Джек Хиггинс - Ночной рейс
– Но Пелота, судя по всему, считал остров Слез чем-то особенным.
– Так и есть. Кубинские власти превратили старую крепость в тюрьму для своих политических противников. Это последнее место успокоения для тех, от кого они очень хотят избавиться. Пока еще никому не удалось дотянуть там до конца срока.
– Значит, вот что имел в виду Пелота, когда бросил, что Гарсия получит награду здесь, на земле.
– Не знаю, что ожидает беднягу, – кивнул Моррисон. – Если повезет, то пуля.
Воцарилось короткое молчание, потом Винер медленно произнес:
– Извините, мистер Моррисон, но, наверное, за этим делом кроется нечто большее, чем может показаться на первый взгляд. Я прав?
Раскурив сигарету, Моррисон поднял глаза, он выглядел озабоченным.
– По договору с Великобританией у США есть военные базы на Багамах.
– Вы говорите о проекте «Канаверал»?
– Да. На Больших Багамах, в Сан-Сальвадоре и на некоторых других островах размещены специальные электронные установки, с помощью которых отслеживается и корректируется полет ракет с ядерными боеголовками.
– Ну, это всем известно.
– Три недели назад на одной из баз случилась крупная диверсия.
– Вам чертовски здорово удалось замять дело, – заметил Мэннинг.
– А что было делать? Вы представляете, какой бы разразился международный конфликт, если бы все вышло наружу?
– И вы считаете, что те же самые люди устроили диверсию и здесь? – поинтересовался Винер.
– Мы считаем, что их база находится на Багамах, – кивнув, ответил Моррисон.
Гарри тихонько присвистнул:
– Семь тысяч островов, две тысячи пещер и скал – есть где поискать.
– А ведь операцию надо провести тихо. Сейчас мы не можем допустить никакой утечки информации. Через две недели ваш премьер-министр встретится здесь с президентом. Весь мир будет наблюдать за тем, что происходит на Багамах.
– Наверное, это, как всегда, дело рук русских? – предположил Винер.
– Не думаю. После кубинского кризиса они стараются не доводить дело до точки кипения. Скорее всего, действует какая-нибудь группа кубинских фанатиков, работающая под прикрытием. Только им и выгоден очередной международный скандал. В последнее время они не слишком довольны поведением Москвы. Может, хотят таким способом подстегнуть русских.
– Неужели Гарсия – ваша единственная ниточка? – спросил Винер.
– И он сейчас уже в Сан-Хуане.
Мэннинг подошел к бару и заказал себе большую порцию рома. Потом вернулся к столику и, нахмурившись, обратился к Моррисону:
– Говорят, что на Кубе полно ваших агентов. Почему бы не пробраться в Сан-Хуан и не разузнать насчет Гарсии? Мы тут гадаем, а он, может, сидит сейчас в лучшем отеле и проматывает денежки в свое удовольствие.
– Почему-то мало верится в такой вариант, – покачал головой Моррисон.
– Значит, надо проверить.
– В любом случае после кубинского кризиса мы должны быть крайне осторожны. Еще одна заваруха нам ни к чему, мы этого хотим не больше, чем русские. А появись янки на Кубе – это же как красная тряпка для быка.
– Допустим, туда приедет англичанин?
– По-моему, вы спятили, – нахмурился Моррисон.
– Почему бы не попробовать? Отношения между Кубой и Британией идеальными не назовешь, но все-таки они лучше, чем с США.
– Вы суете голову в пасть льву.
– Мне нужна хорошая легенда, только и всего, – пожал плечами Мэннинг.
– Мы не сумеем помочь вам. Вообще ничем. Вы будете действовать в одиночку.
– А кто сказал, что мне нужна помощь? Я поеду туда по личным причинам. Мне не меньше вашего хочется пустить в расход эту группу.
– Соблазнительное предложение, Мэннинг, – сказал Моррисон, – не стану отрицать. Но ничего не выйдет. Как вы доберетесь до Сан-Хуана? А ступите на берег, вас мигом сцапают и отправят в тюрягу.
– Ну, не знаю, – вставил Винер. – На островах есть британские граждане, которые до сих пор время от времени ездят в Сан-Хуан и обратно.
– Вы абсолютно уверены в своих словах? – мрачно поинтересовался Моррисон.
Винер вытащил сигарету, вставил ее в мундштук.
– Моя деятельность весьма разнообразна, мистер Моррисон, – объяснил он. – Иногда я оказываюсь в самых странных местах. – Закурив, немец выпустил облачко дыма. – На южной оконечности острова Андрос есть маленький порт для рыболовецких судов, он называется Хармон-Спрингс. Живут там греки, в основном ловцы губок с Эгейского моря, приехавшие сюда лет сорок назад. Теперь они стали рыбаками. Кубинцы хорошо их принимают, потому что у них с непромысловой рыбой дело обстоит туго. Платят грекам прилично.
– Вам известно об этом? – спросил Моррисон Мэннинга.
– Я никогда не бывал в Хармон-Спрингсе. Они не очень жалуют чужаков. До сих пор говорят между собой по-гречески и сохраняют древние обычаи. Но я верю Винеру. Это ребята крутые. По-моему, на море грека ничем не испугаешь – ни под водой, ни на воде. Они ведь лучшие ныряльщики в мире.
– А откуда вы так много о них знаете?
– Во время войны я три года служил на Эгейском море. На подводной лодке.
Моррисон, с порозовевшим от волнения лицом, повернулся к Винеру:
– Вы знакомы там с кем-нибудь?
– Увы, – покачал головой немец. – Многое знаю понаслышке. Могу дать гарантию, что информация верная, но и только.
– С меня и этого довольно, – равнодушно бросил Мэннинг.
Минуты две Моррисон сидел, уставившись в свой стакан. Когда он поднял глаза на окружавших его мужчин, к нему вернулось прежнее спокойствие.
– Готов дать вам денег. Столько, сколько потребуется. Но не более того. Если вы едете – то едете сами по себе. Мы вас вообще не знаем.
Мэннинг встал и подошел к окну. По стеклу барабанил дождь. С моря дул слабый ветерок, постанывая в снастях рыболовецких суденышек, стоявших на якоре в гавани. Ветер словно звал куда-то, и Гарри вдруг почувствовал, как внутри у него зреет, поднимается энергия. Улыбнувшись, он вернулся к столику.
– Чтобы добиться чего-то в Хармон-Спрингсе, мне нужна хорошая легенда. Давайте-ка еще выпьем и посмотрим, что можно придумать.
Глава 7
Берегись греков
На следующий день около полудня «Щедрость изобилия» подходила к Хармон-Спрингсу. Сет стоял у руля, старик Сондерс изображал матроса, а Мэннинг, в панаме и легком шерстяном костюме, прислонившись к поручню, разглядывал приближающийся берег.
Когда судно обогнуло мыс, усеянный белыми домиками, навстречу ему выплыла флотилия одноместных каиков с надутыми парусами. Они шли так близко от «Щедрости изобилия», что на одном из них можно было разглядеть огромные глаза, нарисованные по обе стороны носа, чтобы отпугивать злых духов.
Гарри поднял руку в приветствии, но мужчина, стоявший у румпеля, не обратил на него никакого внимания. Сондерс сплюнул через поручень.
– Какие же они мерзкие ублюдки, капитан. Половина из них до сих пор даже лодки строит только на одного человека.
На подходе к гавани судно сбавило скорость, и рев мотора стал затихать. У причала стояло несколько катеров для дальних плаваний, но на белом песке как пестрые листья лежали ярко раскрашенные каики, а рядом с ними сидели рыбаки, перебирая свои сети. Голые ребятишки носились по мелководью, играя в салочки.
Мэннинг словно попал в другой мир, и память вернула его в прошлое, в годы войны, когда он служил на подводной лодке в Эгейском море.
Зайдя в каюту, Гарри взял со стола два фотоаппарата в кожаных футлярах и перекинул их через плечо. Потом надел солнечные очки, подхватил холщовую дорожную сумку и поднялся на палубу.
«Щедрость изобилия» уже скользила вдоль деревянного причала. Двигатель заглох. Все вокруг, казалось, замерло в жарком мареве. Двое юнцов курили, опершись о поручень, трое стариков дремали на солнышке, и никто из них не шевельнулся, чтобы поймать трос, брошенный Сондерсом. Тот выругался и, перешагнув через поручень, обмотал трос вокруг столбика.
– Грязные ублюдки! – пробормотал он.
Когда Мэннинг уже стоял на причале рядом с Сондерсом, из рубки появился Сет.
– Мы побудем здесь часок-другой, капитан. Просто поглядим, что да как.
– Нет, – покачал головой тот. – Я свяжусь с тобой, Сет. Не беспокойся.
Он подождал, пока Сет, вздыхая, скрылся в рубке. Минуту спустя мотор снова ожил, Сондерс отвязал трос и вернулся на палубу.
Мэннинг проводил взглядом «Щедрость изобилия», выходившую из гавани, и поднял свою сумку. Старики, чуть подавшись вперед, рассматривали его с откровенным любопытством, юнцы перестали болтать. Гарри бодро прошествовал мимо них, его ботинки гулко стучали о деревянные доски. Свернул на набережную: маленький городок, казалось, замер, ожидая чего-то. Где-то недалеко впереди затянули песню. Ориентируясь на эти звуки, он вышел к бару, находившемуся на углу боковой улочки. Прямо в дверях, повернутое спинкой к стене, стояло кресло, в котором развалился подросток. Он тихонько напевал, нежно перебирая пальцами струны бузуки.
