Александр Тамоников - Крымская пленница
Он набрасывался на хмурых субъектов в камуфляже. Кто тут всем заправляет?! Он требует объяснений! Комбат майор Луговой пытался по-мирному его оттащить, но капитану хотелось сатисфакции, посмотреть в глаза виновному. Он ведь русским языком объяснил по рации, где находятся боевики, а где позиции его ребят! А еще этот запах спиртного изо рта — ну, выпил, когда высаживали из вертолета. Кто-то подсунул фляжку — слишком бледным он был. «Капитан, вы что-то разгулялись, — ухмылялся ему в лицо незнакомый тип без погон и знаков различий. — Уймитесь, пока не поздно, вы контужены, вы выпили, не доводите до греха, пока мы добрые и все понимаем. Почему вы так переживаете? Бывает, обычная накладка, все ведь закончилось благополучно? Майор, уберите своего задиру, чтобы мы его тут не видели!» Возможно, все закончилось бы мирно, но эта глумливая ухмылка… Жар ударил в голову, он ничего не соображал. Двинул в челюсть, и тип в камуфляже совершил беспосадочный перелет через всю комнату, сбив по дороге стол и два стула. Глеб как-то сразу пришел в себя и ужаснулся. Умеешь же ты, парень, призывать неприятности. Забыл про основное жизненное правило: прежде чем что-то начать, подумай, как будешь заканчивать…
Его вполне могли посадить (для начала на гауптвахту). Но потерпевший — а им оказался некто полковник Самохин, который, собственно, и допустил роковую ошибку, — предпочел это дело придержать. Понимал, что и его потянут. Нажал на пару рычагов, поскольку отличался злой памятью и мстительностью. Командировка в Сирию закончилась через две недели. Его вызвал комбриг подполковник Аксаков и с глубоким сожалением предложил написать рапорт об увольнении. «Пойми меня правильно, капитан, — вздыхал Аксаков. Он был толковым командиром, хорошо относился к Глебу, но командам свыше противиться не мог. — Я полностью на твоей стороне, я бы тоже начистил рыло этому халтурщику. Но не могу ничего поделать. Пока, во всяком случае, не могу. Процесс контролирует генерал Артемьев, он тесть твоего Самохина. Дело обставили так, что нам лучше не рыпаться. Они все равно найдут «стрелочника» — какого-нибудь сержанта, передавшего штурману неточные цифры. Прости, капитан, я бессилен…»
Он чувствовал себя, наверное, так, как чувствует жена, которую внезапно бросил муж. Одно дело — уволиться самому, и совсем другое — когда тебя вынудили… Он копался в себе, может, сам виноват? Конечно, виноват, начистил рыло старшему по званию (неважно, что заслуженно), будучи выпившим, действовал в состоянии аффекта, что ничуть не оправдывает. Но ведь служил верой-правдой! Берег солдат, имеет заслуги, награды! Шестеро в той бойне пострадали из-за обстрела. Трое поправились, продолжили службу. У сержанта Бунчука осколок засел в печени, еле удалили, теперь на инвалидности. Сержанту Гончарову глаз выбило. Рядовому Лепнову ногу пришлось ампутировать… Он наводил потом справки: полковник Самохин продолжал служить, но из Сирии его перевели в Амурскую область, где он теперь обеспечивает испытания новейших истребителей шестого поколения. Бедные истребители…
Глеб выбыл из армии подчистую. Поехал в Волгоград, а в родительской квартире — квартиросъемщики. Дите родили, совестно стало выгонять на улицу. Помыкался несколько дней, пока тошнить не стало. Переломил себя — предложил арендодателям за два месяца освободить жилплощадь. Он же не бомж, в конце концов. Неделю провел у приятеля в Ростове — деньги были, при увольнении выдали кругленькую сумму в рублях. Погрузился в глухой загул — не помогало. Отправился путешествовать — Анапа, Сочи, Керчь. Везде были знакомые, бывшие сослуживцы, принимали с радостью. Но так осточертело пьянствовать, тосковать. Однажды позвонил комбриг Аксаков, поинтересовался, как дела. Снова извинялся, просил понять, уверял, что это временные трудности, Родина не может выбросить на помойку такого ценного кадра…
От этой беседы еще больше разозлился. Не надо его жалеть, он сам справится со своими проблемами! Понятно, что тема армии закрыта. Прикинул возможности, в том числе финансовые. Нормально, не пропадет, он человек неприхотливый. Отдохнуть июнь — по-тихому, уединенно, без выпивок и шумных компаний, привести в порядок голову, определиться с дальнейшей жизнью. Забрался в Интернет, нашел там слово «Крым»…
Он приехал сюда три дня назад. Действительно уединенное местечко, вдали от шума и гама. Ничто не отвлекает. Самое то, чтобы подкрутить винтики в голове. Много не пил, с людьми не знакомился. Только со сторожем пансионата перекинулся парой фраз. Пообещал мужик свозить на ночную рыбалку. Да что-то не спешит…
Наконец Глеб вышел из полудремы, лениво поднял голову. Отдыхающих на маленьком пляже собралось десятка полтора. К пляжу по тропе спускалась девушка по имени Анюта. В развевающемся сарафане, с распущенными волосами — она была прекрасна! В горле пересохло на короткий миг. Что это с ним? На дороге показалась машина и, взвизгнув тормозами, остановилась. Грузный субъект в цветастой рубахе по имени Эдуард окликнул девушку и что-то сказал — похоже, звал ее с собой, прогуляться на машине. Анюта виновато улыбалась, мотала головой. Этот тип, по-видимому, ее изрядно утомил. Эдуард настаивал, жестикулировал. Но Анюта махнула рукой и побежала вниз. «Кавалер» с сожалением посмотрел на часы, изобразил досаду и исчез — вернулся в машину. Девушка сняла шлепки и побежала по пляжу: чувствительные пятки запрыгали по камням. Она ахнула, пробормотала: «Господи, да что же это такое… то одно, то другое…» — и осторожно, на цыпочках, двинулась дальше. Потом опять неловко наступила, совсем расстроилась, бросила под ноги сумку, решив, видимо, остаться здесь.
— Камни жалят, — объяснила она с улыбкой Глебу, который почему-то со своим ковриком оказался ближе всех.
— Понимаю, — кивнул он и тоже улыбнулся. — Чтобы не жалили, придумали сланцы, которые вы держите в руках. Попробуйте как-нибудь — помогает.
— Правда? — манерно удивилась Анюта, глядя на свою обувку, которую держала за ремешки. — Поздно. Не возражаете, если я здесь расположусь?
— Буду рад, — лаконично отозвался Глеб.
Он лежал на спине, делал вид, что наслаждается ультрафиолетом, а сам, скосив глаза, наблюдал за девушкой. Она расстелила такой же коврик (даже расцветка почти совпала), изящно сняла через голову сарафан, оставшись в купальнике апельсинового цвета, и через несколько мгновений уже лежала, прикрыв глаза солнцезащитными очками. Для порядка Глеб приподнял голову, обозрел обстановку. Люди отдыхали. Неподалеку от каменного островка плескался толстяк. Приглушенно бубнили пенсионеры. Болото какое-то…
Молчание затягивалось. Девушка сняла очки, положила рядом. Разумный ход — забавно смотрятся люди с загорелым лицом и белыми кругами вокруг глаз. Купаться она не спешила, решила для начала позагорать. Кожа у нее была бледной, поблескивала на солнце — видно, в номере натерлась кремом.
— Уважаю ваш выбор, — рискнул начать беседу Глеб. — Я имею в виду достойнейшего из мужчин в канареечной рубашке.
Девушка хмыкнула, но ничего не сказала, лишь тяжело вздохнула.
— Сильно докучает Эдуард? — посочувствовал Глеб.
— Сильно, — призналась она. — Вроде неплохой человек, но такой приставучий… Он вроде военный, в отпуске… Две минуты назад предложил прокатиться с его друзьями в Судак. Как будто я Судака никогда не видела…
— А вы видели?
— Нет, конечно… Я впервые в Крыму. Когда-то в Сочи пару раз ездила… Господи, боюсь возвращаться в пансионат, опять ведь привяжется… А как ему объяснить, что я не хочу его ни видеть, ни слышать? Кучу лет его не знала и знать не хочу… Ну, не мой это тип.
— Если желаете, могу гарантировать, что начиная с завтрашнего дня он никогда к вам не подойдет, — осмелел Глеб.
Девушка приподнялась и с интересом посмотрела на него.
— Вы не можете ничего гарантировать… — пробормотала она. — Наш мир устроен так, что гарантировать в нем можно лишь одно: что мы все умрем. Ничего другого гарантировать невозможно. Всегда есть малая вероятность, что этого не произойдет…
— Ну почему же? — возразил Глеб. — Наступит вечер. За ним следующий день. Это в принципе можно гарантировать…
— Только в принципе, не спорю. — Анюта приподнялась на локте, повернулась к нему. — Долбанет метеорит, засосет планету в черную дыру — не будет ни вечера, ни завтра…
Глеб молчал. В ее словах звучала доля правды, мир точно устроен как-то странно.
— Я могу гарантировать, что я не женат… — с сомнением начал он, но девушка тут же перебила его:
— Это ВЫ можете гарантировать, но не я. Всегда есть вероятность, что паспорт без штампа о регистрации брака у вас не единственный.
— Да, вы правы, — не выдержав, рассмеялся он. — Кстати, меня Глебом зовут.
— А меня Анютой. Впрочем, вы уже знаете. Судя по ироническому настрою и повышенному содержанию цинизма в крови, вы медик?
