сделали его дружки. Что же такого он мог натворить, чтобы они с ним так расправились?
— Так что вы думаете, Ник? — спросил Лейтон. — Что здесь попахивает войной между бандами?
— Об этом пока рано говорить, — ответил Хендерсон. — Но если так, то, полагаю, еще не одного китайского ублюдка найдут в сточных канавах Чайнатауна.
Глава 18
В баре «Три колокола» было полным-полно народу. Занятыми оказались почти все столики. Посетители повышали голос чуть ли не до крика, перекрывая рев автоматического проигрывателя, который, похоже, включили на максимальную мощность. Хор выкриков и ободряющих возгласов, сопровождавших состязания по метанию дротиков в дальнем углу бара, усиливали какофонию.
Бармен налил Дойлу вторую порцию водки. Тот протянул ему пятифунтовую бумажку и, в ожидании сдачи, принялся украдкой рассматривать переполненный бар. Наконец взгляд его остановился на том, кого он и искал.
Мужчина этот сидел спиной к Дойлу, лицом к туалету.
Дойл наблюдал и ждал. Это являлось частью его работы.
"Многих парней она отвергла, — ревел музыкальный ящик, — но я заглянул ей в глаза и увидел этот взгляд...
Дойл непроизвольно притопывал ногой в такт музыке.
— Не угостишь ли стаканчиком? — раздался рядом голос.
Дойл повернул голову.
Она широко улыбалась.
Он окинул ее оценивающим взглядом.
Плотно облегающие ноги лосины, замшевые сапожки, черная куртка поверх белой блузки. Года двадцать четыре. Блондинка.
ОНА И ДОЛЖНА БЫТЬ БЛОНДИНКОЙ.
— Я спросила...
— Я слышал, о чем ты спрашивала, — ответил Дойл, кивая на стакан в ее руке. — Но у тебя ведь есть выпивка...
Девушка поднесла стакан к губам и одним глотком опорожнила его.
— Уже нет, — ухмыльнулась она.
Он заказал для нее джин с тоником.
— Так, говоришь, из каких ты краев? — спросила девица.
— Я пока еще ничего не говорил, — ответил Дойл.
— Но ты ведь не местный, правда?
— А ты что, всех здесь знаешь?
— Я живу по соседству уже три года; у меня квартира на Килберн-Лейн, рядом с церковью.
— Что ж, удобно, хоть каждый день ходи на исповедь. — Он улыбнулся.
Она расхохоталась.
— Если бы я пошла на исповедь, со священником бы случился сердечный приступ. Уж я бы нашла, что ему порассказать, — проговорила она наконец, длинным пальцем смахивая с глаз выступившие от смеха слезы.
— А может, я сойду за исповедника? Мне бы обо всем и рассказала...
— Может быть, попозже, — ответила она, прикладываясь к своему стакану.
На мгновение их взгляды встретились.
— Так, значит, ты часто здесь бываешь? — поинтересовался Дойл. — Ты ведь говоришь, что знаешь многих...
— Кое-кого знаю. А кто именно тебя интересует?
— Например, вон тот парень. — Дойл кивком указал на человека, сидевшего напротив туалета.
— Этого знаю, — сказала она с улыбкой.
— Хорошо знаешь? — Дойл вопросительно поднял бровь.
Протянув руку, она игриво потрепала его по колену.
— Ладно тебе, — хихикнула она. — Я не из таковских.
— Ну вот, не из таковских, — с деланным разочарованием протянул Дойл. — Так выходит, я зря трачу деньги тебе на выпивку?
Она опять расхохоталась, вновь потрепав его по колену.
На этот раз он накрыл ее руку ладонью и, удерживая ее, почувствовал, как ее длинные пальцы стали поглаживать его бедро.
— А почему он тебя интересует? — спросила она неожиданно. — И вообще, ты задаешь слишком много вопросов.
